Дэвид Герролд - День проклятья
– Черт! Кажется, заклинило.
Она снова налегла на рукоятку. Та слегка повернулась, потом с громким щелчком встала на место.
– Ладно, попробуем по-другому.
Лиз закрыла крышку и ребром ладони ударила по большой красной кнопке, расположенной рядом. Люк с лязгом распахнулся. Он отошел вперед и вверх, освободив проход. Наружу выехал трап и утонул в пушистой розовой пыли.
Поднялось розовое облако.
Мы посмотрели вниз. Интересно, какая толщина у этого слоя розовой пудры? В воздухе стоял сладкий густой запах масла.
– Напоминает запах свежего хлеба, – нарушила молчание Лиз.
– Нет, – отозвался Дьюк. – Слишком отдает сахаром. Скорее, торт.
– Ну? – спросил я. – Кто желает стать первопроходцем?
Ни Лиз, ни Дьюк не отозвались. Однообразный розовый пейзаж пугал. Сугробы плыли, обрушиваясь под собственной тяжестью. Мы стояли посреди розового океана.
Нет, все-таки это не сугробы. Скорее они напоминали клубы дыма или комки нежнейшей паутины. Розовая пудра была такой мелкой, так сверкала и искрилась на солнце, что казалась наваждением. Разглядеть очертания дюн было невозможно. Они были настолько яркими и нереальными, что глазу было не за что зацепиться.
В воздухе плясали мельчайшие пылинки. Глаза у меня начали слезиться. А что, если это?.. Идею стоило проверить.
Я спустился по трапу на три ступеньки, потом шагнул на четвертую и, нагнувшись, зачерпнул пригоршню розовой пудры. На ощупь она напоминала тальк – мягкая и рассыпчатая, – но при этом непривычно шелковистая и чуть влажная.
Я растирал ее, пока между пальцами почти ничего не осталось.
– Немного напоминает песок. Должно быть, в ней есть и более крупные частицы, – Я лизнул кончик пальца: сладкая. Лиз и Дьюк вопросительно смотрели на меня. – Вкус такой же приятный, как и запах.
Зачерпнув новую пригоршню, я дунул на нее. Вещество разлетелось, как дым, как пух одуванчика. Моя догадка оказалась правильной.
Вернувшись в вертолет, я стряхнул с ладоней остатки пыльцы.
– По-моему, я знаю, что это, – неуверенно начал я. Разгадка ошеломляла.
Лиз и Дьюк молча смотрели на меня.
– Помните выступление доктора Зимф на той конференции? Она перечисляла хторранские организмы. Так вот, это пуховики. Вернее, то, что от них осталось. Они осыпаются, как одуванчики.
– В таком количестве? – изумилась Лиз, снова посмотрев на розовое покрывало.
Я пожал плечами.
– Наверное, они поднялись в воздух одновременно. Просто случайно совпали необходимые условия: тепло, солнечный свет, ветер, еще бог знает что – и получились пуховики. Они почти целиком состоят из белка. Если хотите, можете их есть; вещество абсолютно безвредно.
– Только не для сложной техники, – возразила Лиз. – Черт побери! Единственная приличная штука среди хторранских гадостей, да и та сбивает вертолеты.
– У вас есть комплект для анализа? – спросил я. – Хочу взять несколько проб.
– Да, подождите минуту.
Она открыла еще одну крышку в хвостовом отсеке и достала пакет. Я вернулся к люку с пластиковым мешком.
– Фу, гадость, – закашлялся Дьюк, пропуская меня. – Без масок не обойтись.
– Уже несу, – отозвалась Лиз. – И очки тоже.
– Пуховики рассыпаются, коснувшись земли, – доложил я, спускаясь по трапу.
Теперь в воздухе кружились очередные их партии – над нами проходил следующий фронт облаков. Некоторые пуховики были размером с абрикос, но такие нежные и прозрачные, что их было трудно разглядеть. Настоящие шары-призраки, лопающиеся, как мыльные пузыри.
– Они не выдерживают собственного веса! – крикнул я. – И вероятно, уплотняются с каждым новым слоем.
Я начал наполнять мешок.
– Вернитесь и наденьте маску, – подсказала Лиз, высунувшись из люка. Я поднялся по трапу, и она вручила мне кислородную маску, очки и баллон. – Пыль очень мелкая, – пояснила она. – Лучше дышать так.
– Неплохая мысль, – согласился Дьюк. Он уже натягивал маску. – А как насчет оружия?
– Что предпочитаете?
– А что у вас есть?
– Посмотрим.
Донесся лязг откидывающейся крышки, потом свист Дьюка.
– Боже милостивый! Эта вертушка оснащена лучше, чем мужик с тремя яйцами!
– Люблю предусмотрительность, – ответила Лиз.
Я не удивился, поскольку помнил ее еще по Денверу. Не женщина, а машина. Меня удивило бы другое – если бы знаменитую Тирелли застали врасплох. Я надеялся никогда этого не увидеть. Тогда уж точно можно считать себя трупом.
Я снова вылез и осмотрелся. На противоположной стороне холма, сразу же за розовым кустиком, шевелилось что-то маленькое. Мне показалось, я вижу глаза.
Лицо. Я хотел было позвать Дьюка, но побоялся спугнуть, привидение. Я шагнул еше. Медленно. Лицо не двигалось. Глаза моргнули. Хотелось бы знать, куда запропас-тились Лиз с Дькжом. Надо предупредить их, чтобы не шумели.
Еще один шаг. Очень медленно я поднял руку, засло-нив глаза от солнца и сверкающей пыли. Из-за куста на меня смотрели большие золотистые глаза на розовом пушистом лице. Не червь. У них нет лиц – только два глаза, вернее, нечто похожее на глаза, и некое подобие рта. А морда не более выразительна, чем у улитки. Это. же – явно лицо. Почти… человеческое. Я не мог разо-брать, покрыто оно розовым мехом или просто припоро-шено пылью. Но если держать пари, поставил бы на по-следнее.
Я шагнул и теперь стоял на последней ступеньке трапа. Еще один шаг…
В. Что произойдет, если постучать по спине подавившегося хторранина?
О. Он откашляется и сожрет сердобольного помощника.
14 КРОЛИКОСОБАКИ
Понять, в чем заключается твоя глупость, – значит наполовину поумнеть.
Соломон Краткий… И тут в люке появился Дьюк.
– Что предпочитаешь, Джим: огнемет или фризер? Глаза пропали. Я успел лишь заметить, как мелькнуло пушистое тельце, и все исчезло. Осталось лишь розовое облачко.
– Черт!
– Что стряслось? – спросил Дьюк.
– Там что-то вроде гуманоида. – Где?
– Да вон там, наверху!
Я спрыгнул с трапа и провалился по грудь в розовую пудру, подняв целую тучу пыли. Не обращая на это внимания, я направился к кусту, за которым пряталось маленькое создание. Пудра была легче сахарной ваты и тоньше паутины.
– Джим, погоди! Вдруг это хторр.
– Что я, червя не узнаю? Это гуманоид!
– Стой! Возьми фризер. – Дьюк остановился на последней ступеньке трапа, держа длинную трубку и два небольших баллона с жидким азотом. Трубка, размером почти с меня, соединялась с баллонами жестким серебристым шлангом. Мне уже приходилось работать с такими штуками. Я быстренько приладил все ремни: баллоны оказались у меня за спиной, а в руках трубка, с помощью которой направлялась струя замороженного аэрозоля. Чудесный способ для отбора проб.
