Юрий Никитин - Мегамир
Теперь уже Кирилл не отрывал глаз от лица Ногтева, а тот напротив, отводил глаза.
— Ваши сотрудники, — спросил Кирилл напряженно, — там живут постоянно? Как я понимаю, в Малом Мире нельзя есть...
— Они прошли полную подготовку. Месяц на операцию, выкарабкивание... Да, в Малом Мире нельзя долго существовать, просто лишь уменьшившись в размерах, это басни для деток. Наша система легких, почек, сердца... Да что там сердце! Клетки тела без особого вреда можно уменьшить в три-четыре раза, только не в сотни. Осуществимо технически, но работать... Нет, не смогут. Словом, если в Малый Мир надолго, то лишь за счет выживания лишних клеток.
— Лишних?
— Вы тоже считаете, что лишних у нас нет? Я, на свою беду, тоже. И вот в утешение придумана теория, что мы напичканы бездействующими клетками. Якобы достались еще от обезьян, ящеров, даже рыб. Если от них избавиться, у нас останется вообще с гулькин нос.
Кирилл молчал, замороженный страхом. Глаза Ногтева стали грустными, даже печальными. Кирилл не мог себе представить, чтобы железный Ногтев мог выглядеть таким печальным.
— Но как же...
— Как будто бы хватает, — ответил Ногтев неохотно.
Кирилл сглотнул комок в горле, сказал осипшим голосом:
— Я не страдаю, что мускулы у меня не такие шикарные, как у Немировского. У муравьев еще меньше. Но как же мозги...
Ногтев ответил тяжело, словно из последних сил тащил на гору камень Сизифа.
— Предполагают, что человек использует лишь часть своего интеллекта.
— Слышал, — кивнул Кирилл, — но вот какую? Оценки расходятся.
— Кирилл Владимирович, все, что могу сказать в свою защиту и защиту проекта, что там уже полтора года живут люди. Прекрасные специалисты! Делают потрясающие открытия, работают сутками, вот-вот загребут Нобелевские премии. Эти подвижники не стали безмозглыми насекомыми, теперь у нас есть связь, наблюдаем.
Кирилл отвел глаза, не мог он слышать умоляющие нотки в голосе этого сильного человека.
— Тем прекраснее, — продолжал Ногтев настойчиво, — только не очень умелые в житейском смысле люди! Они и здесь такие, увы. Первыми попадают под троллейбусы, а уж там...
Он замолчал, только его лицо продолжало говорить. Кирилл не выдержал:
— Я готов, готов. Совсем готов! Когда смогу вернуться? Сколько времени продлится командировка на этот раз?
Ногтев долго молчал. Так долго, что Кириллу впервые стало страшно. Лицо Ногтева сделалось землистым, а глухой голос донесся словно из другого измерения:
— Кирилл Владимирович... методика возвращения только отрабатывается. Ломать, как говорили предки, не строить... Вышибать лишние клетки научились быстро, а вот возвращать... Пока что это дорога в один конец.
Кирилл спросил почти шепотом:
— Люди согласились?
— Кирилл Владимирович, не только у вас бзик. Есть чокнутые на металлургии, на энергетике, акустике, электронике... Вы подумайте! Не спешите, но... и не затягивайте.
Глава 12
Кирилл заглянул через открытую дверь на кафедру. Рабочий день уже кончился, в пустой лаборатории сосредоточенно сопел Рузский. Он склеивал рассыпавшегося майского жука. Обычно экспонаты готовили студенты или даже старшеклассники, тем самым изучая насекомых, но если заурядного жука взялся восстанавливать аспирант, это неспроста...
Особенным виртуозом слыл профессор Кузнецов. Он ухитрялся сворачивать крылья бабочек и укладывать под надкрылья жуков. Принимая зачеты, он предлагал определить вид и семейство, зевал, скучал, нетерпеливо спрашивал: «Как, вы еще не готовы?», а несчастный студент, судорожно перебирая шпаргалки, дергался, взмокал, не в состоянии понять, где же ошибся, почему признаки не совпадают. Правда, Кузнецов сам однажды долго ломал голову, когда молодой, но очень серьезный доктор наук Жанна Реникова прислала ему пойманную в Киргизии самку формика руфа с филигранно подклеенными мощными яйцекладами формика поликтена.
— Кузнецов ушел? — спросил Кирилл в щель.
Рузский вздрогнул. Затем его бородатое лицо расплылось в широчайшей улыбке. Журавлев одобрял трюки с подменами. Настоящий биолог с пеленок должен чувствовать, что у жука не могут отрасти булавовидные усики бабочки или прыгательные ноги зеленого кузнечика!
— Кузнецов уходит с работы с немецкой точностью, — ответил Рузский почтительно. — Остальное время он самый что ни есть русский боярин.
Кирилл кивнул, закрыл дверь. Его старый учитель профессор Кузнецов любил по-боярски поспать, на кафедру являлся поздно. Там он сперва плотно обедал, рассказывал массу анекдотов, одновременно сыпал идеями, часто придуманными от хорошего настроения, но часто и очень обещающими. Еще он любил перекинуться в картишки, делал ставки на ипподроме и нигде не проигрывал. С ним бы посоветоваться! Не шутка — в один конец! — но придется решать самому. Самому же себе Кирилл, как всякий интеллигент, верил меньше, чем другому человеку.
В Малом Мире на станции двенадцать человек. Достаточно, но еще сие ни о чем не говорит. Разные причины могли загнать их туда. На Северный полюс стремились тоже не за уютом. На станции могли оказаться честолюбцы, мизантропы, фанатики всех мастей... Правда, двенадцать человек — это двенадцать. Уже не одиноко.
Вернувшись домой, остановился на пороге, заново осматривая квартиру. Стандартная комната, стандартная мебель, стандартные книжные полки со стандартным набором книг... Как говорят друзья, ни удавиться, ни зарезаться нечем. Одно отличие от стандарта, да и то во вред репутации — пять трехлитровых банок и два аквариума с... муравьями. Были бы рыбки, можно было бы женщин приглашать, а так каждая перекашивается в визге: убери, выброси, это же гадость, насекомые! А потом навязывают, а то и сразу приносят сиамских котят, щенков, попугайчиков. Искренне уверены, что он прослезится от счастья.
Женился на последнем курсе, но кандидатскую защищал уже вольным казаком. Детей не было. Сперва жена берегла фигуру, потом оказались уже на разных льдинах. Университетские девицы умело расставляли сети, но с муравьями он был счастлив всегда, а от общения с женщинами оставался сиропный привкус неискренности. Худшее в том, что сиропом пахло с обеих сторон.
Он подбросил сахару в кормушку, снял трубку телефона:
— Алло?.. Виктор, привет. Да, я... Слушай, мне предлагают длительную командировку... Ну почему обязательно в развивающуюся... В самую что ни есть развитую. Это твое дело, можешь не верить... Да, заедь утром. Могу оставить под ковриком, если не успеешь.
Отбывая в командировки, он отдавал ключи школьному приятелю, тот после очередного развода жил в коммуналке. Виктор исправно кормил муравьев, подливал им воду, по собственной инициативе приносил из общей кухни тараканов, таких жирных и крупных, что едва помещались в спичечных коробках. Кирилл по возвращении находил пустые бутылки, женские шпильки, однажды выудил из-за дивана лифчик, зато муравьи были сыты и веселы.
