Джон Уиндем - Миры Джона Уиндема, том 5
Он помолчал, задумчиво глядя на Альфреда, который был вовсе не похож на человека, который собирается что-то понимать. Затем Диксон заговорил:
– Главное состоит в том, что в противоположность вашим подозрениям я не пересаживал тканей, не оперировал и никаким способом не менял естественных живых форм. Я создал их.
Несколько мгновений ни я, ни Альфред не могли уяснить значения сказанного, хотя Альфреду, видимо, казалось, что он что-то понял.
– Ха! – воскликнул он. – Можете темнить сколько угодно, но ведь все равно вам была нужна основа. Для начала вам требовалось какое-то живое существо, то самое, которое вы так жестоко изуродовали, чтобы получить потом все эти ужасы.
Диксон отрицательно покачал головой:
– Нет, я выразился совершенно точно. Я создал, а затем внес в свое создание нечто вроде жизни.
Мы так и разинули рты.
– Уж не хотите ли вы сказать, что можете творить живые существа? – пробормотал я.
– Фи! – ответил Диксон. – Конечно, могу, равно как и вы. Даже наш уважаемый Альфред может – разумеется, с помощью особы женского пола. Но я говорю, что могу оживлять мертвую материю, так как нашел способ вносить в нее жизнь, вернее, некую жизненную силу.
Последовавшее длительное молчание было прервано Альфредом:
– Не верю я этому! Невозможно представить, чтобы вы здесь, в этой паршивой деревушке, решили загадку жизни. Вы попросту заговариваете нам зубы, потому что боитесь кары.
Диксон спокойно улыбнулся:
– Я сказал, что нашел некую жизненную силу. Насколько я знаю, могут существовать десятки ее разновидностей. А почему бы и нет? Кто-то же должен был рано или поздно наткнуться на одну из этих разновидностей. Удивительно, что это не случилось гораздо раньше.
Однако не таков был Альфред, чтобы легко уступить.
– Не верю я, – повторил он. – И никто не поверит, разве что вы представите веские доказательства, если только таковые существуют.
– Разумеется, – согласился Диксон. – Кто же верит на слово? Хотя, боюсь, что, изучив мои образцы, вы найдете их конструкцию грубоватой. Ваш друг – Природа – тратит много лишнего труда на то, что можно сделать куда проще. Конечно, что касается рук, которые, по-видимому, вас особенно беспокоят, то если бы их можно было достать сразу после смерти прежнего владельца, они могли бы пойти в дело, но я не уверен, что это облегчило бы задачу. Однако такие случаи – исключение, а создание упрощенных членов – дело не такое уж трудное: смесь инженерного искусства, химии и здравого смысла. Все это стало возможным уже давно, но без метода оживления не имело значения. Когда-нибудь для замены утраченных членов научатся делать их точные копии, хотя это потребует весьма сложной техники.
А что до ваших опасений, будто мои образцы испытывают страдания, мистер Уэстон… Уверяю вас, мы с ними квиты – они стоили мне много труда и денег. И, во всяком случае, вам было бы трудновато добиться моего осуждения за жестокость к животным, которых никогда не существовало и привычки которых неизвестны.
– Не уверен, – стоял на своем Альфред.
Бедняга был, я думаю, слишком огорчен нависшей над ним угрозой неудачи, чтобы величие открытия Диксона дошло до него.
– Возможно, демонстрация… – предложил Диксон. – Будьте добры следовать за мной.
Рассказ Билла о впечатлениях от лаборатории подготовил нас к зрелищу клеток со стальными решетками, но не к другим вещам, обнаружившимся там же. Одной из них была вонь.
Доктор Диксон извинился, когда мы стали кашлять и задыхаться.
– Я забыл предупредить вас о консервирующих препаратах…
– Утешительно знать, что это всего лишь консервирующие пре… – простонал я между двумя приступами кашля.
Комната была футов сто в длину и тридцать в ширину Билл, конечно, почти ничего не увидел, заглядывая в щелку между занавесями, и я с удивлением рассматривал собранные здесь разнообразные предметы. Лаборатория распадалась на секции: химия в одном углу, верстак и токарный станок – в другом, электрическая аппаратура – в третьем и так далее. В одном из отделений стояли хирургический стол и шкаф для инструментов; при виде стола и шкафа глаза Альфреда широко раскрылись и на лице появилось выражение торжества. В другом закутке было устроено нечто вроде мастерской скульптора – на столах лежали формы и отливки. Еще дальше стояли большой пресс, довольно внушительная электрическая плавильная печь, но многое другое оборудование было мне решительно незнакомо.
– Нет ни циклотрона, ни электронного микроскопа. Прочего – всего понемножку, – заметил я.
– Не совсем так. Вот электронный… Ой, куда же подевался ваш друг?!
Альфред прямо-таки вцепился в хирургический стол. Он обнюхивал его сверху, он ползал под ним, явно отыскивая следы крови. Мы подошли к нему.
– А вот и одна из главных виновниц воображаемых кошмаров, – сказал Диксон, выдвинул ящик, вынул из него руку и положил ее на операционный стол. – Ознакомьтесь!
Предмет был желтовато-воскового цвета и формой очень напоминал человеческую руку, но при внимательном осмотре я заметил, что он совершенно гладкий, без волос или морщинок. Ногтей тоже не было.
– На данной стадии она не представляет особого интереса, – заметил Диксон, наблюдая за моей реакцией.
Рука не была целой – ее как бы обрубили где-то между плечом и локтем.
– А это что такое? – спросил Альфред, показывая на торчащий из руки железный прут.
– Нержавейка, – ответил Диксон. – Требует меньше труда и денег, нежели изготовление матриц для моделирования костей. Когда я перейду на массовое производство, возможно, мне потребуются кости из пластика, так как конструкцию придется облегчать.
Альфред казался встревоженным и разочарованным: эта рука вовсе не говорила в пользу версии о вивисекции.
– Но почему именно рука? И зачем все это? – требовал он разъяснения, делая жест, охватывающий всю комнату.
– Отвечу в порядке заданных вопросов. Рука, или вернее, кисть – потому, что это самый совершенный из существующих инструментов, и я, разумеется, не могу придумать ничего лучшего. А «все это» – потому, разумеется, что я однажды натолкнулся на решение главной загадки, и мне захотелось, в порядке проверки теории, создать совершенное существо или нечто, близкое к нему. "Черепахи» явились первым шагом. У них было достаточно мозгов, чтобы жить и вырабатывать рефлексы, но слишком мало. чтобы развить конструктивное мышление. На том этапе такой необходимости не было.
– А вы думаете, что ваше «совершенное творение» обладает «конструктивным мышлением?» – спросил я.
