Семен Слепынин - Звездные берега
И вдруг — точь-в-точь как год назад — вдали над вершиной горы закачался столб дыма.
У меня перехватило дыхание от нахлынувших воспоминаний. Мигом вспомнился тот день, как живых увидел Ориона, Патрика и Вегу перед весело потрескивающим костром. Незнакомая девушка поднималась в гору. Густые золотистые волосы закрывали ее лицо. Она откинула их назад и посмотрела на меня…
«Может быть, и сейчас все они там, — подумал я. — Это было бы здорово!»
Быстро дошел до подножия горы, по камням, как по ступенькам, взобрался на вершину. Осторожно раздвинул ветки и перед костром увидел незнакомых людей: высокого худощавого мужчину и его точную, но помолодевшую копию — юношу лет семнадцати. «Сын», — догадался я и вышел из-за кустов.
Поздоровались. Старший предложил разделить с ними завтрак. Он не узнал меня. Зато юноша так и уставился на меня изумленными глазами.
— Сергей Волошин? — несмело улыбнулся он.
Пришлось за завтраком коротко рассказать о своем последнем визите на Харду. Старший — лесничий Эридан Потапов — слушал мое повествование, как неразрешимую научную загадку. Но его сын Алеша верил мне безоговорочно.
— Вот теперь и у нас есть своя машина времени, — сказал он. — Но мне бы хотелось слетать к Харде маршрутом вашего «Орла» — через звездные бездны. Ведь все равно рано или поздно придется сражаться с Абсолютом в космосе…
— Полюбуйтесь на него, — хмуро бросил взгляд на сына Эридан Потапов. — Десять лет я рассчитывал, что он будет мне помощником, продолжит мое дело… Станет ну хотя бы ботаником… Только что закончил первый круг обучения. И вдруг объявляет, что он, видите ли, кибернетик. Ему, видите ли, тошно на Земле. Ему космос подавай… Не понимает, что родная планета — лучшая лаборатория. Да! Да! Лучшая!.. Земля… — Голос Потапова зазвучал почти торжественно… — Горы, пронзающие облака своими снежными вершинами, и цветущая лужайка, парящий в небе орел и жук, качающийся на зеленой травинке, лучше помогут понять место человека в окружающем мире, чем Галактика, чем огненное безумие звездных потоков. Чему смеешься?
Но никто не смеялся. Напротив, мы с удовольствием слушали энтузиаста. Алеша шепнул мне на ухо:
— Он у меня ученый-поэт. Недавно закончил книгу «Зеленая сказка». И правда — сказка, поэма!
— Я даже не свои слова сейчас говорю, — продолжал лесничий. — Все это прекрасно понимали наши предки. Дерево, говорили они, подчиняется тем же законам тяготения, что и звезды. Более того, дерево состоит из тех же сложных молекулярных соединений, что и гнездящиеся в его ветвях птицы, живущие в его корнях насекомые и размышляющие над всем этим ученые. Хорошо сказано!
— Действительно хорошо, — согласился я.
— Знай же, отступник, — обратился Потапов к сыну, — на Земле целая вселенная таинственного и непознанного. Гудящий над цветком шмель, зеленый листок клена и даже твой незрелый мозг, напичканный кибернетической чепухой, — все это вскормлено излучением звезды. Все мы непостижимым образом сотканы из той же космической пыли, что и шаровые скопления, что и…
— …Созвездие Эридана, — невинным голосом вставил Алеша.
— Смеешься над отцом? Да, смешнее не придумаешь: до мозга костей земному человеку дали такое нелепое космическое имя. Надо же — Эридан! Насмешка судьбы! Ирония! Назвали бы уж сразу — Змееносец! Или Скорпион. А еще лучше — Водолей…
Алеша упал на траву и хохотал как одержимый.
— Водолей Скорпионович!.. Ха! Ха! Ха! Здорово звучит!
Потом встал и, вытирая выступившие от смеха слезы, проговорил:
— Ну не сердись, папа, Эридан — хорошее имя. И на меня не сердись. Надо же кому-то заниматься таким нудным делом, как космос и кибернетика.
— Кто знает, Алеша, может быть, с годами у тебя все это пройдет, — сказал я, желая утешить Потапова-старшего. — В твоем возрасте я тоже бредил звездными приключениями. А сейчас по горло сыт ими. Неудержимо тянет на Землю.
После завтрака Потаповы уговорили меня совершить маленькое путешествие.
— Не такое, конечно, головокружительное, как у тебя, — добродушно сказал Эридан. — И не на хитроумной машине времени, а на гравиплощадке — вот на этой телеге и лошади двадцать четвертого столетия.
И он показал на странный и внешне простой аппарат, стоявший поодаль в кустах. Круглая платформа с перилами, три кресла и перед ними — пульт управления. Вот и все.
— Это редкостная привилегия, — смеялся Алеша. — Летать над землей позволено только птицам и… лесничим.
Мы сели в кресла. Эридан дотронулся пальцем до кнопки. Гравиплощадка бесшумно взмыла вверх. У меня захватило дух — так великолепны были всхолмленные лесистыми горами дали, подернутые сиреневой дымкой. Внизу протянулась светлая лента березняка — бывшая высоковольтная. Ее пересекала вдали полоса кустарника — все, что осталось от шумного когда-то шоссе.
— Эту бывшую дорогу, — заметив мой взгляд, сказал лесничий, — давно надо было бы засадить деревьями. Но сейчас поздно. Не будем же выдирать великолепный кустарник, в основном малинник.
— Пап, подлетим туда. Мне вдруг захотелось малины. Аж слюнки текут.
— Тут же недалеко малиновые плантации. — Потапов показал на запад.
За плантациями, километрах в десяти, я увидел в бинокль небольшой город. И вообще только вокруг моей хижины простиралась дремучая тайга. Далеко на горизонте я замечал то поселки, то отдельные здания и множество едва заметных даже в бинокль причальных мачт. Из любой точки можно полететь куда угодно: в один час побывать в Антарктиде и Гренландии, в плодовых садах Сахары и санаториях Камчатки. В сущности, весь земной шар — это единый город, рассеянный в заповедных лесах и лугах, в синих океанских просторах…
— Сейчас на плантациях малина уже с детский кулак, — продолжал Эридан.
— А я хочу дикой малины, — упрямился сын. — У нее особый, лесной аромат.
Гравиплощадка снизилась и летела, едва не касаясь верхушек деревьев. Эридан внимательно оглядывал сосны и березы, делая пометки в блокноте.
Около малинника лесничий приземлил свою «лошадку» так искусно, что не хрустнула ни одна ветка. Но не успели мы с Алешей как следует насладиться спелой малиной, как кустарник перед нами зашевелился.
— Это, наверное, он, Угрюмый. Хозяин здешних мест, — прошептал Эридан, предостерегающе подняв указательный палец.
Я вопросительно взглянул на Алешу. Тот склонился ко мне и на ухо сказал:
— Папа знает у себя почти всех зверей. Каждый лось имеет имя. А кто такой Угрюмый, не знаю.
— Не бойтесь, он не тронет. Только тише, — шептал Эридан.
