Октавия Батлер - Рассвет
— И каким же образом ему удастся это сделать?
— Спроси сама.
Она устремилась в образовавшийся в стене проход, как только он расширился достаточно, чтобы она смогла пройти, и оказалась в комнате; здесь была пара оолойев, которые не обратили на ее приход никакого внимания, за исключением рефлекторного взмаха нескольких головных щупалец в ее сторону. Оолой говорили друг с другом — спорили о чем-то — на очень быстром оанкали. Их спор — по какой-то причине она не сомневалась в этом — шел о ней.
Остановившись, она оглянулась назад, вознамерившись улизнуть тем же путем, которым пришла. Пускай уж лучше доспорят без нее и потом сообщат ей о своем решении. Скорее всего, ей это решение не понравится, и она не была настроена слушать, как ее обсуждают. Но стена уже затворилась, словно болотная жижа после падения камня — неожиданно быстро.
Как оказалось, у Никани было свое собственное мнение, и оно упрямо его отстаивало, что обнадеживало. В середине одной из пулеметных фраз, оно быстро указало в ее сторону пучком головных щупалец, а потом и поманило ее ими к себе. Она тут же подошла к нему ближе и остановилась рядом, готовая оказать молодому оолой в споре с Кахгуяхтом любую моральную поддержку, какая только потребуется.
Заметив перед собой Лилит, Кахгуяхт остановилось прямо посреди недосказанной фразы и развернулось к ней лицом.
— Ты ведь не понимаешь ни слова из того, что мы сейчас говорим? — спросило оно ее по-английски.
— Нет, — призналась она.
— А теперь ты понимаешь меня? — снова спросил он ее на медленном оанкали.
— Теперь — да.
Кахгуяхт снова повернулось к Никани и опять заговорило быстро и непонятно. Тщательно напрягаясь и стараясь уловить хоть что-нибудь, Лилит показалось, что она разобрала что-то вроде: «Ну что ж, теперь, по крайней мере, мы знаем, что она способна научиться чему-то новому».
— С бумагой и ручкой я смогу учиться еще быстрее, чем теперь, — подала голос она. — Но и с ручкой и бумагой или без них я смогу сказать тебе, что я о тебе думаю, на трех разных земных языках!
В течение нескольких секунд Кахгуяхт сидело молча, очевидно переваривая услышанное. Наконец оно поднялось с места, шагнуло к стене открыло ее и вышло из комнаты.
Когда отверстие в стене затянулось, Никани улегся на кровать и сложил руки у себя на груди, крепко обхватив себя подмышками.
— У тебя неприятности? — спросила она.
— И какие два других языка ты имела виду? — спросило оно.
Лилит через силу улыбнулась.
— Испанский и немецкий. В школе я учила немецкий и до сих пор помню несколько ругательств.
— Значит ты… не свободно ими владеешь?
— По-испански я говорю легко.
— А по-немецки?
— По-немецки я разговаривала последний раз довольно давно, за несколько лет до войны. Мы, люди, если долго не пользуемся языком, то быстро забываем его.
— Нет. Ты ошибаешься.
Глядя на судорожно сжавшиеся щупальца Никани, Лилит подумала, что маленький оолой наверное очень сильно взволнован. Были ли причиной тому ее неудачи в овладении языком оанкали или то, что ей так мало удавалось запомнить из ее уроков?
— Так вы дадите мне бумагу и ручку? — спросила она.
— Нет. Учеба будет продолжаться так, как это заведено у нас. Ваш путь здесь неприемлем.
— Если вы действительно хотите, чтобы я чему-нибудь научилась, то выбирать, по-моему, нужно из всех способов самый наилучший. Если вас устраивает то, что ничего не записывая я буду учиться раза в два или три дольше, чем с бумагой и рукой, то что ж — воля ваша.
— Я не говорил, что мы этого хотим.
Лилит пожала плечами, не удосужившись объяснить словами смысл своего жеста, который наверняка остался Никани непонятым.
— Ооан недоволен мной, Лилит, а вовсе не тобой.
— Но дело-то все равно во мне. Все из-за того, что я учусь тому, чему нужно, недостаточно быстро.
— И это неправильно. Дело в том, что я учу тебя так, как сам считаю нужным, а не как считают нужным они. В результате они бояться за меня.
— Они боятся за тебя? Но почему?
— Иди сюда. Присядь. Я расскажу тебе.
Немного постояв, она снова пожала плечами, потом подошла к Никани и уселась рядом.
— Я расту, — сказало оно ей. — Ооан хочет, чтобы я быстрее закончил с тобой то, что должен сделать, чтобы после этого смог заняться размножением.
— Ты хочешь сказать, что чем быстрее ты научишь меня, тем быстрее сможешь завести себе потомство?
— Именно. До тех пор, пока я не научу тебя, пока не докажу, что я способен это сделать, нельзя будет считать, что я могу иметь потомство, что я готов к этому.
Вот в чем дело. Значит она не подопытный кролик, а, в некотором роде, последнее испытание Никани, его выпускной экзамен на зрелость. Вздохнув, она покачала головой.
— Ты специально просил, Никани, чтобы меня отдали тебе, или это вышло без твоего участия?
Оно промолчало в ответ. Не сводя с нее глаз, невероятным, но вполне обычным для оанкали образом, оно согнуло руку в локте в обратную сторону и почесало себя подмышкой. Не отдавая себе отчета и даже чуть наклонив голову, она проследила за тем, как оно это делает.
— Чувственные руки вырастут у тебя до того, как ты заведешь потомство или после? — спросила она.
— Они скоро начнут расти у меня, независимо от того, стану ли я спариваться или нет.
— Но когда эти руки должны появиться — до или после?
— Обычно стараются, чтобы чувственные руки появлялись после первого спаривания. Мужчины и женщины оанкали взрослеют быстрее оолой. Как правило они стараются… как это у вас говориться? Помочь своим оолой повзрослеть.
— Они растят вас? — спросила Лилит. — Или помогают воспитанию?
— … воспитанию?
— Да, воспитанию.
— Мне еще очень трудно уловить логику в вашем словообразовании.
— Я уверена, что логика есть во всем, просто для того чтобы уловить ее в нашем языке, тебе нужен хороший лингвист. Значит, твои неприятности связаны с возможностью найти себе пару?
— Я и сам не знаю. Надеюсь, что все будет хорошо. Как только я почувствую себя в силах, то отправлюсь туда, где меня ожидает моя пара. Я постараюсь все им объяснить.
Никани помолчало.
— Я думаю, что должен тебе кое-что рассказать.
— Что?
— Ооан хочет, чтобы я начал действовать, но так, чтобы это не показалось тебе неожиданным.
— И что же тут имеется в виду?
— Я должен изменить тебя, совсем немного, едва заметно. Это поможет тебе усилить память и вспомнить то, что в обычном случае ты можешь вспомнить с большим трудом.
— О чем ты говоришь? И что во мне ты собираешься менять?
