Роланд Грин - Конан против Звездного братства
— Мне кажется, у тебя нет оснований особо доверять обещаниям колдунов и твоего господина. Слушай, я и мой отец — люди более благородные. Почему бы тебе…
— Хватит! — словно отрезал Айбас, рассекая воздух рукой. Еще одно слово — и он мог действительно ударить ее. — За эти слова наказания не будет, сказал Айбас, моля, чтобы ему удалось сдержать обещание, — но один я больше сюда не приду.
А это обещание ему придется выполнить, или он окажется несколько ближе, чем хотелось бы, к цепям на скале и чавкающим пастям на щупальцах чудовища.
Принцесса тряхнула головой, как одолеваемая мухами лошадь, и внимательно посмотрела на дверь, которую Айбас, выйдя, запер на засов в мгновение ока.
Оказавшись снаружи, он понял, что пропотел с ног до головы, несмотря на свежесть горного вечера. По крайней мере, он доказал свою лояльность всем невидимым глазам и ушам. Хотя ничего хорошего не сулила и вражда с принцессой Чиенной.
— Да есть ли хоть какой-то выход для меня, о боги?
Ни небеса, ни ветер, ни камни под ногами не ответили на вопрос Айбаса.
Конан лелеял мечту вывести вторую роту за стены дворца, чтобы в какой-нибудь несерьезной стычке отточить полученные новобранцами навыки. У Декиуса были другие планы.
— Если у Сизамбри даже половина того количества людей, которое мы предполагаем, — сказал капитан-генерал, — то у нас нет никаких шансов на успех в бою на открытом пространстве. Чем лучше мы охраняем дворец, тем меньше опасности он представляет для нас.
— Чем дольше мы торчим здесь неподвижно, тем большую свободу действий он получает, — возразил Конан. — Я здесь недавно и даже не знаю, сколько союзников Элоикаса за стенами дворца…
— Для кого — Элоикас, а для тебя — Его Величество Король Элоикас. Понятно тебе, Киммериец? А то, что ты здесь чужой, — это ты правильно заметил.
— Чужак, которому досталась его доля сражений и ваших дворцовых интриг, — напомнил Конан своему старшему собеседнику. — Доля достаточная, чтобы Его Величество произвело меня в капитаны одной из рот его собственной гвардии. Я что-то приврал, или ты считаешь выбор короля ошибочным?
Это было уже достаточно серьезным вызовом старшему по званию. Не более чем достаточным, как казалось Конану. Если Декиус позволяет мальчишеской страсти к Райне подчинить мужской разум и офицерскую волю…
Декиус тряхнул головой:
— Ты же знаешь, я был за тебя тогда, и сейчас тоже считаю, что решение было правильным, что бы ты мне ни наговорил. Просто думай перед тем, как сказать, если ты вообще знаешь, как это делается.
Конан улыбался Декиусу улыбкой тигра:
— Отлично, командир. Итак, я полагаю, у Его Величества есть союзники в его владениях. Если бы не так, этот чертов Сизамбри уже давно взгромоздил бы свою задницу на трон.
— Не так уж далеко от истины.
— Признайся, что я почти попал. Ну и что скажут эти наши друзья, видя, что мы сидим во дворце, как кроты в норах? Я знаю, король не трус. Ты это знаешь. А наши друзья? Даже если они считают, что королю стоит помочь, что они могут сделать, если банда Сизамбри свободно орудует по всей стране? Если кто-то из них и рискнет косо взглянуть на графа, то либо погибнет, либо прибежит к нам за помощью. А что мы? Себя-то толком защитить не можем.
Декиус смотрел на Конана с живым интересом, как будто у Киммерийца прямо на глазах вырастал длинный хвост с шипами или его тело покрывалось ярко-голубой чешуей.
— Конан, если ты когда-нибудь, я бы не хотел оказаться тем, кому прикажут вышибить тебя оттуда.
Конан пожал плечами:
— Я видел нескольких человек, взошедших на трон, а потом потерявших его. Надо быть полным дураком, чтобы не сделать из этих наблюдений выводов. Главное, трон превращает сидящего на нем в большую мишень, причем неподвижную. Так что в тот день, когда моя задница поцелует трон, можешь отыграться, назвав меня полным болваном.
— Мало шансов, что хоть один из нас доживет до такого дня. Куда как более вероятно, что другой, более активный искатель подобающего сиденья для своей задницы пожалует к нам в гости. Я имею в виду Сизамбри. И дело твоей роты сделать все, чтобы наше гостеприимство было достойно высокого гостя. Позднее мы еще поговорим об учебном выходе.
— Позднее?.. — Для Конана все, что не входило в планы на ближайшие несколько дней, казалось отодвинутым на века. Он никак не мог заставить себя с этим смириться, хотя работа, которую он выполнял вместе со своими людьми, выматывала их, как каторжников.
Ловушки Ойжика встречались повсюду, но в большинстве случаев они были плохо сделаны и чаще всего очень плохо замаскированы. Конан полагал, что Ойжик строил их таким образом, чтобы люди его хозяина не подвергались никакому риску (даже если бы ему не удалось повредить большинство из них в ночь накануне атаки).
Если все делать по уму, то одна коварная и хорошо замаскированная ловушка стоила дюжины таких, которых мог избежать и ребенок. Конан был уверен, что уж по крайней мере ребенок не смог бы обнаружить ни одной из его ловушек. Иногда за основу бралось старое сооружение Ойжика: что-то вроде ямы с колом или спрятанного арбалета-самострела, но переделанного его с большим умением и желанием.
Большинство же были совершенно новыми. Конану приходилось действовать чрезвычайно осторожно. Дворец был огромным. Его построили еще в те далекие времена, когда королевство называлось по-другому, а его основной защитой были армии, маршировавшие по землям, на которых выросли теперь новые государства. Находившийся в самом центре огромной страны дворец не был готов к серьезной осаде внешним врагом. К тому же он сильно обветшал, и сменилось уже много поколений с тех пор, как короли Пограничья удосужились раскошелиться на каменщиков, чтобы восстановить обвалившиеся своды или потрескавшиеся стены.
В некоторых покоях дворца веками не появлялся ни один живой человек. Конан полагал, что граф попытается найти вход во дворец через эти заброшенные туннели и коридоры, и уделял им большую часть своего внимания. Стоило большого труда не оставлять подозрительных следов деятельности. Еще большего стоило избежать того, чтобы целые коридоры и помещения не обрушились на работающих защитников.
В один из дней Райна навестила Конана в полуденный перерыв на еду. Она застала его — в набедренной повязке, с мечом на боку и живописно разукрашенным грязью и строительным раствором, сидящим вместе со своими подчиненными, так же легкомысленно одетыми. Перед нею разверзся плод их утренней работы — яма с заостренным колом на дне.
— Когда закончим с ямой и хорошенько укроем ее, можно браться за подготовку другого, — сказал Конан, показывая на боковую стену. Поставим здесь старую катапульту, заряженную бочонком со смолой, и протянем по полу веревочку от приводного механизма. В случае опасности мы успеем зажечь свечу, которая плавает в смоле в глиняной плошке. Когда бочонок разобьется, свеча упадет в смолу, и вся комната — по щиколотку в пылающей смоле.
