Джек Вэнс - Дворец любви. Умы Земли. Большая планета
— Что? У меня нет такой суммы!
— Что ж, часть ее вы получите как гонорар за статью, но…
— Нет, нет! Эту статью нельзя публиковать!
— Лучше будет, если мы придем к полному взаимопониманию, — заметил Джерсен. — Вы рассказали мне не все.
— За что благодарен судьбе: вы бы и это напечатали. — Наварх потер лоб. — Вот жуткие дни выпали! И вам не жалко бедного старину Наварха?
Джерсен рассмеялся:
— По вашему сценарию меня должны были убить. Вы знали, что Виоль Фалюш попытается завладеть Друзиллой Уэллс, или Зан Зу, или как там ее зовут. И были уверены, что я не допущу этого. Ян Келли заплатил жизнью за ваши козни.
— Нет, нет, ничего подобного! Я надеялся, что вы убьете Виоля Фалюша!
— Вы коварный злодей! А как насчет Друзиллы? Какова была ее роль? Что вы предназначили ей?
— Да ничего я не предназначал, — отмахнулся Наварх. — Я пустил все на самотек.
— Расскажите, что знаете.
Наварх подчинился с удивительной готовностью:
— Я должен вновь вернуться к Фогелю Фильшнеру. Когда он похитил девочек из хорового кружка, Игрель Тинси ускользнула. Это вы знаете. Но она отчасти была причиной преступления, и родители остальных девочек обвиняли ее. Игрель пришлось очень трудно, очень туго. Ей угрожали, ее имя публично опозорили…
…И Наварх в то время стал мишенью для нападок. Однажды он предложил Игрель Тинси убежать вместе. Игрель, усталая, утратившая иллюзии, была готова на все. Они отправились на Корфу, где провели три счастливых года.
Однако настал день, когда Фогель Фильшнер появился на пороге их маленькой виллы. Хотя облик его почти не изменился, это был другой человек: жесткий, с пронзительным взглядом и властным голосом. Новый образ жизни явно пошел ему на пользу.
Фогель был само дружелюбие:
— Что прошло, то прошло. Игрель Тинси? Это в прошлом. Она отдала себя вам, тем хуже для нее. Я старомоден: мне не нужна женщина, которая принадлежала другому. Поверьте, Игрель не достанется ни грамма моей любви… Она должна была ждать. Да. Должна была ждать. Она должна была понять, что я вернусь. Теперь вернулся я… но не моя любовь к Игрель Тинси.
Наварх успокоился, вынес бутылку вина. Соперники сели в саду, ели апельсины и пили озо. Поэт опьянел и заснул. Когда он пробудился, Фогель Фильшнер исчез, а с ним — Игрель Тинси.
Через день Фогель Фильшнер появился снова. Наварх был в ярости:
— Где она? Что ты сделал с нею?
— Она в покое и безопасности.
— А как же твое слово? Ты сказал, что больше ее не любишь.
— Это правда. Я сдержу свое слово. Игрель никогда не узнает моей любви, но она не узнает и любви другого. Ты недооцениваешь силу моей страсти, поэт. Любовь может переплавиться в ненависть в горниле времени. Игрель будет служить, и служить хорошо. Она не добьется моей любви, но, возможно, смягчит ненависть.
Наварх бросился на Фогеля Фильшнера, но тот без труда справился с ним и ушел.
Спустя девять лет Виоль Фалюш связался с Навархом. Правда, экран видеофона не зажегся — поэт только слышал голос. Наварх умолял вернуть Игрель Тинси, и Виоль Фалюш согласился. Через два дня в дом поэта принесли двухлетнее дитя.
— Я выполнил обещание, — объявил призрачный голос. — Ты получил свою Игрель Тинси.
— Это ее дочь?
— Это Игрель Тинси — вот все, что тебе нужно знать. Я отдаю ее под твою опеку. Воспитывай ее, охраняй, расти, следи, чтобы она осталась девственницей. В один прекрасный день я вернусь за ней.
Голос смолк. Наварх обернулся и поглядел на девочку. Даже теперь ее сходство с Игрель было поразительным… Что делать? Наварха обуревали сложные чувства. Он не мог воспринимать девочку как дочь, как наследие прошлой любви. Поэт чувствовал, что в их отношения всегда примешивается горечь. Наварх не мыслил любви без обладания.
Эта внутренняя борьба чувств отразилась на воспитании девочки. Наварх не дал ей умереть с голоду, предоставил убежище, не заходя дальше этого в своих заботах. Девушка выросла независимой и скрытной, не имела друзей и не задавала никаких вопросов.
Когда она созрела, сходство с Игрель Тинси проступило еще сильнее, и Наварха терзали воскресшие воспоминания.
Прошло двенадцать лет, но Виоль Фалюш не появлялся. Однако Наварх больше не тешил себя иллюзиями, напротив, в нем росла уверенность: Виоль Фалюш вот-вот вернется и заберет девочку. Он попытался намекнуть девушке на опасность, которая исходит от Виоля Фалюша, но наталкивался на ее скрытность и сомневался, поняла ли она его. Наварх пытался спрятать свою подопечную, что было очень трудно из-за ее диких повадок, увозил в глухие уголки Земли.
Когда девушке исполнилось шестнадцать, они жили в Эдмонтоне, в Канаде, куда стекались толпы пилигримов поглазеть на Священную Голень. Наварх надеялся затеряться в море людей, которых ничего не интересовало, кроме беспрерывных празднеств, процессий и священных ритуалов.
Однако он ошибался. Как-то вечером экран видеофона засветился, и высокая фигура возникла на фоне голубых вспышек, которые затмевали черты лица. Однако Наварх узнал Виоля Фалюша.
— Ну, Наварх, — зазвучал знакомый голос, — что ты делаешь в святом городе? Похоже, ты стал преданным адептом Кальзибы, раз живешь здесь, в тени Голени?
— Я изучаю, — промямлил Наварх, — Занимаюсь сравнительной историей религий.
— А что с девочкой? Я имею в виду Игрель… Надеюсь, с ней все в порядке?
— Прошлым вечером она была в добром здравии. С тех пор я ее не видел.
Наварху, почудилось, что взгляд собеседника так и впился в него.
— Она невинна?
— Откуда я знаю? — огрызнулся поэт. — Я же не могу следить за ней днем и ночью. В любом случае, какое тебе дело?
И снова поэту показалось, что взгляд старинного врага пронизывает его насквозь.
— Это мое дело во всех отношениях, и в такой степени, что ты и представить себе не можешь.
— Твой язык несколько коряв, — фыркнул Наварх. — И мне с трудом верится, что ты говоришь всерьез.
Виоль Фалюш мягко рассмеялся:
— Когда-нибудь ты посетишь Дворец Любви, старина Наварх, когда-нибудь ты будешь моим гостем.
— Только не я! — покачал головой Наварх. — Я — новый Антей. Никогда мои подошвы не оторвутся от земной почвы, пусть даже придется упасть на нее лицом и вцепиться обеими руками.
— Ну ладно, вернемся к девушке. Позови Игрель. Я хочу видеть ее. — Странная нотка зазвучала в голосе Виоля Фалюша — смесь нежности и гнева.
— Как — если я не знаю, где она? Болтается по улицам, плавает в каноэ по озеру или валяется в чьей-то постели?
Непонятный звук прервал Наварха. Но голос Виоля Фалюша не утратил мягкости:
