Айзек Азимов - Новые Миры Айзека Азимова. Том 5
— Почему? Я всего-то перевел пять тысяч долларов…
— Вы планировали перевести гораздо больше — к такому решению пришел суд, но вас поймали прежде, чем вы успели это сделать. Гениальное компьютерное мошенничество, вполне достойное вашего всемирно известного таланта шахматного игрока, и все же — преступление. Вы сами сказали, что в нашем мире все компьютеризировано и ни один шаг, пусть даже самый незначительный, не делается без компьютера. Следовательно, мошенничество, совершенное с его помощью, есть попытка расшатать основы цивилизации. Страшное преступление. Нужно сделать все, чтобы больше ни у кого не возникло желания повторить ваши подвиги.
— Кончайте проповедь.
— А я ее и не начинал. Я просто вам объясняю, как обстоят дела. Вы посягнули на систему, и в наказание система разрушена — только для вас одного, — а в остальном вам ведь не сделали ничего плохого. Если ваша жизнь кажется вам невыносимой, в некотором смысле это должно показать вам, какой она стала бы для всех остальных из-за того, что вы совершили покушение на существующий порядок вещей.
— Но год — это слишком много!
— Ну, возможно, меньший срок тоже послужит хорошим примером для тех, кто задумывает аналогичное преступление. Я попытаюсь вам помочь, но боюсь, мне известно, что скажет суд.
— Что?
— Они скажут, что, если наказание должно соответствовать совершенному преступлению, ваше подходит просто идеально.
Смерть фоя
Death of a Foy
© 1980 by Isaac Asimov
Смерть фоя
© В. Гольдич, И. Оганесова, перевод, 1997
Время от времени Джорджу Скизерсу из журнала «Фантастика Азимова» нравится публиковать маленькие и возмутительные рассказы, а мне время от времени нравится их писать. Так я написал «Смерть фоя» и направил его Джорджу, перестав смеяться только для того, чтобы заклеить конверт.
Можете представить себе мое негодование, когда Джордж рассказ отклонил! (И хорошо сделал. Не хочу, чтобы складывалось впечатление, будто в моем журнале любой мой рассказ просто обязан быть напечатанным. У Джорджа есть строгие предписания отклонять любую мою писанину, которая придется ему не по вкусу.)
Кое-что неодобрительно пробормотав про себя, я направил рассказ Эду Ферману из журнала «Фэнтези и научная фантастика» (далее именуемый журнал «Ф и НФ»). К счастью, Эд сумел справиться со смехом ровно настолько, чтобы выписать мне чек, и рассказ появился в октябрьском номере «Ф и НФ».
То, что фой умирал на Земле, было весьма необычно. Фои принадлежали к высшей касте у себя на планете (название которой произносилось — насколько это могли воспроизвести человеческие органы речи — Сортибакенстрете) и были фактически бессмертны.
Каждый фой, конечно, рано или поздно добровольно умирал. Этот решил, что пришла пора покончить все счеты с жизнью из-за трагической любовной истории, если можно назвать любовью взаимодействие пяти индивидуумов, которые с целью продолжения рода должны долгое время наслаждаться особыми контактами на ментальном уровне. Очевидно, после нескольких месяцев неудачных попыток он понял, что не вписывается в выбранную им пятерку — и это разбило ему сердце, точнее, сердца, потому что у него их было пять.
У каждого фоя пять сердец, и многие считают, что именно благодаря этому они фактически бессмертны.
Мод Брискоу, самый знаменитый хирург Земли, хотела прибрать эти сердца к рукам.
— Не может быть, что главное тут — количество и размеры, — сказала она своему ассистенту. — Уверена, что дело в физиологии или биохимии. Я должна их заполучить.
— Не знаю, удастся ли, — ответил Дуэйн Джонсон. — Я много и серьезно разговаривал с фоем, пытаясь обойти их табу, запрещающее расчленение тела после смерти. Мне пришлось сыграть на его чувствах и напомнить о страданиях, которые испытывает каждый фой, умирая вдали от дома. Я ему солгал, Мод.
— Солгал?
— Я сказал, что, когда он умрет, самый известный в мире хор под управлением Гарольда Дж. Гассенбаума исполнит в его честь погребальную песнь. Я поведал ему, что земляне верят, будто это поможет его астральной сути мгновенно пересечь гиперпространство и вернуться на свою родную планету — Сортиб… или как она там называется. Он только должен подписать бумаги, позволяющие вам, Мод, получить его сердца для научных исследований.
— И что же, фой поверил в эту чушь собачью? — поинтересовалась Мод.
— Ну, вам ведь известно про новую тенденцию принимать мифы и верования разумных инопланетян. С его стороны было бы невежливо мне не поверить. Кроме того, каждый фой испытывает глубокое восхищение земной наукой, и мне кажется, этому стало лестно, что мы заинтересовались его сердцами. Он пообещал обдумать мое предложение, и надеюсь, примет решение достаточно скоро, потому что ему осталось жить еще день или два. Следуя межпланетному закону, мы обязаны иметь его разрешение на проведение экспериментов, а сердца должны быть свежими и… Вот он нас вызывает!
Дуэйн Джонсон двигался быстро, бесшумно и красиво.
— Да? — прошептал ассистент, незаметно включив голографическое записывающее устройство, на случай если фой все-таки захочет дать им разрешение.
Огромное, шишковатое, чем-то похожее на дерево тело фоя неподвижно лежало на кровати. Выпученные глаза пульсировали (все пять штук), поднимаясь каждый на своем стебельке и поворачиваясь в сторону Дуэйна. Голос фоя звучал как-то странно, а безгубый, круглый, широко открытый рот не шевелился, однако вполне внятно произносил слова. Фой глазами показал — как это у них принято, — что согласен на предложение Дуэйна.
— Отдайте мои большие сердца Мод, Дуэйн, — сказал фой. — Расчлените меня для хора Гарольда. Передайте всем фоям, живущим на Сортибакенстрете, что я скоро буду с ними…
Справедливая замена?
Fair Exchange?
© 1978 by Isaac Asimov
Справедливая замена?
© В. Гольдич, И. Оганесова, перевод, 1997
Я — рьяный член нью-йоркского «Общества Гилберта и Салливана» и, если только могу, обязательно посещаю все заседания.
Как-то раз на квартире одного из членов общества, репетируя что-то из того, что мы собирались показать на следующей встрече, была упомянута оперетта «Теспис» — почти целиком утраченный первый плод совместной работы Гилберта и Салливана. Сразу же я решил написать на эту тему рассказ и в январе 1978 года сел за работу — к вящему удовольствию членов общества.
Была только одна загвоздка. Я хотел придумать смешную историю, но, как знает всякий писатель, сочинения имеют дурную привычку жить собственной жизнью и тебе остается лишь смириться с получившимся результатом.
