Алексей Калугин - Фуггази-Джаз
Кто были эти существа? Из каких глубин мироздания, из каких измерений и времен проникли они в наш мир? Отвратительные чудища были ужасны своей абсолютной чуждостью нашему миру. Что они делали здесь? За чем или за кем явились?
Один из ужасающих червей скользнул по остаткам распавшегося на сотни осколков пола, изогнулся широким полукольцом и приподнял верхнюю часть тела так, что конец его оказался напротив моего лица. Вне всяких сомнений, он всматривался в мое лицо. У него не было глаз, но он изучал меня с помощью каких-то иных, недоступных и непонятных людям органов чувств.
– Петр Леонидович! Дорогой вы мой! Успокойтесь, прошу вас!
Кто это там кричит? Я никогда прежде не слышал этот голос.
– Сейчас, дорогой вы мой, сейчас мы вам поможем!..
Для того чтобы увидеть того, кто это сказал, достаточно было повернуть голову. Но я не мог отвести взгляда от словно гипнотизирующего меня червя.
– Расслабьтесь, Петр Леонидович…
Тем временем другой червь подобрался к не замечающему его Андрею, вознесся над его головой, изогнулся крючком и стал натягиваться на человека, будто чулок на ногу. Сквозь прозрачное тело монстра я видел искаженное ужасом лицо Андрея. Он что-то кричал перекошенным ртом, но слух мой не улавливал звуков его голоса. Отлетел в сторону и раскололся, ударившись о стену, мобильник, что сжимал в руке Андрей. Он сунул руку под пиджак, достал пистолет и в отчаянии принялся палить куда попало.
Что он делает? Неужели всерьез надеется убить существо из иного мира?
И тут я неожиданно вспомнил, как называются эти существа. А вместе с именем пришло и осознание чего-то чрезвычайно важного не только для меня одного, но и для всего человечества. Как минимум для всех моих современников. Это оказалась мысль, которая должна была перевернуть всю систему человеческих ценностей, полностью изменить все восприятие реальности, стереть все ныне действующие алгоритмы…
– Ну вот!
Что-то кольнуло меня в шею. Не очень больно, но чувствительно. Я машинально прикрыл уколотое место ладонью, будто комара прихлопнул.
На мою ладонь сверху легла чья-то чужая рука, морщинистая, широкая и уверенная.
– Все, Петр Леонидович, – с непонятным мне значением произнес все тот же незнакомый голос.
Прозрачный червь – я вновь забыл его имя – кинулся на меня столь стремительно, что я не успел среагировать на бросок. Он разом заглотил меня всего. И я провалился в небытие.
* * *– …Четырнадцатый день эксперимента. Объект – Максин Петр Леонидович. Диагноз – обширная деградация тканей левой височной области головного мозга, наступившая вследствие травматического повреждения. Задача – попытаться восстановить ткани мозга, используя для этой цели специальных нанороботов серии «Пи-Икс—сто тридцать три» с функциями совмещения. Если в первые два дня отмечались незначительные улучшения в состоянии больного, то с утра третьего дня начались регрессивные изменения. Судя по томограммам, восстановление поврежденного участка мозга прошло успешно. Но при этом все сильнее проявляются негативные изменения психики пациента. Он стал более нервным и раздражительным, снова, как и сразу после травмы, перестал узнавать знакомых. Судя по обрывочным репликам, его преследуют галлюцинации, переходящие в кошмары. При этом он одержим некой идеей, суть которой, похоже, и сам не до конца понимает. Она каким-то образом связана с распространением нанотехнологий и желанием спасти мир от гибели. Полный психометрический анализ…
Я открыл глаза.
Это снова была больничная палата, только поменьше той, в которой я отключился. На стенах бледно-голубая кафельная плитка. За окном… Я запрокинул голову, чтобы посмотреть в окно. На подоконнике лежал снег. Странно, но меня это совсем не удивило.
За столиком с белой пластиковой столешницей сидел человек в расстегнутом белом халате и негромко надиктовывал текст на крошечный ядовито-красный плеер. На вид ему было лет пятьдесят. Широкое, чуть помятое лицо, большой, будто расплющенный нос, широкие, сросшиеся у переносицы брови, седые виски. Профессор. Как минимум – доцент. Лицо его мне казалось смутно знакомым. Но где, когда и при каких обстоятельствах мы встречались, вспомнить я не мог. Да, честно говоря, и не особенно старался.
– …Попытки принудительного стимулирования скрытых воспоминаний привели к весьма неоднозначным результатам. С одной стороны, пациент…
– Уважаемый! – окликнул я врача.
Он обернулся и посмотрел на меня, как анатом на свежевспоротый труп.
– А, Петр Леонидович, – произнес он подчеркнуто дружелюбно. – Как наши делишки? Головушка не болит?
Я откинул одеяло и сел на кровати.
На мне была серая, застиранная больничная пижама с криво пришитым широким подворотничком, которую до меня носили десятки, а то и сотни больных с самыми экзотическими диагнозами.
– Где моя одежда? – спросил я.
– Об этом вам пока думать рано, – покачал головой строгий доктор. – Прогулки начнутся не прежде, чем придут в норму показатели биохимии.
– Андрей обещал, что одежду принесут через пять минут.
– Что за Андрей? – непонимающе наморщил лоб доктор.
В самом деле, какой еще Андрей?
– Позвоните майору Ворному.
– Видите ли, Петр Леонидович…
– Я сказал, позвоните Ворному! – рявкнул я во всю глотку. – Пусть мухой летит сюда!
Врач изобразил на лице выражение крайней озабоченности.
– Боюсь, Петр Леонидович, нам придется повторить вчерашнюю процедурку.
– Идите вы к черту, – безразлично бросил я в ответ.
Нашарив разношенные, безразмерные тапочки, я сунул в них ступни и поднялся на ноги.
– Оставайтесь на месте, Петр Леонидович! – словно бы защищаясь, выставил перед собой руку врач. – Оставайтесь на месте, или я буду вынужден позвать охрану.
– В туалет-то можно? – я взглядом указал на входную дверь.
– В туалет? – врач оглянулся.
Этого я и ждал.
Схватив с тумбочки прямоугольный металлический стерилизатор, я с размаха ударил им врача по голове. Врач сдавленно охнул, инстинктивно втянул голову в плечи и прикрыл макушку руками. Я размахнулся и нанес еще один удар, слева, по касательной, целясь в висок.
Врач опрокинулся вместе со стулом на пол и затих.
Я бросил стерилизатор на кровать, присел на корточки возле бесчувственного тела врача и первым делом проверил его карманы. Стетоскоп, оторвавшаяся от халата пуговица, склянка темного стекла с какими-то пилюлями, огрызок карандаша, сильно помятая упаковка с презервативом – ничего интересного, барахло. Два плоских английских ключа на одном кольце и пластиковая магнитная карточка-ключ – это уже что-то.
