Александр Шалимов - Эстафета разума (сборник)
Кирилл услышал сигнал телефона, находясь в душевой. Пока он набросил халат и прошел в свою кабину, сигнал повторился дважды.
Он торопливо взял трубку.
— Кирилл Волин слушает.
— Доброе утро, коллега, — загудело в трубке. — Надеюсь, не разбудил. Это Бардов.
— Доброе утро, профессор. Слушаю вас.
— Оставьте вы этого профессора, коллега. Меня зовут Никита, для краткости Ник. Вы не очень заняты?
— Нет.
— Могли бы заглянуть ко мне?
— Прямо сейчас?
— Ну, скажем, в пределах десяти минут.
— Хорошо, буду.
Быстро одевшись и захватив папку со своей программой, Кирилл направился к шефу. Когда он поднялся в коридор, где рядом с кают-компанией находилась кабина начальника марсовки, навстречу ему вышел Геворг. При виде Кирилла на узком худом лице геофизика, обрамленном щеголеватой бородкой стиляги-сатира, появилась усмешка.
— Ну, держись, спец по привидениям, — шепнул Геворг, ткнув Кирилла пальцем в живот.
Кирилл постучал и приоткрыл дверь.
— Прошу, — пробасил шефуня, поднимаясь ему навстречу.
Кабина начальника отличалась лишь тем, что в ней было не одно, а два кресла, а над столом вместо одного телефона три и еще небольшой коммутатор.
Усадив Кирилла возле стола, Бардов вопросительно глянул на его папку.
— Там что?
— Моя программа, обоснование, намечаемые районы работ… Я…
— Да-да, помню, — прервал шефуня, поглаживая бороду. Читал ваши статьи и монографию, коллега. Занятно… Хотя я лично не со всем согласен. Впрочем, мои мысли на сей счет мнение дилетанта. Да… Для начала хотел просить вас заняться кое-чем иным… Вы, конечно, догадываетесь? Проблема «фантома Азария»… Интересно, не правда ли? Вы ведь не только антрополог, историк, археолог, вы и врач-психиатр, не ошибаюсь?
— Это раньше… Я давно не практиковал.
— Неважно. Здесь вы единственный такой специалист… Мак — терапевт широкого профиля, а врач, прибывший с вашей сменой, — хирург. Я хочу просить вас возглавить проблему «Фантома Азария». Мак и я лично будем вам помогать…
— А моя программа? Институт, который рекомендовал меня для участия в экспедиции…
— Э, дорогуша, тут у нас у каждого по нескольку программ. Времени в вашем распоряжении уйма. К тому же, — шефуня многозначительно поднял палец, — кто знает, куда вас может завести «фантом Азария».
— Вы хотите сказать, — начал Кирилл, широко раскрыв глаза, — хотите сказать, что…
— Я никогда не хочу сказать ничего, чего не говорил, прервал Бардов. — Постарайтесь запомнить это, коллега Кир. Проблема «фантома Азария» возникла неожиданно, никакими программами, естественно, не могла быть предусмотрена. Пока все, с ней связанное, — великое неведомое, которое надо постараться прояснить… По правде говоря, у каждого из нас на нее была и есть своя точка зрения. Вот, например, прибывший вместе с вамп коллега Геворг утверждает, что такой проблемы вообще не существует. Что ж, и это — возможная точка зрения…
— Но доказать, что чего-то не существует, невозможно, заметил Кирилл.
— Именно. Поэтому, если, занявшись фантомом, вы ничего не обнаружите, придется признать, но только с определенной долей вероятности, что самой проблемы действительно не существует. Возникли нервные расстройства, связанные с индивидуальными особенностями психики отдельных участников экспедиции. В этом случае надо установить, какие именно особенности человеческой психики противопоказаны участникам марсианских экспедиций и почему. Думаю, никто лучше вас с такой задачей не справится.
Кирилл с сомнением покачал головой.
— Все это так далеко от моих нынешних научных интересов… И еще одно: участники экспедиций на Марс — и у нас, и у американцев — проходят сквозь такие тесты и такую массу проверок, что кандидат с минимальными психическими отклонениями от нормы со стопроцентной вероятностью будет отсеян.
— Человеческий мозг всегда был и остается великим неведомым, коллега. Это такая бесконечность неведомого… — Бардов махнул рукой. — Да вы знаете гораздо лучше меня. А вот относительно подготовки американцев, выясните подробно, когда привезут их… заболевшего. Обстоятельства заболевания тоже. Потом их данные сопоставим с нашими.
— Кажется, вы считаете, что я уже дал согласие? — недовольно заметил Кирилл.
Широкое красное лицо Бардова озарилось лучезарнейшей улыбкой.
— Я не сомневался, коллега. Именно поэтому просил вас… а не приказывал. Думаю, что вам сразу после старта «Ветра времени» надо побывать у наших американских друзей. Уточнить на месте, как получилось с их парнем. Впрочем, программу работ по проблеме «фантом Азария» вы разработает сами. В любое время привлекайте для этого Максима и меня… Программу вы представите на утверждение ученого совета нашей пятой смены, скажем, через месяц. Нет, ровно через четыре недели. Вам все ясно, коллега?
— Пока да, — мрачно сказал Кирилл, поднимаясь.
— Ну так с богом, как говорили у нас в старину.
«Черт бы тебя побрал, — подумал Кирилл, выходя, — вместе с твоим богом, «фантомом Азария» и моим идиотским назначением. Хорошо же буду выглядеть, когда придется отчитываться в институте после возвращения… Возвращения… — внутри что-то больно кольнуло. — До него еще двадцать семь земных месяцев… если все обойдется благополучно…»
Спускаясь по лестнице на свой этаж, Кирилл приоткрыл металлическую штору иллюминатора и глянул наружу. Окрестность была задернута красно-бурой пыльной мглой. Начинался ураган…
Ураган бушевал трое суток. Поэтому американцы появились лишь за несколько часов до отправления космического корабля. Их небольшой короткокрылый планетолет, напоминающий «шаттлы» конца прошлого века, совершил посадку на запасном космодроме невдалеке от «Ветра времени».
Кирилл и Мак в легких голубых скафандрах направились навстречу гостям. Когда они приблизились к планетолету, американцы уже выгрузили и установили на самоходную тележку белый с прозрачным верхом «саркофаг». На американцах — их прилетело четверо — были одинаковые полосатые легкие скафандры, напоминающие раскраской их государственный флаг.
— Он тут, — сказал широкоплечий коренастый здоровяк, который представился как доктор Морстон.
Сквозь прозрачное забрало шлема Морстон подмигнул Кириллу и похлопал рукавицей по верху «саркофага».
Кирилл подошел ближе, склонился над «саркофагом». Под прозрачной крышкой бритая голова, бледное, без единой кровинки худое лицо; глаза закрыты, дыхания не заметно.
— Жив он? — невольно вырвалось у Кирилла.
