Джон Уиндем - Миры Джона Уиндема, том 5
Я таил коварное желание, чтобы его опасения подтвердились. Дело, конечно, надо было расследовать хотя бы для того, чтобы успокоить жителей деревушки. Но мне очень хотелось, чтобы прошло какое-то время и Альфред выпустил хотя бы часть паров. Пока же его фантазия и ажиотаж непрерывно разгорались. Воображение Э. По и Э. Золя просто чепуха в сравнении с продуктами фантазии Альфреда, особенно если последняя получит нужную пищу. Всю эту долгую ночь моего коллегу, вероятно, преследовали во сне кошмары, и сейчас он был как раз в том состоянии, когда фразы вроде «гнусное издевательство над нашими безъязыкими друзьями», «свирепая кровожадность скальпеля», «разрывающие душу вопли миллионов корчащихся жертв вопиют к небесам» сами собой текли с его языка. Мне это осточертело, но если бы я не согласился сопровождать его, он бы безусловно отправился один и попал в беду, начав разговор с обвинения всех и вся в жестокости, пытках и садизме.
В конце концов я убедил Альфреда, что его задача будет заключаться в проницательном наблюдении и поисках новых улик, а разговор буду вести я. Потом, если он не удовлетворится результатами, ему будет предоставлена возможность высказаться. Оставалось лишь надеяться, что Альфред выдержит напор своих бушующих чувств.
Привратник, говоривший по телефону, повернулся к нам с выражением удивления на лице.
– Док сказал, что примет вас, – объявил он, будто не веря, что правильно расслышал. – Вы найдете его в новом крыле – вон в том строении, что из кирпича.
Новое крыло, в которое заглядывал браконьер Билл, оказалось гораздо крупнее, чем я ожидал. Оно занимало площадь, равную площади всего старого дома, но было одноэтажным. В ту самую минуту, когда мы подошли к пристройке, дверь в ее дальнем конце отворилась и высокая, одетая в свободный костюм, фигура с растрепанной бородкой появилась на пороге.
– Господи Боже мой! – воскликнул я подходя. – Так вот почему мы так легко сюда проникли. Понятия не имел, что вы тот самый Диксон! Кто бы мог подумать!
– Ну если продолжить эту тему, – парировал наш хозяин, – то и вы занялись делом, весьма необычным для интеллигентного человека.
Тут я вспомнил о своем спутнике.
– Альфред, – сказал я, – разреши представить тебя доктору Диксону, некогда бедному учителю, пытавшемуся в школе вколотить мне в голову начатки биологии, а затем, по слухам, наследнику миллионов или что-то в этом роде.
Альфред смотрел на нас с подозрением. Какая ошибка – с самого начала начать заигрывать с врагом! Он недружелюбно кивнул, но руки не протянул.
– Входите, – пригласил Диксон.
Мы оказались в комфортабельной комнате – наполовину кабинете, наполовину гостиной, которая явно подтверждала слухи о его богатстве. Я уселся в роскошное кресло.
– Вероятно, вы уже знаете от своего сторожа, что мы здесь с официальным визитом, – сказал я. – Поэтому лучше покончить с этим вопросом, прежде чем мы приступим к празднованию возобновления старого знакомства. Не вредно было бы снять тяжесть с души моего друга Альфреда.
Доктор Диксон кивнул и бросил на Альфреда оценивающий взгляд. Последний продолжал стоять, ничем себя не желая компрометировать.
– Я сообщу вам всю информацию в том виде, в котором мы ее получили, – продолжал я и приступил к изложению фактов. Когда я дошел до описания черепахоподобных существ, Диксон оживился.
– Ах, так вот что с ними случилось! – воскликнул он.
– А! – вскричал Альфред, причем в ажиотаже его голос поднялся до визга. – Итак вы признаетесь! Вы признаетесь, что несете ответственность за эти несчастные существа!
Диксон взглянул на него с удивлением:
– Я нес за них ответственность, но не знал, что они несчастны. А вам откуда это известно?
Альфред и внимания не обратил на вопрос Диксона.
– Именно это нам и надо было выяснить! – визжал он. – Вы признаетесь, что…
– Альфред, – холодно сказал я, – успокойся и перестань пританцовывать на месте. Дай мне договорить.
Мне удалось произнести еще несколько фраз, но Альфред уже более не мог сдерживать давление своих паров. Он ворвался в разговор.
– Где, где вы взяли эти руки? Нет, вы мне ответьте, откуда они взялись! – требовал он с прокурорской интонацией в голосе.
– Ваш друг, по-видимому, несколько… э-э-э… театрален, – заметил доктор Диксон.
– Слушай, Альфред! – сказал я резко. – Сначала дай мне закончить, а свою арию про вампиров споешь позже, ладно?
Закончил я чем-то вроде извинения перед Диксоном:
– Мне неприятно являться к вам в качестве обвинителя, но войдите и в наше положение. Когда нам приносят жалобу, приходится ее расследовать. По-видимому, тут произошло нечто выходящее из обычных рамок, однако я не сомневаюсь, что вы нам все разъясните. А теперь, Альфред, – добавил я, поворачиваясь к нему, – у тебя, вероятно, найдется вопрос-другой, только постарайся помнить, что фамилия нашего хозяина не Моро, а Диксон.
Альфред рванулся вперед, точно его с поводка спустили:
– Я хочу знать цели, причины и методы всех этих преступлений против Природы! Я требую, чтобы мне сказали, по какому праву вы считаете возможным превращать нормальные живые существа в неестественные пародии на их натуральные формы?
Доктор Диксон добродушно кивнул:
– Весьма умелый допрос, хотя и не очень точно сформулированный. Не стоит широко и тавтологически употреблять слово «природа». Кроме того, позвольте вам напомнить, что слово «неестественный» – вульгаризм, лишенный всякого смысла. Очевидно, что если какая-нибудь вещь создана, то процесс ее создания был естественным для ее творца, точно так же, как для материала было естественно принять данную форму. Творить можно лишь в естественных границах собственной природы – это аксиома.
– Никакая игра в слова не… – начал было Альфред, но Диксон ровным голосом продолжал:
– Как я понимаю, вы хотите сказать, что моя природа позволила мне использовать определенный материал таким образом, который не может быть одобрен вашими предрассудками, не так ли?
– Возможно, найдутся и другие формулировки, но я называю это вивисекцией! Вивисекцией! – вскричал Альфред, произнося это слово, точно проклятие. – Может, у вас и есть на это лицензия, но тут произошли такие события, которые потребуют очень убедительных разъяснений, чтобы предотвратить передачу дела в полицию!
Доктор Диксон кивнул:
– Знаете, я почему-то так и думал, что у вас может возникнуть подобная идея. Жаль, что дело складывается таким образом. Я сам намеревался вскоре сделать сообщение о своей работе, и тогда эта информация стала бы достоянием общественного мнения. Но мне нужны минимум два, а возможно, и три месяца для подготовки публикации об открытии. Пожалуй, вы лучше поймете суть дела, если я расскажу все по порядку.
