Кортни Маум - Мне так хорошо здесь без тебя
В саду горели факелы, в голове приятно гудело от выпитого, еще играла музыка, и танцевали прекрасные гости, однако от папиных слов что-то у меня внутри проснулось, как иногда просыпаешься от неприятного, тревожного сна.
– В смысле «не забывай»? – спросил я.
У нас за спиной шуршали колесами по гравию машины гостей, родители Анны кричали им вслед «merci» и «à bientôt»[17].
– Не знаю, Рич. С твоей мамой я наделал ошибок. Бывало, мне хотелось просто взять и уйти, поискать лучшей доли. Только знаешь что? Лучше ничего не найдешь. Если ты ее любишь, если ты ее действительно любишь, то лучше уже не будет. Просто старайся не забывать о своей любви к ней, это очень легко забыть. Хотел бы я сказать тебе, что ты никогда не захочешь другую. Но я же знаю тебя, конечно, захочешь, просто… просто старайся не забывать, ладно?
– Что не забывать, пап? Зачем ты мне это говоришь?
Он споткнулся о садовый разбрызгиватель и схватил мою руку.
– Ричи, просто не забывай: то, что у тебя есть, – это хорошо. Ты можешь думать, что это не важно, но это важно. Все остальное приложится. К тому же она француженка.
– Спасибо, пап, – сказал я, не зная, благодарить его или бежать за аспирином.
И приказал мозгу записать эти комментарии на подкорку, только куда-нибудь подальше и поглубже, чтобы они не портили мне праздник.
Затем папе подурнело. Я гладил его по спине, пока его рвало в соседские кусты.
– Ах ты господи! – проговорил он, вытаскивая из кармана платок. – Давненько со мной такого не случалось! – Он обернулся ко мне с широкой улыбкой. – И что нам теперь делать?
Морщась, я окинул взглядом вонючую кучку, триумфально возвышающуюся во мраке. И начал забрасывать ее сосновыми иголками, поддевая их носком парадного ботинка.
Глава 9
Я помню момент, когда я решил жениться на Анне-Лоре. Для кого-то осознание, что перед ним тот самый человек, нарастает постепенно, но я все понял в один миг – благодаря шоколадному яйцу с игрушкой.
Были выходные, теплые выходные в Провиденсе, наше четвертое свидание, хотя термин «свидание» тут малоприменим – Анна училась в Бостоне и приезжала на всю субботу и воскресенье. Вначале она ночевала у кузины Эстер, но когда я получше научился орудовать метлой и шваброй, оставалась у меня.
Наш роман еще пребывал в той стадии, когда достаточно просто находиться в обществе друг друга, когда каждый жест заразителен и нов. Ее улыбка раскрывалась в бесконечных множествах, в ее волосах сверкали созвездия. Она указывала пальчиком на что-то забавное, и я замирал, млея от ее изящества и остроумия.
Я встречал ее с поезда, и она всегда была так одета… Легкие блузы, свободные брюки, шелковые комбинации. Я вообще не видел ее в незаправленной рубашке – разумеется, за исключением случаев, когда мы занимались любовью. И чтоб я сдох – когда это происходило, от ее благообразного фасада не оставалось следа.
В то воскресенье она предложила доехать на велосипедах до пляжа в Баррингтоне и устроить пикник. Мы встретились в парке Индиа-Пойнт и через двадцать минут докатили до места – красивой узкой полосы гальки у моря. Как обычно, у Анны все было подготовлено: одеяло, полотенца, маленький зонтик на всякий случай и сумка-холодильник с разными вкусностями.
В баночках и пластиковых контейнерах лежали кусочки пряной селедки, маринованные яйца и майонез с паприкой, горошек с васаби, салат с курицей-карри, холодный виноград. Анна имела талант преодолевать пространство и время и соорудила все это в трехчасовом промежутке между утренним пробуждением в моей постели и нашей встречей в парке.
Она достала последний контейнер с желтой студенистой массой и, улыбаясь, выставила его на одеяло.
– Ананасовое желе, – пояснила Анна, слегка смутившись.
Я расхохотался.
– А что, из настоящих ананасов! Ну, то есть они, конечно, из банки, но все равно. Между прочим, отлично идет с куриным салатом.
Мы сидели на чудесном пляже, вокруг нас гадили чайки, а мы обгорали на солнце, объедались и с каждой минутой делались счастливее. С прихваченных мной двух бутылок розового вина нас клонило в сон, мы кормили друг друга виноградом и рассуждали, какую реакцию вызвало бы известное полотно Мане «Завтрак на траве», если бы вместо голой женщины на нем фигурировал мужчина. А потом Анна сказала, что пришло время для настоящего десерта.
Из недр сумки-холодильника она достала нечто, завернутое в полотняную салфетку и перевязанное веревочкой.
– Вот! – Она вручила мне салфетку. – Сюрприз.
Я развернул ткань и обнаружил два шоколадных яйца в бело-оранжевой фольге, в детстве служивших мне наградой и стимулом. Анна засмеялась и схватила то, которое ей больше приглянулось.
– Обожаю их! Если у тебя игрушка лучше, будешь меняться, ясно?
– Где ты их раздобыла? – спросил я, вертя в руках знаменитое яйцо.
«Киндер-сюрпризы» были в ходу в Европе, но в Америке их вытеснили яйца «Кэдбери», внутри у которых был крем – и никакой игрушки.
Анна открыла пластиковую капсулу из своего яйца и запищала от восторга – на ладонь ей выкатился маленький енот в бандитской маске. В моем оказался собираемый из деталек рыцарь со старомодными усами.
– Класс, – заметил я. – У меня тут донкихот-неудачник, у тебя енот-Зорро.
Анна прижала енота к груди.
– Лучше не придумаешь! – воскликнула она с такой счастливой улыбкой, что я опьянел еще сильнее.
Голова кружилась от радости. Я уложил Анну на песок и прошептал:
– Я тебя люблю. – Тогда я признался в этом впервые. – Ты смешная. Ты идеальная.
Я отвел волосы с ее лица и посмотрел ей в глаза. Она завоевала меня своим восторгом по поводу детской пластмассовой игрушки. Тем, с какой заботой она устроила этот пикник, превратила обычный воскресный день в событие, которое заставило меня посмотреть на свою жизнь и понять: я хочу, чтобы эта девушка стала ее частью. Навсегда.
Как так вышло, что я растерял эти чувства – такие полные, всепоглощающие – и отдалился от нее, стал воспринимать ее как должное? Вот так полюбишь женщину, полюбишь то, что делает ее уникальной, но проходит время, и она превращается из возлюбленной в надзирателя, шерифа, мать, финансового партнера, друга. И вы как-то теряете из виду то, что влекло вас друг к другу – как любовников, не как друзей. Забываете череду удивительных совпадений, которые свели вас вместе, и начинаете коллекционировать обиды, как армию игрушечных солдатиков, готовясь защищаться от того, что грядет. Но хорошее, самое прекрасное, все эти «волшебные моменты совместной жизни» – они-то и начинают меркнуть. Их-то мы и забываем.
Проснувшись с утра в родительском доме, я позвонил Жюльену в галерею и разрушил мамины надежды на совместную поездку в Гейдбридж – покупатели согласились принять картину раньше назначенного. Я ехал в Лондон.
