В. Бирюк - Урбанизатор
«Можно». Если есть люди, делающие нужное дело. А если их нет, то… то — нет. Ничего нет!
Среди мигрантов две трети — дети. Иждивенцы. Которых надо кормить, обихаживать, учить и воспитывать… Что съест ресурсы. Терем-теремок для меня любимого — отодвигается… Да когда ж я, наконец-то, смогу нормально с девушкой покувыркаться?! А не закапываться под одеяло с головой?! Как делал это каждый раз с женой пророк Мухаммед.
И ведь ничего — нового! Вот такая, «всем миром», самопродажа в холопы превратила в крепостных большую часть свободных общинников Германии, Франции, Британии. Гордые франки, саксы и швабы добровольно отдавали свою волю всяким разным… соплеменникам, которые могли обеспечить им безопасность или пропитание. А храбрые ирландцы резали своих англичан — ленд-лордов, за то, что те отказывались их закрепощать. И, соответственно — кормить.
— Арендатор? Свободный человек? Гоу нафиг!
Свобода — смертельна. В условиях повсеместного распространения бурой фитофторозной гнили.
В Московские времена, благородным великорусским дворянам(!) будет на законодательном уровне(!) запрещено(!) добровольно(!) продаваться(!) в холопы(!).
А то завели, понимаешь, манеру самопроизвольно порабощаться:
— Слышь ты, холопская морда благородного происхождения, сапоги мне навакси!
— С превеликим удовольствием! Господин кормилец!
«Голод — не тётка, пирожком — не накормит» — русская народная…
Здешние отряды племенных удальцов-головорезов — не только не накормят, но и зарежут.
Самопродаться… В рабство… Мне — дикость. Всё что я читал, видел, слышал… Всё, что дошло до меня из тысячелетий человеческой истории, утверждает: рабство — горе, несчастье, мука мученическая. Результат бесчеловечного насилия, унижений, убийств и пыток… Но у меня-то за спиной столетия гумнонизма, либерастии и дерьмократии. Всего-то чуть-чуть. Столетий. Но они — есть. А здесь… В «Святой Руси» — аболиционистов нет. Зато — «все так живут». «Живут» — те, кто сумел удачно самопродаться.
Странно: очень редко где в мире восстания рабов приводили к победе. Рабство отменяли не рабы, а рабовладельцы. Именно им — «владельцам» — оно сильнее всего жить мешало? А вот нормальные люди очень даже просятся. Для них отдаться в рабство — счастье.
— Значится так. Люди из рода лося. Вы принимаете… мой закон, мою веру и мой язык.
Ваня! Что ты за хрень несёшь?! Закона ещё нет! От нынешнего «Закона Русскаго» — тебя воротит. Действующая «Русская Правда»… — забить, забыть и заплакать. Грядущая «Всеволожская правда» — только в черновиках. Какой «мой закон»?!
«Моя вера» — факеншит трижды и впоперёк! Ты ж — скептик-циник-параноик! Эгоист-пофигист! Закоренелый атеист-материалист-безбожник! Скормить диалектический материализм этим людям… Они же свихнутся! У нас и в 20 веке от этого мозги в трубочку сворачивались и паром посвистывали. Как чайники на плите.
Язык… Господи, какой у меня тут «мой язык»?! «Мой язык» остался там, в СССР, в эпохе «стагнации и загнивания»! Где было три балла «по русишу» и довольно! Здесь помесь нескольких славянских суржиков с примесью угро-финских разноплеменных диалектов.
Что имею, тем и… и — имею. Другого-то всё равно нет.
— Два года вы работаете на меня. На моём корме, то, так и там, где я укажу. Через два года сдаёте… э-э-э… (как сказать по-русски «экзамен на гражданство»? Они ж только — «на» — и поймут!) проверку на доброе… э-э-э… людство. Принимаете присягу. И становитесь вольными людьми. Моими вольными людьми.
Как-то я… аж вспотел. От форсированного лазанья по «дереву вариантов».
Может, нужно было три года? Как «молодым специалистам»? Или пять? Как срок натурализации у америкосов? Или 1? Как в армии РФ по призыву? Или лучше…
Гладыш перетолмачил мою… экспромнутую белибердень, мужики в полном согласии дружно попадали лбами в землю, попытались приложиться к ручке, многократно поклониться, выразить задушевную, глубоко сердечную, безграничную и по гроб жизни… признательность.
Уже натягивали шапки, когда Паймет, чисто на всякий случай, уточнил:
— А жить мы будем здесь?
— Это после решим. Сперва — санобработка.
Гладыш перевёл. И объяснил в деталях смысл неизвестного туземцев слова. От чего начались сплошной крик и возражения. Причём так это… неуступчиво. И плевали они на только что произнесённые мольбы и обязательства! «Нет!» — и всё!
Насчёт использования волос в колдовских процедурах и вытекающего из этого страха — я ещё в Пердуновке хлебнул. Тут ещё сильнее. Русские люди хоть поверху, а христианством тронуты. Как рябина в первый заморозок. Здесь — чистое язычество, черти в каждой волосине.
В Старой Пердуновке, ещё при Фильке — был страшный скандал. Теперь я знаю, что в здешнем Средневековье мужчина без бороды — или юнец, или скопец. «Недочеловек», не годен к супружеской жизни, к уважительному разговору, неполноправный объект всеобщих насмешек и издевательств. Обрить бороду — смертельное оскорбление. Бесчестие, после которого мужчина, как забеременевшая до брака девица в сурово-пуританском обществе, должен утопиться или повеситься. Голова без бороды — не голова. Так, «подставка под шапку». Выйти на люди с «босым», бритым лицом хуже, чем с голой задницей. Унижение смертельное. Не только посторонние пальцами показывать будут, но и свои домашние за спиной изхихикаются.
Я это — знаю.
И мне на это — плевать.
Для них волосня — основа их самоощущения. Их прежняя «самость» — мне вредна. Потому — обрить наголо. Над мольбами их, над плачами о бесчестии и опозоривании — я смеялся.
Я сам — вот такой. И среди моих людей — много таких. И вы — такими будете.
Коли думаете вы, что суть ваша во власах, так и надлежит срезать сии власы начисто. Ибо люди мне нужны новые, от прежней жизни, привязанностей, знакомств и правил — отрезанные. Так я и от вшей тела избавлю, и души ваши от былых обычаев очищу. И назад вам уже ходу нет.
«Назад дороги нет — позади борода!». И будете вы идти только вперёд, только туда, куда я вас поведу. По нашим правилам, по новым обычаям, под моей рукой.
Не я вас заставлять да примучивать буду — вы сами, ваши собственные «мозговые тараканы» — будут подгонять да пришпоривать.
И барахло, всю одежонку — долой. Варить. Долго. Каждую закладку — до полутьмы. Как здесь время считают — я уже…
За годы, прошедшие со времён первых опытов принудительного внедрения санитарии в Пердуновке, произошёл некоторый прогресс — клизмование, спринцевание и промывание добавились. Хоть какая-то защита от желудочно-кишечных и некоторых других инфекций. «Лоси»… ну очень не хотели!
