Андрей Архипов - Ник Испанец
Если бы не занятия всю сознательную жизнь восточными единоборствами, череп бы треснул, как гнилая дыня и на стенке, скорей всего, осталось бы яркое пятно мозгов. Но когда очень долго тренируешь свое тело, и оно проходит через множество поединков, то рефлексы по самозащите вбиваются на уровне подсознания. А подсознание не умеет думать, его задача спасать. И когда оно уловило приказ сознания телу само убиться, то мигом возмутилось и приказ саботировало, подправило, не в силах его отменить. А подсознание у Тимохи было очень опытное, тренированное и всегда стоящее на страже тела.
В стену он летел с намерением впечататься теменем, нежной макушкой в торчащий угол, но голова непроизвольно приподнялась, набычилась и подставила под удар толстую лобовую кость, ту, о которую десантники на всяких праздниках ломают кирпичи и бутылки. Подсознание не только спасло тонкое темя, оно еще чуть подправило траекторию вбок, глупая бошка задела угол вскользь и с правой стороны слетел здоровый кусок кожи, хлынула кровища. Но за выступающим углом шел прямой участок стенки, и тут подсознание оказалось почти бессильно, успело только самортизировать удар мышцами шеи, но все равно глухой сочный шмяк верхушки лба о бетон услышали все присутствующие. Для потерявшего сознание человека, понятие времени не существует. Это может длиться несколько секунд или несколько суток — без разницы. Люди лежат в коме неделями, потом приходят в себя и никому не верят, им кажется, что прошли минуты. Врачи в тюремной больничке выхаживали нашего самоубийцу двое суток, и никак не давали провалиться ему в ту самую, глубокую кому. И их усилия не пропали даром, Тимоха начал выплывать понемногу, регулярно ныряя обратно, но это было скорее благом на данном этапе лечения, ибо голова болела страшно, больно было не то что шевелить ей, но даже думать. Ему там сделали ренген, кости черепа были целы, тут повезло, очень не лишней была бы томография мозга, но, увы, возможности данного медицинского учреждения были ограничены.
Глава 46. Снова смотрящий
И наш герой пошел на поправку. Он уже начал спать, как все нормальные люди — ночью, а днем бодрствовать и что-то изменилось неуловимо в этом мире, прошел какой-то перелом в его пользу. Врачи были доброжелательны, охрана не обращала на него внимания, самочувствие улучшилось, и наконец, ночью снова пришел солдат, он просто смотрел на него и улыбался. А наутро его перевели в общую палату, и кого он там увидел первого — был тот самый смотрящий. Он приветливо махнул рукой и показал на свободную койку, рядом с собой, Тимоха приземлился, прижимая к груди свой не хитрый скарб.
— Ну ты дал номер, башкой в стену, это по босяцки, все СИЗО уже неделю гудит. Щас тебе в любой хате кружка чифиря и козырное место.
— Да ну тебя. Я ведь реально с собой кончать собирался, не пойму, как в угол не попал.
— Ты, Рембо, фишку просек верно, в тюрьме так — хочешь выжить, не бойся умереть, побеждает не тот, у кого кулаки крепче и рожа толще, а тот, кто дальше зайти готов. Сделал ты этих ментов, а труп никому не нужен, хотели бы прибить тебя, все совсем по другому было бы. И проще.
— Ладно, сам то как? Тебя там тоже месили на убой, помню.
— Ну, ментовское месилово — часть нашей жизни, два ребра сломано, заживают. Ты вот что, готов будь, решено тебя выдернуть отсюда и немедля.
— Ну наконец то, неужели дело закрывают?
— Ага, разбежался, в розыске будешь. Короче так, сначала лепила местный тебе укольчик сделает, от него отрубишься, все тут забегают, замашут крыльями, типа плохо, и умираешь, и нужно везти в нормальную больницу. Увезти — увезут, а вот куда привезут, не знаю, но сказали, что старых друзей там увидишь.
— Хрень какая то, не выйдет, следак ни за что не даст перевозить, скорей сюда скорую вызовет.
— Следак теперь на твоей стороне играет, вот так-то парень. Твое дело быть просто багажом и не брыкаться, а то всю игру людям поломать рискуешь, так что жди.
Следующие дни не происходило вообще ничего, Тимоха плотно отъедался, он наконец то получил с воли большую посылку с домашними вещами и едой. Голова болела все меньше, сон становился все глубже и наконец, в один из вечеров его пригласили в ординаторскую, где пожилая медсестра ему сделала обещанный укол, после которого он очень быстро отрубился. Сначала сон был тяжелым и беспробудным, это длилось часов 10–12, потом он начал урывками просыпаться и смутно понял, что его куда то везут. Лежал Тимоха на узком топчане, который находился в заваленной мебелью фуре, а фура все время ехала. Вместо туалета он обнаружил 100 литровую железную бочку с откидным стульчиком и сразу понял, что это параша, больше справлять надобности там было некуда. Это все он проделывал очень смутно, сквозь глубокий сон, откуда выныривал редко, неохотно и лишь по естественной надобности. Но, прошли сутки и он пробудился окончательно. Встал, нашел рядом с топчаном пластиковую бутылку с минералкой, жадно высосал ее и огляделся. Да, его вырубили уколом, вынесли с тюремной больнички и загрузили в фуру, которая увозила его из родного города, и Тимоха очень обрадовался этому факту, он даже не мог представить, насколько сильно можно желать свободы. Пошарив вокруг себя, он обнаружил два пакета, один с вполне приличной одеждой и второй пакет с едой, что оказалось весьма кстати, поел он плотно и с удовольствием. Поел, полежал еще какое то время, и ему стало скучно. От нечего делать он облазал всю фуру, нашел старую газету и его рожа расплылась в довольной понимающей улыбке. Газета была Ростовской.
Глава 47. Привет, Серега!
— Ну что, живой там? Проснулся?
После остановки машины, задняя дверь фуры открылась и внутрь рванул яркий солнечный свет. После полумрака, который не был кромешной тьмой только благодаря маленькому окошку в задних дверях, Тимоха на несколько секунд ослеп, но голос был очень знакомым и прозвучал как музыка.
— Здорово, Серега, но щас по башке получишь, дай только с машины выйти. Что это вообще был за концерт, я чуть реально не сдох там, ты в курсе?
— Прости, брателло, косяк вышел, не удержали ситуацию. Всем гуртом приносим извинения, шустрили как могли быстро, но ты пойми, все же не наша территория. Если бы тебя так в Ростове упаковали, многих вещей просто бы не произошло. Да и как быстрее? Пока концы нащупали, пока Слепень подсел куда надо и попал в нужную хату, на все время нужно. Ты жене спасибо скажи, сразу позвонить догадалась.
Слепень, это была кличка того самого смотрящего. Тимоха наконец выскочил из машины и с наслаждением прошелся, разминая кости. Они остановились на обочине дороги, вокруг был лес, по трассе летели машины. Погода была мягкая, около ноля градусов, снег отсутствовал вообще как явление, все говорило о том, что успели отмахать в южном направлении не менее 1000 км. После тесноты и полумрака тюремных камер он опьянел от чувства свободы и волны свежего воздуха, ругать Серегу расхотелось, мешал переполнявший душу восторг.
