Маркоша - Пазл
Для запуска боевых реакторов необходимо около пяти минут. Противник, все же достаточно изучивший возможности людей, выбрал оптимальный вариант и "всплыл" зоне видимости флота, когда корабли начали запуск боевых реакторов.
- Все же у людей было не так много времени, чтобы построить машины, постоянно работающие на максимальной мощности.
- Только на время боя, только на несколько часов. Потому момент запуска и оттягивали до последнего момента. До начала сражения. Так уж сложилось.
Корабль Коца в составе второй, тыловой эскадры - ему ничего не нужно запускать, он всегда готов к бою. "Язон" сместился чуть ниже флагмана и занял позицию мили на полторы позади.
Коц готов к бою и совсем спокоен. Смотрел старые фотографии. Все может быть...
Заревели колокола громкого боя. - Тревога?
- Смотри, Коц! - взволнованный голос корабля. На экране рубки гаснущая вспышка аннигиляции. - Нас обошли с фланга, и только один из них напоролся на мину. Девятнадцать прошли минные поля! Сейчас ни один из наших не может вступить в бой. Никто, ни один корабль не готов! - Пристегнись, мы атакуем! - Или?
Коц даже удивился - разве мог его товарищ после стольких лет сомневаться в нем?
- Да, мы атакуем, вперед "Язон"!
Для сомнений времени не осталось, тревожно и в унисон забились оба его сердца, мозг переполнился кровью. Какими-то фрагментарными картинками его жизнь пронеслась перед ним, вся без остатка она была лишь преддверием этого мига.
Коц обвил щупальцами штурвал, соединив их в замок, последняя песня нерея, заполнив каждую клетку тела набатом звучала в нем. Сколько лет он ждал!? Страха не было.
Работающие на предельных режимах реакторы сотрясали корабль. Тормозные платформы больше не понадобятся, и Коц без сожаления отстрелил их.
Его вдавило в кресло, вселенная и корабли его кровных врагов понеслись навстречу.
- Благодарю тебя, корабль, за все. Прощай, Язон.
- И я благодарен судьбе за нашу встречу, прощай, Нерей.
Вот он, последний полет, вот и она - точка невозврата.
Дредноут патрульного флота зеру "Финч" украдкой скользнул в статус-поле головоногих. Собственно, это и не их, а спорное с мирами людей пространство.
А точнее, совсем не спорное, просто никто не знал чьё оно. Но чтобы ненароком не спровоцировать конфликт, кораблям зеру входить в этот сектор запретили.
До сих пор, ни у людей, ни у спрутов не доходили конечности, чтобы провести четкие границы и определится с принадлежностью этих, никому не нужных миров.
У одних руки, у других их грациозные щупальца.
Ни с той, ни с другой стороны никто не знал, сколько их там, и какие они, чужие.
Неизвестность страшила и дисциплинировала, потому многие годы условную границу даже ненароком никто не нарушал. До настоящего момента. Хотя, кто-то же установил памятник?
Ему пришлось это сделать. Финчу пришлось пересечь условную черту. Любая, самая строгая комиссия, имея записи показаний приборов корабля, без всяких бюрократических проволочек оправдает его. Хотя? - Все это, в действительности (он то, знал), лишь отговорка для штабной комиссии.
Дредноут не впечатлял размерами. Двадцатиметровая тарелка с абсолютно плоской, матовой, немного наклоненной вперед верхней поверхностью, сзади как у стрекозы, двенадцатиметровый, сужающийся к концу хвост.
Ни один обыватель не мог даже представить себе истинные возможности этого корабля. А большинство пилотов местного скопления преувеличивали возможности и совершенство кораблей патрульного флота, веря невероятному множеству слухов.
И эти слухи служили самой лучшей защитой.
При таких размерах, почему собственно, дредноут? По толщине "брони" силовых полей и мощи оружия, по всем галактическим справочникам корабль как раз и соответствовал давно устаревшей классификации, новой же пока не придумали.
Была на корабле и длинноствольная спаренная турель одиннадцатого калибра, со стволами укрытыми перфорированными защитными кожухами, стреляющая длинными тяжелыми пулями с характерным цокающим грохотом очередей, но это уж так, на всякий случай. И вряд ли кто знает, почему к этой пушке-пулемету приклеилось, ставшее в галактиках нарицательным название - цумвольт?
Вряд ли кто помнил, когда эти цумвольты били своими тяжелыми очередями в последний раз? Были еще противометеоритные легкие лучевые пушки, но, они-то не в счёт! Кто же их считает, тем более на дредноуте?
Эти корабли уважали, и чего скрывать, побаивались. Зная, что они всего лишь гонцы, легкие гонцы того, кто мог прийти вслед за ними.
Да и сам пилот-зеру не внушал хотя бы видимости звездного волка.
Рептилоид, около метра ростом, подозрительно смахивающий на плод греха земного броненосца-панголина и ящерицы. Толстый варан с коротким обрубком вместо хвоста.
С такими же как у броненосца, торчащими из под пластинчатого панциря толстыми остевыми волосами. С подвижными рачьими глазами и беспокойными лапами,
с выгравированными на их пластинах и покрытых драгоценной пурпурной краской и золотом символами его воинского звания. С вечно шевелящимися волосатыми ушами. А хвост?!
- Но!
Но корабли зеру действительно были самыми совершенными кораблями в известной части Вселенной, и задачи могли решать, достойные иных эскадр.
- Зеру? - Зеру были загадкой. На их маленькой планете совсем нет больших городов и промышленности, им почти не нужна медицина, слабо развит транспорт, отсутствует связь в современном понимании, кроме множества, торчащих тут и там на возвышенностях больших белых куполов гиперсвязи, которых хватало и на орбите.
И громадные архивы. Хранилища информации. Склады-сейфы, с надлежащими условиями для хранения, за бронёй которых сосредоточены многочисленные материальные подтверждения событий. Оригинальные записи непосредственных участников истории разных рас. Написанные на бумаге, пергаменте, папирусе, глине, фарфоре, золоте, костяных пластинах, китовом усе, электронных носителях различных форм записи и видов, звучащие диски и говорящие кристаллы, зеркала с памятью прошлого, искусственно выведенные для записи чужой речи существа, хранящиеся в замороженном виде. И много еще того, чему в речи людей нет ни названия, ни нужного определения.
И еще, и еще, и еще. Там, в тишине архивов, хранились даже такие экзотические артефакты как замороженный свет и глаза неизвестного существа с застывшим в них объемным отражением реальности. И вещественные доказательства, немые свидетели событий, изменивших ход историй той или другой планеты, содружества или союза, а то и целых галактик. Вся экзотика занимала малую часть, все остальное - стандартные кристаллы инфора, принятые для записи в известных мирах. И на каждом кристалле лишь одна запись - полнейшей, не подлежащей сомнению истины. Достоверность кристалла, предъявленного в суде, или в любом другом государственном органе подтверждения не требовала, да и подделать его абсолютно невозможно.
