Орсон Скотт Кард - Тень Эндера
– Но неужели он и в самом деле занимает первое место по тренировкам?
– Дерьмо он, а не первый номер! Он на последнем месте по лояльности! Нет ни одного командующего, кто бы взял его в свою армию!
– Спасибо, – сказал Боб. – Теперь я буду чувствовать себя погано, если мне скажут, что я на него похож.
– Тебе говорят так потому, что ты маленький. Его ведь произвели в солдаты, когда он в них не годился по возрасту. Не позволяй им этого сделать с собой, и все будет о’кей. Sabe?
– Ahora se[10], – ответил Боб. И улыбнулся Бонзо как можно шире.
Бонзо тоже улыбнулся и хлопнул Боба по плечу:
– С тобой все будет о’кей. Когда подрастешь и если я все еще буду в школе, ты сможешь рассчитывать на место среди Саламандр.
«Если ты еще хоть на один день останешься командиром армии, это будет означать, что курсантам прививают навык выживания под началом идиота», – подумал Боб.
– Я наверняка еще долго-долго не стану солдатом, – отозвался Боб.
– Работай побольше, – ответил Бонзо. – Это окупается. – Он снова хлопнул Боба по плечу и отошел, широко улыбаясь. Гордится, что помог малышу. Гордится, что убедил хоть кого-то в правоте своей лживой версии о взаимоотношениях с Эндером Виггином, который, как видно, и пукает-то умнее, чем Бонзо говорит.
А вот над ребятами, которые тренируются с Эндером в свободное время, нависла серьезная угроза. Это полезно знать. Надо будет подумать, что делать с этой информацией.
Передать Эндеру предупреждение? Сказать преподавателям?
Промолчать? Держаться настороже?
Свободное время кончилось. Игровая комната опустела, так как все разошлись по казармам на время, отведенное домашним заданиям. Иначе сказать, тихий час. У ребят из группы Боба никаких домашних заданий не было, как не было и классных занятий. Так что они сейчас могли поиграть в компьютерные игры или поболтать друг с другом, чтобы определить свои места в структуре группы. На дисплеях компьютеров появилась надпись, предлагающая ребятам написать письма родным. Кто-то этим соблазнился. Пусть думают, что и Боб занят тем же.
А дело-то у него совсем другое. Он взял свой первый компьютер, ввел имя Проныры и убедился, что не имеет значения, какой компьютер использовать, лишь бы имя и пароль были верны, – они-то все и определяют. Не надо ему вытаскивать второй компьютер из чужого шкафчика. Используя «Проныру», Боб сделает запись в дневнике. Все нормально – в каждом компьютере есть файл «Дневник».
Что же написать? Что-то жалобное? «Все меня сталкивают с дороги, потому что я такой маленький. Ах, как это несправедливо!» Или детское? «Мне так не хватает сестры Карлотты. Как было бы прекрасно снова оказаться в нашей комнате в Роттердаме». Или амбициозное? «Они еще вспомнят обо мне, когда я получу высший рейтинг по всем дисциплинам!» Но выбрал он нечто гораздо более тонкое:
«Что сделал бы Ахилл, если бы оказался на моем месте? Конечно, он не так мал, как я, но из-за его больной ноги разницы между нами почти нет. Ахилл умеет выжидать, он не показал бы им ничего лишнего. Вот и я сделаю то же самое. Буду сидеть, ждать и смотреть, что получится. Со мной пока никто дружить не собирается, однако потом они привыкнут ко мне. Со временем мы начнем как бы распадаться на группы. Первые ребята, которые позволят мне с ними сблизиться, будут, конечно, слабаками, но это не важно. Должна сложиться команда, основанная на лояльности, – это то, что сначала сделал Ахилл. Лояльность – тренировка на послушание. Приходится работать с тем, что у нас есть, отсюда и надо начинать».
Пусть-ка проглотят это! Пусть считают, что он намерен превратить Боевую школу в подобие улицы, которая ему хорошо знакома.
Пришел Даймак. В последний раз перед тем, как погаснет свет.
– Ваши компьютеры могут работать и после того, как свет будет погашен, – сказал он. – Но если вы будете пользоваться ими во время, отведенное на сон, мы об этом узнаем. Как и о том, как именно вы будете с ними работать. Так что запомните это и не попадайте в «поросячий список».
Большинство ребят тут же отложили компьютеры. Двое мятежников продолжали возиться со своими. Бобу было все равно. У него было о чем подумать. А с компьютером он разберется завтра. Или послезавтра. Времени хватит.
Он лежал в слабо освещенной комнате (вероятно, малышам оставляли немного света, чтобы они могли пройти в туалет и не споткнуться) и вслушивался в еле различимые звуки, пытаясь определить источник каждого. Шепоты. Шорохи.
Дыхание засыпающих мальчиков и девочек. Кое-кто уже легонько посапывал. Фоном звучало посвистывание вентиляционной системы, металлическое позвякивание, отдаленные голоса, поскрипывание механизмов, которые поворачивают станцию то одним, то другим боком к Солнцу, звуки, производимые взрослыми, работающими по ночам.
Дорогое место. Огромное: здесь живут тысячи детей и взрослых – учителя, команда, обслуживающий персонал.
Куда дороже, нежели флагманский корабль МФ. И все это для того, чтобы тренировать малышню. Эти взрослые умеют увлечь ребят своей Игрой, но для них самих это очень важное дело. Это программа, готовящая детей к войне, а вовсе не безумное предприятие, хотя сестра Карлотта говорила ему, что большинство взрослых расценивают ее именно так. МФ не стал бы поддерживать проект на таком уровне, если бы не ждал от него важнейших результатов. Поэтому эти дети – сопящие, стонущие, шепчущие в темноте, – они имеют колоссальное значение.
«И от меня тоже ждут результатов. Это не столовка, куда можно зайти, чтобы поесть, а потом делай что хочешь.
Они действительно намерены сделать из нас командиров. И поскольку Боевая школа действует не первый день, уже есть ребята, которые успели ее окончить. И они служат где-то, честно отрабатывая полученные знания. Вот о чем надо помнить. Как бы ни была выстроена эта система, она работает».
А вот какой-то новый звук. На ровное дыхание не похож.
Прерывистый. Глубокие вздохи. Всхлипы.
Плач. Кто-то из мальчиков плачет во сне.
В «гнезде» Боб часто слышал, как дети плачут во сне или засыпая. Плачут, потому что голодны, изувечены, больны, замерзли. А о чем плачут эти дети?
К первому всхлипу присоединились новые.
«Они тоскуют по дому, – понял Боб. – Они никогда не разлучались с папочками и мамочками, и им без них плохо».
Этого Боб не понимал. Он ни к кому таких чувств не испытывал. Ты просто живешь в том месте, где оказался, вот и все.
Ты не думаешь больше о том месте, где жил раньше, или о том, где хотел бы жить. Здесь – это там, где ты есть, где ты должен найти способ выжить. Эту задачу не решишь, валяясь в постели и хныча.
Впрочем, нет проблем. «Слабость этих ребятишек лишь выдвигает меня вперед. Несколькими соперниками меньше на пути к командованию».
А интересно, что думает об этом Эндер Виггин? Боб начал припоминать все, что он слышал о Виггине до сих пор. Очень предприимчивый парень. Не стал воевать с Бонзо в открытую, но и с его идиотскими идеями не стал соглашаться. Это было Бобу интересно, так как на улицах ему был известен лишь один закон: не вытягивай шею даже в том случае, если ее все равно перережут. И если у твоей банды глупый вожак, не говори ему, что он дурак, не показывай ему, что ты знаешь, что он дурак, опусти голову и шагай себе рядом. Только так и выживешь.
Правда, когда это было необходимо, Боб был способен и на смелые решения. Так он проник в банду Проныры. Но там речь шла о еде. Речь шла о том, чтоб не умереть. Почему же Эндер пошел на риск, когда на кону не было ничего, кроме его положения в Игре?
Так, может, Эндер знал что-то, чего Боб не знает? Может, была какая-то причина, по которой Игра была важнее, чем кажется ему, Бобу?
Или, может быть, Эндер был одним из тех ребят, которые не умеют проигрывать? Одним из тех, что готовы стоять за свою команду до тех пор, пока та везет его в нужном направлении? Ну а ежели не получается, разбежимся в разные стороны, каждый сам по себе? Так именно считает Бонзо. Но ведь Бонзо просто глуп.
И снова Боб подумал, что есть вещи, которых он не понимает. Ведь Эндер был не одинок. И тренировался он тоже не в одиночестве. В свои свободные часы он занимался с другими ребятами. Среди них было много новичков, но были и ребята из старших групп. Не могло ли случиться так, что действия Эндера определялись его внутренней порядочностью?
Ну, как это было с Пронырой, которая предложила себя Ахиллу, чтобы спасти жизнь самому Бобу?
Нет, Боб не знал достоверно, что она поступила именно так, он не мог быть абсолютно уверенным, что она погибла именно поэтому.
Но вероятность такая была. И в глубине сердца он в нее верил. Она вытекала из того качества, которое он в Проныре недолюбливал. Действовала она как крутая, а сердце имела нежное. И все же… именно эта мягкотелость спасла ему жизнь.
И как он ни бился, а рассматривать эту ситуацию с точки зрения «она сама во всем виновата» у него не получалось, хотя именно так гласили незыблемые уличные принципы. «Проныра выслушала меня, когда я с ней заговорил, она сделала трудный и опасный шаг, рискуя собственной жизнью, чтобы попытаться хоть немного улучшить жизнь своей банды. А потом она отвела мне место за их столом и, наконец, защитила меня от смертельной опасности. Почему?»
