Софья Ролдугина - Трудный возраст
Обзор книги Софья Ролдугина - Трудный возраст
Софья Ролдугина
Трудный возраст
Море лениво плескалось под пирсом, облизывая поросшие ракушками опоры. Там постепенно скапливался мелкий мусор - бычки, одноразовые стаканчики, рваные пакеты, похожие на издыхающих медуз, палочки от мороженного... Посреди этой дряни гордо, словно старинный парусник, плыла бутылка - темно-зеленая, загадочно отблескивающая в рыжем вечернем свете. К запаху свежести и соли примешивались мерзостные нотки гнили, ржавого железа и мазута.
На берегу было не лучше. Музыка из баров и дешевых забегаловок, словно старавшихся перекричать друг друга, сливалась в невыносимую для чуткого слуха какофонию. Гриль чадил вонью подгорелого мяса. Пляж, несмотря на поздний час, был битком набит одуревшими от жары курортниками. Среди них сновали местные, и в глазах рябило от навязчивых предложений купить минералку, аляповатое парео или дешевую шляпку из пожеванной соломы.
Скучно.
Самостоятельная жизнь Янош совсем не нравилась.
Там, дома, в клане, все выглядело иначе. Увлекательное приключение - упорхнуть из-под материнского крылышка, доказать ей и себе, что можешь жить самостоятельно, ни на кого не оглядываясь. Может, после этого Младший согласился бы пробудить регены, и тогда... Тогда Янош стала бы на шаг ближе к своей мечте.
Крылья.
- Де-эвушка! - разнеслось над пирсом басовитое, и Янош втянула голову в плечи. Кричал южанин в оранжевых шортах спасателя - типично черноволосый, высокий и крючконосый. - Ну что ты дергаешься, слушай? Уходи давай на берег, ночью утонешь - у меня премии не будет. Давай-давай, не сиди, ногами шевели.
Ночью?
Очнувшись от невеселых размышлений, Янош удивилась - и когда успело стемнеть? Конечно, здесь, на юге солнце вело себя иначе, чем у подножия её родных северных гор, но все равно - смеркалось-то не в один миг. Отвлеклась?
Янош представила, что сказал бы на это Младший, и поморщилась.
- Ну, де-э-эвушка!
Не дожидаясь, пока так называемый "спасатель" и по совместительству охранник перейдет от словесных понуканий к физическим убеждениям, Янош подхватила с пирса кроссовки. "Спасатель" прицокнул языком:
- Ай, молодец, девушка! Кричу-кричу, а с третьего раза только понимаешь. Совсем глухая, что ль? Поживей иди, ишь, как модель фларинует...
- Фланирует, - угрюмо поправила Янош.
- Чего-о?
Глухое раздражение накатило удушливой волной. Тоска, одиночество, постыдное желание все бросить и вернуться домой, изгаженные пляжи и постоянный шум, словесный и мысленный...
Невыносимо.
Поравнявшись с неудачливым "спасателем", Янош коротко, без замаха, ударила - кулаком в солнечное сплетение. Мужчина, захлебнувшись руганью, скрючился. Его боль, яркая и чистая, огненной волной омыла нервы, выжигая неуместное раздражение и черную меланхолию; иррациональный страх стал неожиданно приятной приправой.
"Розмарин или базилик? - Янош блаженно смаковала получившийся коктейль, как иной курильщик смакует первую затяжку после глотка кофе. - Розмарин, наверное. М-м..."
По губам сама собой расползалась улыбка. "Ну-ну, засияла солнышком, вся в отца", - как говорил обычно Младший. Что ж, против истины он не грешил: Янош вполне ожидаемо удалась больше в Старшего, чем в него - и внешностью, и характером. На первый взгляд - солнечным, но на самом деле взрывоопасным.
- Ничего личного, - сочувственно похлопала она скорченного мужчину по плечу. - За всех обычно огребает кто-то один. Такова жизнь, как говорится, - и, положив ладонь ему на лоб, надавила плавно.
Не ожидавший такой подлянки "спасатель" кубарем полетел в воду. Сначала он порядочно хлебнул соленой волны, но инстинкты быстро взяли верх, и на мгновение поток смачной брани перекрыл даже навязчивый гул пляжа. Эмоциональный фон тоже изменился. Янош, жмурясь от удовольствия, вслушивалась в смешение обиды и злости, отчетливо понимая, что пора бы сматываться. В местных законах она разбиралась слабо, но подозревала, что избиение охранника - это даже не административное правонарушение.
Разумеется, если кто-нибудь поверит, что нежная светловолосая девушка - хрупкая, невысокая и с растерянным взглядом создания небесного - сумела уронить в воду агрессивного двухметрового дылду.
Не дожидаясь, пока "спасатель" выберется на пирс и попытается накостылять ей по шее, Янош сбежала по прогибающемуся настилу и спрыгнула на песок, все еще источающий тепло, хотя солнце давно скрылось. У края пляжа она быстро сполоснула под краном ноги, влезла в универсальные кроссовки и крепко затянула шнурки. Рычажки, выдвигающие ролики из подошвы, опять заклинило.
"Зараза".
Пострадавший мужчина уже выбрался из воды и что-то объяснял подоспевшему напарнику, указывая на обидчицу. Тот кивал, кивал, а потом решительно направился к краю пляжа, на ходу включая переговорное устройство. Но тут рычажки наконец-то щелкнули. Янош мысленно показала обоим преследователям язык, вскочила на ролики и понеслась по гладким дорожкам - все быстрее и быстрее. Вскоре скрылись из виду и озлобленные "спасатели"-охранники, и пляж, и даже убогие прибрежные ресторанчики, изрыгающие вульгарную музыку в чернильную духоту ночного воздуха. Осталась только скорость, ветер в лицо и городские огни.
В такие минуты Янош казалось, что она летит.
"Мне пока только шестнадцать, - настойчиво вертелось в голове, перекрывая блеклый фон чужих эмоций и обрывков мыслей. - Еще лет восемь до инициации. Потом минимум пять-шесть веков до княжеского ранга... Да я сдохну быстрее, чем получу крылья!"
Кое-где на дорожке попадались участки с выщерблинами. Приходилось слегка притормаживать и огибать их - скакать на роликах сейчас, в таком рассеянном настроении, Янош не решалась. Конечно, упади она - все равно ничего не сломает, а сломает - так срастется за неделю, но все равно приятного мало.
"Может, рискнуть и попробовать стать равейной?"
Нет. Эту мысль Янош отбросила уже давно. Равейны могут летать только на костылях заклинаний. Никаких крыльев, никакой свободы. К тому же владение этой силой сродни наркотической зависимости. Попробуешь "слезть с иглы" и перейти в стан шакаи-ар, к Младшему - останешься депрессивной развалиной с покореженной психикой.
Слишком большая плата.
А еще... Еще можно было бы пойти в ученицы к Старшему. Но ни алхимия, ни скучное целительство Янош не привлекали. Она не понимала, что нашла мама в свое время в этих занудных науках.
Нет, быть шакаи-ар - лучше всего.
