Влад Поляков - Конфедерат (СИ)
Ну а дальше...Добраться на «лошадином» транспорте вместе со всем ценным грузом до одной из железнодорожных станций — само собой, не самой ближней от Нью-Йорка, где мы сильно пошалить изволили — после чего банально сесть на поезд и отправиться в родной Бэйнбридж.
Слишком просто и рискованно? Вовсе нет. Ложный облик был полностью «стерт», про одежду и чемоданах, в которых были ценности, говорить и вовсе не приходилось. К тому же теперь мы вновь были двумя «джентльменами из южных штатов», возвращающимися из деловой поездки. Вообще в это время не было принято обыскивать багаж уважаемых людей из числа обеспеченных или выглядящих таковыми. И это нельзя было не использовать.
К тому же мы были далеко за пределами города Нью-Йорк, про это тоже не следовало забывать.
Перестук колес, покачивание вагона... Поездка по железной дороге всегда настраивала меня на этакий философско-задумчивый лад. Ну а Джонни был одновременно и рад, и раздражен. Рад понятно чему, да и для раздражения причина имелась. Рана, она все же не просто так, а вполне себе болит, пусть и неплохо заживает. Да и трость, которую он вынужден был купить, его ну совершенно не радовала.
— И что будем делать теперь, Вик? — спросил он меня, глядя на проносящиеся за окном деревья, коровье стадо, чей-то покосившийся домишко. — И вот что, друг, теперь я даже сомневаться не стану, когда ты очередное дело предложишь. Убедился!
— Только про осторожность не забывай, Джон. Все могут ошибаться, я не исключение. Заметишь что-то показавшееся ошибкой — не постесняйся сказать об этом. Всякое может быть.
— Не постесняюсь, — ухмыльнулся тот и поморщился от боли в ноге, когда наш вагон ощутимо подскочил не то на стрелке, не то на плохо состыкованных рельсах. — Но все же:
Это он про свой вопрос. Верный, кстати. Ведь Джонни хочет получить ответ не в плане «дождемся приезда Филиппа с Вильямом, после чего будем решать дела с оружейниками». Нет, он интересуется про дальнейшие планы. Что ж, их есть у меня!
— Джонни, я же уже говорил тебе про то, что у нас, на Юге, нет почти ничего из нужного для войны.
— Помню.
— Вот и будем это самое «ничего» превращать в «хоть что-то». Производство оружия, патронов, кое-какой необходимой амуниции. А еще будем долго и тщательно думать над тем, как это самое оружие использовать. И кто его будет использовать. Ты ведь не думал, что я прямо сразу брошусь раздавать его всем желающим?
— Я думал, что ты его будешь продавать, — подумав, все же ответил Джон. — Многозарядное ружье должны покупать.
— Консерватизм! — поднял я вверх указательный палец. — Там, наверху, он особенно силен. Пока их в задницу острым не ткнут, не почешутся. Нужно будет как следует задуматься о своих людях. Умеющих стрелять, но вместе с тем считающих не зазорным подчиняться такому безвестному юнцу как я.
Джонни понимающе загрустил. Всем было известно, что без какой-никакой известности на тебя как на командира никто и не посмотрит.
— Не делай грустное лицо. Есть у меня идеи и по решению этой проблемы. Сложно будет? Да. Но все возможно.
— А...
— Сейчас не скажу. Потом. Заодно и сам как следует подумаешь, может что полезное в голову придет. Потом расскажешь, сравним. Сейчас же лучше поговорим о делах более приятных. Например, о том, что теперь ты очень завидный жених...
— Ви-ик!
* * * США, близ Бэйнбриджа, июль 1860 года
Вернулись. Не знаю, могу ли в полной мере назвать земли семьи Станич своим домом, но в настоящий момент они ближе всего к этому определению. И еще с того самого момента, как поезд остановился у бэйнбриджского вокзала, я успокоился насчет отсутствия угрозы не на девяносто девять, а на все сто процентов. Тут, в краях, где Станичи были своими, не грозило абсолютно ничего.
Оставалось лишь нанять экипаж, загрузить туда ценные чемоданы, устроиться самим и сказать, куда именно нам надобно. А надобно было к дому Станичей. Ведь где же еще должны храниться те самые честно награбленные деньги и иные ценности? Ко всему прочему их сперва следовало как следует разобрать, рассортировать, определить, что именно следует пускать в оборот первым и где реализовывать такие сложные активы как акции и драгоценные камни.
Как же я был рад, что под домом располагались подвалы, часть из которых не просто запиралась, но и мои дражайшие сестрички туда доступа не имели. В одном из «запретных» для них помещений располагался запас оружия «на крайний случай». В другом... там было пусто. Пока пусто. Ну, почти пусто. Ведь изначально, еще при закладке дома, этот особо крепко запирающийся подвал предназначался для хранения ценностей. Правда их в столь серьезных количествах у семьи до сего момента не появлялось, но изначально такую возможность предусмотрели. И большое за это спасибо.
Встреча была... Громкой. И основная часть громкости пришлась на Елену, которая с радостным визгом, от коего чуть уши не заложило, бросилась мне на шею, да так там и повисла. Еле отлепил от себя эту пиявку местного розлива! И даже после этого сие чудо не отходило ни на шаг, докладывая обо всех новостях, которые произошли за время моего тут отсутствия. Хорошо хоть Мария была куда более сдержанной. Хотя чувствовалось, что рада ничуть не меньше. Просто не считает верным для себя такое яркое и непосредственное выражение эмоций.
А еще именно она с ходу заметила трость, на которую опирался Джонни. И сразу спросила, но шепотом, за что я ей глубоко признателен:
— Что с ним случилось? И не говори про ушиб или вывих. Так хромают лишь если рана.
— Умная...
— Вся в тебя!
Тут я искренне улыбнулся. В меня она точно быть не может, так что юмор ситуации точно не оценит. Зато позабавило.
— Сквозное. Уже заживает. Просто попробовали нас ограбить, но им объяснили, что они сильно ошиблись. Теперь за свою ошибку там ответят, — я ткнул пальцем в небо. — Дуракам и смерть дурацкая.
— Но Джон пусть доктору еще раз покажется, — поставила точку на этой теме Мария. — Сейчас вас кормить будем. Игнасио! Игнасио, быстро давай, пошевеливайся, а то...
Что там «а то», я просто не расслышал, потому как громкий хохот Джонни лишил меня такой возможности. Тот аж про ногу свою забыл, сгибаясь чуть ли не пополам. Наконец разогнулся. Отдышался, смахнул выступившие слезы и заявил:
— Жалко мне будущего мужа твоей сестры... Младшей, конечно. Сильная, самостоятельная, необычная. Сложно с ней придется.
— Зато не скучно. Ладно, сейчас вещи перенесем, а потом уже... Елена, помоги сестре.
— Опять твои страшные тайны, братец, — скорчила хитрую мордашку, подмигнула и игривой походкой неспешно удалилась.
