Александр Громов - Первый из могикан
…Она очнулась на десятом этаже. Боеприпасов больше не было. С последним противником пришлось драться голыми руками, как с «куклой». Оставив ему сознание, чтобы в последние секунды жизни он выл от ужаса, Ольга швырнула его через себя прямо в разбитое окно и проследила за полетом.
Все-таки это было неосмотрительно. За ненужный риск начальство по головке не гладит. Хорошо, что здесь нет ее начальства…
С высоты десятого этажа центр города был как на ладони — мокрый, придавленный к земле низким небом. А это что за дым?.. А вон еще. И еще. Пожары? Да, размах серьезный… Нет сомнений, что во многих точках города сейчас идет бой. Скоротечный, разумеется. И с предсказуемым результатом.
В том, что самое большее через полчаса бунт будет повсеместно подавлен, Ольга нисколько не сомневалась. Мучил вопрос: в чем его причина? Ну что такое, в самом деле, эти «Черные саваны» да банда Молчалина? Несколько десятков эксменов с гнусно-садистскими наклонностями, ну сотня, никак не более. Банды были всегда, одни ликвидировались, другие появлялись. Но даже бабки не помнят, чтобы горстка отвратительных недобитков могла всколыхнуть многотысячную эксменскую массу, погнав ее на заведомое самоистребление! Эксмен труслив и всегда сильнее хочет жить, чем следует из его биологической необходимости, это аксиома.
Так в чем же дело?
Ольга не находила ответа. Опьянение боем, и даже не боем, а истреблением вредной фауны, очищением Земли от скверны, яростное упоение работой — все это внезапно ушло, захотелось отдыха и осмысления происходящего. Жаль, что дело еще не кончено.
Сориентировавшись, она телепортировала на лестничную клетку. По-эксменски пользоваться дверями не стоило — могли подстрелить свои же, не разобрав. Только нырками через Вязкий мир. Не угодить бы ненароком в шахту лифта…
Три минуты назад скоротечная схватка оставила на площадке несколько трупов. Разорвав рукав корчащейся от боли, всхлипывающей десантницы, подруга колола ее шприцем. Избиение бунтовщиков продолжалось одним—двумя этажами выше.
— «Ромашка»! — кричала спецназовка с майорскими петлицами, держа портативную рацию возле уха. — «Ромашка», отзовись!
— Здесь «Ромашка»! — просипела рация простуженным сопрано. Сквозь атмосферный треск явственно простучала автоматная очередь.
— «Ромашка», как дела?
— Продвигаемся вверх. В подкреплении пока не нуждаемся. Убитых нет. Двоих несильно зацепило, остались в строю. Верка Рабинович контужена упавшим сверху телом…
— Ладно — телом… Молчалина берите! Есть сведения, что он где-то там.
— А это и было его тело, — весело сказала рация. — О, мне некогда! До связи!
Автоматная очередь. Вопль.
Забрав оружие убитого, Ольга вернулась к работе и очень скоро убедилась, что в южном крыле работы почти не осталось. Спецназ и десантницы свое дело знали. Очистка главной башни еще не закончилась, но и там дело явно шло на лад. Некоторые бунтовщики сами прыгали с крыши и из верхних окон. Совсем недавно то же делали жильцы дома, избегая поругания и мучительной смерти в лапах обезумевших нелюдей. На их месте Ольга сумела бы остаться живой, стартовав хоть со шпиля здания: три-четыре быстрых последовательных телепортации — и ты низко над рекой, войдешь в воду «солдатиком» и отнюдь не с убийственной скоростью. Но кто из жильцов имеет достаточный навык плюс хладнокровие? Вряд ли кому-нибудь удалось спастись таким образом. Кто-то не сумел вовремя нырнуть в Вязкий мир, кто-то ушел в него без возврата, кто-то совершил только один смертельный нырок за пределы дома и упал вниз камнем…
Ольга потратила только один патрон. Недобитый эксмен с простреленной грудью силился встать, но только зря елозил лопатками по стене и сучил ногами. Рядом валялся охотничий карабин — раненый не обращал на него внимания. Он уже не цеплялся за жизнь и, смирившись с близким уходом в небытие, ничего не боялся.
— Все вы сдохнете, — просипел он, дерзко глядя Ольге в глаза. — И мы, и вы. Скоро. Всем конец. Теперь уже скоро…
Пытаясь расхохотаться, он выкашливал на пол розовую пену.
— И все-таки… кх… мы… кха!.. мы…
Ольга ждала.
— …не как скот, — вымучил наконец раненый. — Не как на бойне…
Да, не совсем как скот… В словах поверженного врага Ольга почувствовала долю истины. Опаснейшие двуногие звери вырвались на волю, сумев-таки заставить людей раскошелиться высшей платой — жизнями. Пусть и по разорительному для эксменов курсу.
О какой бойне он говорил, Ольга не поняла. Разве лояльных эксменов уничтожают? Сроду не бывало такого. Да это же просто невыгодно! Без сомнения, раненый бредил. Или спятил. Наверное, можно повредиться и таким небольшим умом, каков ум эксмена.
А может, переспросить его?.. Нет. Первоматерь Люси, что за дикие мысли! Выставиться незнанием — и перед кем!.. Стыда не оберешься. Разве был приказ допрашивать пленных? Разве был приказ брать их?
И все же в душе крохотным предательским червячком шевельнулось уважение к раненому. Как к врагу, конечно.
Не в пах, как хотела вначале, — Ольга выстрелила ему в лоб. Чуть выше глаз, в которых она так и не увидела страха.
9
— На, Бобик, нюхай! На. На. Апорт!
Взмах руки — и нож-пила летит. Заодно я упражняюсь в метании на точность: корабль, мой хозяин, всякий раз выращивает на дальней стенке мишень, по фактуре напоминающую пенопласт. То здесь, то там, но всегда недалеко от пола, чтобы Двускелетный мог дотянуться жвалами. Свои короткие лапы он использует только для перемещения. Вон как шустрит, рысак. Похоже, его сородичи давно забыли, что такое ручной труд. Но что такое игра, они еще помнят, и живые корабли строят свою тактику рекультивации угасшего разума Двускелетных именно на этой их способности.
Что ж, все дети обучаются, играя. Сначала агукающему младенцу дают погремушку, затем к его услугам кубики и куклы, игрушечные домики, жужжащие заводные механизмы, прятки-салочки, «Море волнуется», казаки-разбойники и дочки-матери. Но то у людей. Здесь, судя по всему, никаких кубиков и детских конструкторов не было и в помине — как видно, поднаторевшие в инопланетной сурдопедагогике «няньки» не сочли нужным развивать конечности подопечных, а заодно и соответствующие отделы их мозгов. Здесь сразу перешли к игре в пограничники на вольном вакууме. Не лезь к нам, не то получишь, бяка! Непонятно, кого же «няньки» мечтают вырастить из панцирных дебилов. Равных себе? Ой, не смешите. Вояк? Да на что им вояки, когда каждая «нянька» сама в силах растрепать эскадру? Что же получается: эта игра лишь одно из многих развивающих упражнений, а до чего-то более сложного еще не дошла очередь?
