Чарльз Ю - Как выжить в НФ-вселенной
Я смотрю на себя: я только делаю вид, что занимаюсь программой, я притворяюсь, хотя в комнате больше никого нет, я всегда так притворялся, что все в порядке, что я не слышу того, что происходит в гостиной, где гнев и злость выплескиваются нескончаемым потоком, то спадая, то нарастая вновь, прерываясь временами совсем уже неконтролируемыми воплями. Я помню, как я вот так вот сидел и думал: «Кого я сейчас обманываю?», — сидел спокойно, как будто меня все это не касалось, все эти каждодневные ссоры, которые я слышал постоянно, с самого детства, как будто мне не было до них никакого дела, как будто они не причиняли мне боль.
Думать-то я думал, но все равно почему-то продолжал сидеть и пялиться в экран, притворяясь в пустой комнате, притворяясь наедине с собой, будто кто-то мог видеть меня в этот момент откуда-то сверху, будто кто-то полувездесущий наблюдал за мной с высоты птичьего полета. Я не знал тогда, что так оно и было, на меня действительно смотрели — я сам смотрел на себя, смотрю на себя сейчас из машины времени.
из руководства «Как выжить в НФ-вселенной»:
Устройство для рекреационных хронопутешествий МВ-31
Стандартное хронограмматическое транспортное средство индивидуального частного пользования. Отзывы о встроенной операционной системе в основном положительные, хотя отмечается ее несколько излишняя самокритичность.
Обращает на себя внимание слово «рекреационный» в названии продукта, которое может быть понято двояко и некоторыми считается признанием того факта, что речь идет не только о восстановлении, но и о «рекреации», воссоздании. Это соотносится с современными представлениями о том, как на нейронном уровне работает человеческая память: обращаясь к какому-либо воспоминанию, человеческий мозг всякий раз не просто вызывает соответствующий образ, но и повторяет те же электрохимические реакции, в буквальном смысле воссоздавая то, что испытывал человек в той ситуации.
22
Первое путешествие было для нас как полет на Луну, а оказалось запуском шутихи, пробной попыткой братьев Райт, вихлястой параболой, только чуть поднявшейся вверх и потом сразу устремившейся вниз. Освободиться от притяжения настоящего нам так и не удалось. Все продолжалось какую-то минуту, даже меньше, где-то порядка пятидесяти пяти секунд. Забравшись внутрь конструкции, мы уже не могли самостоятельно выбраться из нее и только смотрели на самих себя в зеркало (его мы перенесли в гараж, чтобы точно установить охлаждающий элемент на крыше установки). Те двое — изобретатель и не посвященный в его планы помощник — оставались в гараже рядом со своей коробкой или скорее даже сундуком, нелепым, неуклюжим, со сложенным вдвое листом жести вместо дверцы — только она еще и не открывалась.
Вот как получилось, что мы все-таки закончили тот прототип. После четырнадцати дней молчания и телевизора одним субботним утром я спустился в гараж со своим завтраком — миской кукурузных хлопьев — и встал у двери, наблюдая за отцом. Непонятно было, злится он на меня или нет, и за что — за то, что я встал на сторону мамы, за то, что не приходил в гараж все это время или за то и другое вместе. Мне тогда казалось, что злиться вообще должен я. Отец за весь день опять так и не произнес ни слова, и то же самое повторилось на следующий.
От третьего утра я не ждал никаких изменений: я опять буду стоять и смотреть на отца, как он, ошибаясь в измерениях, бормочет ругательства себе под нос и спотыкается о разбросанные инструменты. На этот раз, однако, он сунул мне пригоршню гвоздей и показал на жестяной лист, прислоненный к стене.
— Давай прибивай, — насупившись, буркнул он.
Я, тоже всем видом изображая оскорбленное достоинство — насколько это может получиться у десятилетнего, — забил один гвоздь, потом второй и оглянуться не успел, как уже пора было обедать. Так, почти в полном молчании, мы проработали следующие два месяца, заговаривая друг с другом только о том, что мы сегодня будем есть.
К концу лета УМВ-1 была готова. Так нам, во всяком случае, казалось. Мы стояли в гараже, придирчиво осматривая со всех сторон неуклюжую конструкцию из кое-как, с зазорами, набитых, выпирающих то здесь, то там листов металла — одно слово, кустарщина.
— Непохоже, чтобы это сработало, — замечает МИВВИ. — Но вы все равно здорово постарались.
И она права. Хотя нам удалось покинуть текущий момент и в этом смысле перемещение во времени все же состоялось, по остальным пунктам мы полностью сели в лужу. Мы двигались по короткой петле, не имея никакого контроля над машиной. Мы не могли выбраться, не могли остановиться, нас просто крутило туда-сюда, как при неуправляемом заносе, одна минута в прошлое и потом обратно, вот только времени при этом проходило куда больше минуты, а сколько, мы и сами не знали, потому что не догадались взять с собой хоть какие-нибудь часы, хотя бы наручные. Мы вообще думали, что перепрыгнем в точку назначения мгновенно. Это потом мы выясним, что даже в НФ-мире для путешествия во времени тоже нужно время, никаких «бах и ты уже там» — движение есть движение, где бы оно ни происходило, любое перемещение по некоему отрезку пространства-времени остается прежде всего физическим процессом. Даже если в нем присутствуют какие-то метафизические и метареальные аспекты.
Но тогда мы еще не знали всего того, что узнаем за следующие несколько лет. Это все будет потом — чужие прорывы в теории хроноповествования, составленные нами примитивные карты НФ-мира, мой уход из науки в ремонтники. Исчезновение отца.
— Получается, — говорит он.
— Пока вроде все держится, — говорю я.
Мы боялись, что при ускорении конструкция может войти в резонанс и попросту разлетится на куски, а нас выбросит неизвестно во что, в куда и в когда. Но пока вибрация небольшая.
Я помню, что эксперимент мы проводили при открытых воротах гаража, так что МВ-31 можно припарковать снаружи, за баскетбольным щитом и мусорными баками — оттуда все будет видно.
— Только представь, — говорит отец, — что было бы, если бы мы могли остановиться.
Остановиться в любой точке времени — какой захочешь. Вот прямо сейчас удержаться в этом подпространстве-надвремени, соскочить, не двигаться никуда. И? Что дальше-то?
Ну, можем мы уцепиться за какой-то момент и изменить свою жизнь. Что-то в ней исправить, что-то сделать лучше. Но что? И как? Что такого можно в ней переделать? Получается, что к привычным жизненным решениям — что делать дальше, что сперва, что потом, и так каждый, самый малейший шаг — добавятся еще новые: что сделать вчера, что предпринять в прошлом году, да еще и как все это увязать между собой.
