Марина Казанцева - Одинокая звезда
Вот замок на двери, какой тут ключик подойдет?
— Эй! Дарби! — раздался голос.
— Эй, Дарби!! — раздались два голоса.
Он обернулся и растерянно поискал глазами. За забором показалась глумливая рожа Скрэбба. Рядом подпрыгивал и старался заглянуть через верх Вонючка. Дарби почувствовал, как по спине потек пот. Он никогда не стремился ко встрече с братцами. В последние полгода он даже успел забыть об их существовании. Этот период его жизни, казалось ему, канул в прошлое. И он никогда не задумывался, как поступит, если его братцы надумают к нему приставать.
Бедный полукоп не знал, что предпринять. Просто повернулся к ним и ждал, что будет. Лицо его, как обычно в ситуации неопределенности, приняло бесстрастное выражение. Дарби застыл с прямой спиной, держа высоко голову, и смотрел Скрэббу прямо в глаза, как учила Дафния.
Но Фунт был слишком туп, чтобы подобные детали доходили до его недоразвитого мозга. Он продолжал скалиться за частоколом, а рядом козлом прыгал Гунни и никак не мог показать себя серьезным пацаном.
— Эй! Дарби, хочешь по морде? — продолжал развивать тему дылда, до которого еще не дошло, что через забор он не может дотянуться до братца.
— Да! — поросенком визжал Полпенни. — Иди сюда! Мы дадим тебе по морде!
Тот не отвечал, но продолжал решать в уме задачу: немедля броситься в калитку и удрать на велосипеде. Или быстро сорвать замок и укрыться в доме. И тот и другой вариант вполне доступен, но Дарби не умеет быстро принимать решения.
Скрэббу захотелось действия, он устал топтаться в бузине и ринулся напролом через кусты, разрывая на себе штаны. Придавленные к земле его здоровенными ступнями ветки, с силой разогнулись и швырнули семенящего следом Вонючку в заросли лопухов. Не слушая воплей, издаваемых младшим братом, Скрэбб плотоядно улыбаясь, двинулся к забору.
Гунни сумел выбраться из цепких лопушиных объятий и, весь утыканный колючками, устремился вперёд. Скрэбб возомнил себя Чингачгуком, он размечтался, как ловко сейчас, как в кино, перемахнет через забор, держась одной рукой. Он подпрыгнул — не вышло!
— Вонючка, ну-ка подтолкни снизу.
У Вонючки обычно ничего путевого не получается — либо слишком рано, либо слишком поздно. А тут прямо как подгадал — в самый раз. Он подтолкнул Скрэбба снизу в самой высокой точке его очередного прыжка. Только прыжок был недостаточным: Скрэбб не перелетел лихо через забор, а повис на нем, как куль с горохом, и тут же провалился между жердями.
Вонючка тоже жаждал крови и принялся истерично дергать колья, при этом страстно призывал Дарби не отказываться от расправы и придти лучше самому. Им с Фунтом срочно надо дать братику по морде.
Всё дело в том, что с утра оба ничего не ели, и невменяемое состояние обоих легко было объяснимо. Тодоровски обещал вознаграждение немедленно после работы, вот они и рвались к скорейшим результатам. Вонючка увлекся и не заметил, как его головенка попала между жердями.
— Фунт! Помоги! — жалобно завопил он, напрасно дергаясь и обдирая свои большие уши.
Но Фунт висел, как бабочка на булавке, недоуменно оглядываясь и пытаясь понять, как это с ним произошло, и что такое случилось с Вонючкой.
Дарби вышел из ступора и пошевелился. Он осторожно подошел поближе и сочувственно спросил Гунни:
— Больно?
— Пусти, дурак! — невпопад ответил тот.
Тогда Дарби посмотрел выше — на Скрэбба, висящего между небом и землей, но не нашелся, что сказать. Ситуация была какой-то непредсказуемой.
Скрэбб глянул на него сверху и подумал: хорошо бы сейчас плюнуть на дорогого Дарби, на его чистенькую форменную рубашечку. Но не плюнул, а только еще больше задергался.
— Я пойду поищу кого-нибудь, — неуверенно произнёс полукоп. И двинулся к калитке.
— Дарби, не уходи! — заревел Скрэбб. Он боялся, что брат не вернется.
Дарби вернулся к нему, не зная, чем помочь. Тут из кустов раздался голос. Три брата замерли и пытались понять, кто с ними разговаривает.
Четверка юных детективов давилась смехом, наблюдая диковинную сцену. Такое разве что в комедии можно видеть, но там все нарочно, а здесь сама жизнь. Но под конец стало уже не смешно, потому что два придурка по-настоящему страдали.
Особенно тяжело пришлось Скрэббу. Было бы, пожалуй, вполне справедливо оставить их так поторчать, потому что, Дарби хоть и недалекий, но очень добрый парень. Он вот братцев пожалел и хотел помочь им. Поэтому Вилли решил нарушить конспирацию, тем более что Минди прибежала к нему и потребовала немедленного вмешательства. Эдди, правда, от души потешался, но что с него взять — легкомысленный человек!
Ребята выбежали из укрытия и, обогнув ограду, вошли внутрь. Необходим был инструмент. Они кинулись разрывать залежи всякого барахла, небрежно сваленного позади дома и отыскали ржавую ножовку. Гунни, правда, ненадолго переполошился, думая, что они собираются отпилить ему голову, но Скрэбб немного попинал его сверху ногами, и тот успокоился.
Вилли перепилил пару кольев и освободил Фунта. От Дарби толку не было, он ни с какими инструментами, кроме тряпки и щетки, работать не умел.
Так же высвободили и Гунни. Оба страдальца забыли, по какой причине они здесь, и думали только об одном — поскорее вернуться домой, на добрую старую помойку.
Осторожный Дарби, видя, что в нем тут более не нуждаются, потихоньку начал отчаливать. В свободном состоянии братцы вызывали у него опасения.
Фунт и Полпенни были рады остаться одни. Ребята тоже решили, что пора возвращаться домой Через некоторое время все разошлись по домам, кроме скунса. Его забыли.
Помятые и поцарапанные, Фунт и Полпенни плелись на родную свалку. Разговаривать им не хотелось, зато очень хотелось кушать. Уныние и безнадежность были их спутниками.
Когда рядом притормозил кабриолет Марка, братья взглянули на него безо всякого интереса.
— Ну, как дела? — осведомился настырный шеф.
— Нормально. — буркнул Скрэбб, чтобы от него отвязались.
— Что "нормально"? Давайте подробнее!
— А чего надо-то?
— Надо услышать, как все прошло. Получилось?
— Получилось. — машинально ответил Фунт, хотя понятия не имел, о чем идет речь. Ему было неинтересно — бок очень саднил и есть хотелось. Вроде, этот господин ему знаком. А, может, показалось. Он остановился, посмотрел повнимательнее и начал что-то припоминать.
Тодоровски так устал за эти два дня от общения с братцами Дарби. Эти хитрованы, даром, что придурки, ничего не делали просто так, все время что-нибудь вымогали. Вот и сейчас они играют в забывчивость.
