Николай Мещанкин - Спящий
Да-Сааль открылся, потянулся к Демону, тут же почувствовав, как сила послушно без всяких усилий втекает, наполняет его. Свить ее и… Свить ее, и вниз, в землю, вглубь, к этой подсказываемой ему точке, которая сделает то, что хочет Демон.
Почву под ногами сотряс ощутимый толчок. Да-Сааль улыбнулся, ощутив удовлетворенный отклик Демона. Все шло, как надо.
Еще, еще… Сила текла, рвалась через него все более широким потоком, концентрируясь, наращивая напряжение там, под землей, в том месте, которое откроет дорогу стихиям…
Новый толчок чуть не сбил его с ног, глубокие трещины побежали по земле. Из города донеслись панические крики.
Да-Сааль засмеялся, подхваченный торжеством Хафойототта. Это не все, это далеко не все. Серия толчков, каждый сильней предыдущего, вздымали и опускали пошедшую волнами землю, снося дома, руша стены на головы несчастных жителей. Не устоявший на корчащейся в судорогах земле жрец, все еще смеясь, скатился в разверзшуюся вдруг под ним пропасть.
Последний, мощнейший удар… Земля взорвалась, выбросив столб раскаленного газа и пепла, тут же опавшего, стремительно покатившегося вширь убийственным кольцом, полетели, оставляя дымный след в небе, куски камня. И, наконец, новорожденный вулкан выплюнул на поверхность первую порцию раскаленной лавы.
— Тревога!
Кериго вскочил, бросился из караулки, застегивая на ходу портупею, хватая оружие.
— Быстрее, быстрее! — сержант глянул на стоящего рядом монаха, нетерпеливо махнул рукой. — За мной! — рванулся бегом, не дожидаясь, когда солдаты построятся.
Кериго бежал, придерживая болтающийся сбоку меч. Что случилось? Учебная тревога? Вроде, не похоже, уж очень серьезное лицо у семенящего рядом монаха. Серьезное, если не сказать… Кериго сложил пальцы козой, отгоняя несчастье. Если не сказать испуганное. Но что такого могло произойти здесь, в самом центре Федерации, за сотни километров от фронта?
— Не отставать!
Они выскочили из города, побежали вдоль песчаного берега.
— Быстрее, быстрее, — задыхающийся монах держался за бок. — Вон он, видите? — монах указал на стоявшего, протянув руки к морю, человека.
— Заряжай! — рявкнул, обернувшись, сержант.
Кериго, не останавливаясь, потянул из-за спины арбалет.
Монах взмахнул руками, и замотанную в лохмотья фигуру на секунду скрыла фиолетовая дымка.
— Я не могу! — монах скривился. — Убейте его, убейте!
— Целься!
Солдаты припали на колено, ловя замершего человека в прицел.
— Огонь!
Тренькнули, разряжаясь, арбалеты. Человек нелепо взмахнул руками, осел.
— Поздно, — монах посмотрел на отступившую вдруг от берега воду, обреченно опустился на песок. — Слишком поздно. Проклятый жрец.
Сержант забормотал молитву. Кериго взглянул на бьющихся на обнажившемся дне рыб, встал на колени, готовясь встретиться с Богами. На горизонте вздымалась, быстро приближаясь, встающая закрывающей небо стеной волна.
— О, молодой человек! Рад Вас видеть, — епископ Акравский привстал, приветствуя Фирреа. — Заходите, прошу Вас.
— Здравствуйте, Ваше Преосвященство, — Фирреа прошел, сел напротив епископа.
— Ну, как у Вас дела? Как успехи на новом поприще?
— Все хорошо, спасибо, — Фирреа потер заплывшие в красных прожилках глаза. — Работаю. Интересно. Жалования маловато, ведь столько обязанностей, столько дел надо делать.
— О, конечно, — епископ, улыбаясь, закивал. — Это только невежды думают, что в снабжении одни бездельники, увиливающие от фронта. На самом деле это ответственейшая работа, становой хребет армии. На вас, фактически, все держится, любая операция. Вы, словно кровеносные сосуды, доставляете все необходимое во все уголки этого огромного организма. Воистину, Вы выбрали для себя достойную дорогу.
— Ага, — Фирреа хмуро разглядывал ногти на пальцах.
— Что-то случилось? — епископ заботливо наклонился вперед.
— Да, — Фирреа склонил голову, стараясь не дышать в сторону епископа. Аббат Иерендо…
— О, аббат Иерендо, — епископ заулыбался. — Очень строгий инспектор. Я поговорю с ним, попрошу быть более снисходительным. Что у Вас с ним произошло? Вы снова опоздали, или он Вас застал, э-э… — епископ хитро подмигнул. Употребляющим?
— У меня пропали несколько обозов.
— Пропали несколько обозов? Каких обозов?
— Ну, четыре обоза с провизией и два со снаряжением, — Фирреа поднял взгляд на епископа. — И он собирается подавать на меня рапорт в трибунал.
— У Вас пропали четыре обоза с провизией и два со снаряжением, ошеломленно повторил епископ.
— Ну да. Но сейчас же война, подумаешь, несколько обозов, — Фирреа с надеждой смотрел на епископа. — Вон, целые города смывает.
— Так Ваши обозы были на побережье?
— Нет, — Фирреа снова опустил глаза. — Но все равно…
— А как они пропали? Куда они делись?
— Ну… Я не помню, — Фирреа неопределенно пожал плечами.
Повисла тишина.
— Молодой человек, — наконец, заговорил епископ, — боюсь, в данном случае я вряд ли могу что-либо сделать для Вас. Пропажа казенного имущества, да еще в таких размерах… Это серьезное происшествие, которое я не имею права прикрыть.
— Ваше Преосвященство, Вы говорили, что я принес громадную пользу Федерации, — Фирреа нервно крутил в руках шляпу. — Неужели это не компенсирует исчезновение какого-то барахла?
— Простите, молодой человек, не какого-то барахла, а целых шести обозов.
— Но Ваше Преосвященство, — Фирреа поджал губы. — Вы же обещали мне поддержку и помощь.
— Конечно, молодой человек, без всякого сомнения. И мы уже оказали ее Вам. Ваши назначения, Ваш стремительный рост по должностной лестнице — разве это не помощь?
— Ну так помогите еще раз. Что Вам стоит поговорить с аббатом, приказать ему замолчать?
— Молодой человек, Вы, видимо, не понимаете, — епископ посуровел. — Мы и так на многое в Вашем отношении закрываем в глаза. На Ваше пьянство, лень, небрежное отношение к обязанностям. Но исчезновение шести обозов с амуницией это уже слишком. Это, молодой человек, уже преступление, в котором мы не желаем быть замешаны. Так что лучше вспомните, куда делись эти обозы, или придется вспоминать перед трибуналом.
— Это, Ваше Преосвященство, Вы не понимаете, — Фирреа встал, кривя губы. Если мне придется вспоминать перед трибуналом… Я ведь могу еще кое-что вспомнить, мне терять будет уже нечего. Например, откуда появились странные приказы некоего герцога.
— Такое признание лишь усугубит Ваше положение, — епископ пожал плечами. К обвинению в хищении добавятся подрывные действия. Эта была исключительно Ваша собственная затея, и доказать, что Храмы имели к этому какое-либо отношение, Вы не сможете.
