Роджер Желязны - Девять принцев Амбера
Я попытался провести одну очень хитрую атаку, которой научился во Франции, заключающуюсю в ударе, потом финте «ин кварто», финте «ин сексте» и выпаде, заканчивающимся ударом по кисти. Выпад прошел, и из его руки потекла кровь.
— Будь ты проклят, брат! — сказал он, отступая. — Мне донесли, что Рэндом сопровождает тебя.
— Верно, многие из нас объединились против тебя.
Тогда он кинулся на меня, отбросив назад, и я внезапно почувствовал, что несмотря на все мое искусство, он все же был сильнее. Возможно, он был одним из самых великих фехтовальщиков, с которыми я когда-либо имел дело. Внезапно у меня возникло чувство, что я не смогу победить его, и я стал отбиваться как сумасшедший, отступая назад по мере его неумолимого наступления, шаг за шагом. Оба мы несколько веков были учениками самых великих мастеров шпаги. Самым великим и непревзойденным из всех был наш брат Бенедикт, но его не было рядом, чтобы помочь — так или иначе. Я схватил со стола какие-то мелочи — первое попавшее мне под руку — и бросил их в Эрика. Но он быстро нырнул и продолжал наступать так же стремительно, а я принялся постепенно отступать левее, делая круг, но все это время я видел кончик его шпаги у моего левого глаза. И я был испуган. Он фехтовал блестяще. Если бы я не так ненавидел его, то зааплодировал бы такому искусству.
Я продолжал отступать, а страх следовал за мной по пятам, страх и знание того, что я не могу победить его. Когда дело касалось шпаги, он был лучше меня. Я выругался про себя, но это ничего не меняло. Я провел еще три хитроумные атаки и был побежден в каждой из них. Он небрежно парировал и заставлял меня отступать под градом сыпавшихся на меня ударов.
Только не поймите меня неправильно. Я фехтовал безупречно. Просто казалось, что он — лучше.
Затем в зале снаружи зазвучали какие-то звонки — сработала система сигнализации. Скоро здесь будут наемники Эрика, и если он не убьет меня до тех пор, то они наверняка довершат начатую им работу — может, это будет стрела арбалета, может, что-то другое, все это уже не имело значения.
С его правой кисти капала кровь. Рука его все еще оставалась твердой, но у меня внезапно возникло ощущение, что при других обстоятельствах, все время обороняясь, мне удалось бы вымотать его до такой степени, что раненая рука помешала бы парировать ему одну из моих атак.
Я выругался, на сей раз вслух, и он засмеялся.
— Ты просто дурак, что явился сюда.
Он не понял, что я намеревался сделать давным-давно, до тех пор, пока уже не было поздно. Я специально отступал так, чтобы дверь очутилась за моей спиной. Это было рискованно, так как у меня почти совсем не оставалось пространства дла отражения его атак, но это было лучше, чем верная смерть.
Левой рукой я исхитрился задвинуть дверь на засов. Это была очень тяжелая дверь, и теперь им придется высадить ее, чтобы проникнуть в библиотеку. Это давало мне еще несколько минут. Это также стоило мне ранения в плечо от удара, который я мог лишь частично отразить, пока закрывал дверь на засов левой рукой. Но это было мое левое плечо, а мне важна была моя правая рука со шпагой. Я улыбнулся, чтобы показать ему, насколько я уверен в себе, и сказал:
— Возможно, это ты поступил глупо, войдя сюда. Так что кто из нас дурак, это еще бабушка надвое сказала. Вот видишь, ты уже фехтуешь медленнее.
И тут я попытался провести быструю, бешеную по скорости атаку.
Он отпарировал, но отступил при этом на два шага.
— Эта рана тебя доканает, — прибавил я. — Рука твоя слабеет. Неужели ты не чувствуешь. что в ней почти не осталось силы?
— Заткнись! — сказал он.
И я понял наконец-то, что задел его. Это на несколько процентов увеличило мои шансы, и я стал наступать на него со всех сил, на какие только был способен, одновременно понимая, что не выдержать долго такой убийственной скорости.
Но Эрик этого не понимал. Я насадил в нем ростки страха, он позорно отступал перед моей бешеной атакой.
В дверь заколотили, но об этом я мог теперь не беспокоиться, по крайней мере на первых порах.
— Я убью тебя, Эрик, — сказал я. — Я стал куда жестче, чем был, братец, так что приготовься к смерти.
Тогда я увидел, что страх появился в его глазах, а потом отразился на лице, и манера его фехтования изменилась соответствующим образом. Теперь он только защищался и отступал. Я знал, что мой блеф удался, потому что он фехтовал всегда лучше, чем я. Но что, если с моей стороны это было только психологическим трюком? Что, если я просто убедил себя в том, что я слабее, потому что Эрик внушал мне это? Что, если я все время обманывал самого себя? Может быть, я фехтовал ничуть не хуже его? Со странным чувством появившейся во мне уверенности я предпринял ту же атаку, что и раньше, и вновь мне удалось ранить его в ту же руку. Я сказал Эрику:
— Вот это уже совсем глупо, Эрик. Два раза попасться на одну и ту же удочку.
Тут он, отступая, зашел за большое широкое кресло, и некоторое время мы дрались прямо через него.
Колотить в дверь перестали, и голоса, которые кричали, пытаясь узнать в чем дело, замолкли.
— Они пошли за топорами, — пыхтя, сказал Эрик. — Ты и оглянуться не успеешь, как они будут здесь.
Я ответил ему, не переставая улыбаться:
— И все же это займет несколько минут. Вполне достаточно для меня, чтобы покончить с нашим делом. Ты обороняешься с большим трудом, и из руки кровь так и хлещет — посмотри-ка на нее!
— Заткнись!
— К тому времени, как они высадят эту дверь, здесь будет только один принц Амбера, и им будешь не ты!
Тогда левой рукой он смахнул в моем направлении ряд книг с полки. Они полетели в меня, стукая и падая вокруг. Однако он не воспользовался этой предоставившейся ему возможностью атаковать. Он кинулся через всю комнату и подобрал небольшой стул, который прижал к себе левой рукой. Потом он забился в угол и вытянул стул вместе со шпагой перед собой.
— Подходи! — вскричал он. — Попробуй-ка победить меня сейчас!
— Ты испугался, — сказал я.
Он расхохотался.
— Вопрос чисто академический. Ты не успеешь убить меня, потому что у тебя не хватит времени: скоро дверь рухнет. И тогда твоя песенка спета.
Я быстро подошел к противоположной стене комнаты. Левой рукой я открыл дверь, через которую сюда вошел.
— Ладно, — сказал я. — Похоже, что ты не умрешь, по крайней мере, сейчас. Тебе повезло. Но в следующий раз, когда мы встретимся, тебе уже некому будет помочь.
Он плюнул в мою сторону и обругал меня нашими традиционными грязными ругательствами, даже опустив на пол стул, чтобы сделать рукой еще более грязный жест, в то время как я отодвигал дверь и закрывал ее за собой.
