Герберт Уэллс - Остров доктора Моро (пер. Быкова)
— Довольно! — сказалъ Моро своимъ звучнымъ и рѣзкимъ голосомъ.
Всѣ животныя усѣлись на корточки и перестали пѣть о своемъ обожаніи.
— Гдѣ тотъ, который учитъ Закону? — спросилъ Моро. Чудовище съ сѣрой шерстью склонилось до самой земли.
— Говори! — приказалъ ему Моро.
Немедленно же все стоявшее на колѣняхъ собраніе чудовищъ, равномѣрно раскачиваясь туловищами и поперемѣнно бросая въ воздухъ сѣрную пыль то лѣвой, то правой рукой, затянуло еще разъ свои странныя причитыванія.
Когда они дошли до фразы: «не ѣсть ни сырого мяса, ни рыбы, это Законъ», Моро вытянулъ впередъ свою бѣлую длинную руку и вскричалъ:
— Стой!
Наступило полнѣйшее молчаніе.
Мнѣ казалось, что всѣ знали и страшились того, что должно было произойти.
Мой взглядъ пробѣгалъ по ихъ страннымъ физіономіямъ.
Когда я увидѣлъ ихъ дрожащія позы, съ тайнымъ ужасомъ въ блестящихъ глазахъ, меня поразила мысль, — какъ могъ я хоть одно мгновеніе счесть ихъ за людей.
— Законъ былъ нарушенъ! — сказалъ Моро.
— Никто не избѣгнетъ! — восклицало безформенное чудовище съ серебристой шерстью.
— Никто не избѣгнетъ! — повторилъ хоръ колѣнопреклоненныхъ животныхъ.
— Кто нарушилъ его? — вскричалъ Моро, и щелкая бичемъ, острымъ взглядомъ окинулъ фигуры уродовъ.
Гіена-Свинья, казалось мнѣ, болѣе всего была напугана и смущена, такое же впечатлѣніе производилъ и Человѣкъ-Леопардъ.
Моро повернулся къ послѣднему, который по кошачьи лежалъ передъ нимъ; безконечный страхъ мученій выражало все его существо.
— Кто совершилъ преступленіе? — закричалъ Моро громовымъ голосомъ.
— Горе тому, кто нарушаетъ Законъ! — началъ блюститель закона.
Моро остановилъ свои взоры на глазахъ Человѣка-Леопарда, и подъ его взглядомъ послѣдній сталъ корчиться, какъ будто бы у него вырывали душу.
— Тотъ, что нарушаетъ Законъ… — началъ Моро, отведя глаза отъ своей жертвы и повернувшись къ намъ. Въ тонѣ послѣднихъ словъ слышалась какая-то экзальтаціи.
— … возвращается въ домъ страданій! — воскликнули всѣ разомъ. — Возвращается въ домъ страданій, «Учитель»!
— Въ домъ страданій… въ домъ страданій… — тараторилъ Человѣкъ-Обезьана, какъ будто бы такая перепектива улыбалась ему.
— Слышишь? — спросилъ Моро, обращаясь къ преступнику. — Слышишь…
Человѣкъ-Леопардъ, не чувствуя на себѣ взгляда Моро, поднялся и, съ воспламененными яростью глазами и съ блестѣвшими на солнцѣ громадными кошачьими усами на отвисшихъ губахъ, вдругъ прыгнулъ на своего мучителя. Я былъ убѣжденъ, что только отчаянный ужасъ вызвалъ его на это нападеніе. Весь кругъ шестидесяти чудовищъ повернулся къ намъ. Я вытащилъ свой револьверъ. Человѣкъ и звѣрь столкнулись, я видѣлъ, какъ Моро пошатнулся отъ прыжка; кругомъ насъ раздавался лай и яростныя рычанія; все пришло въ замѣшательство, и одно мгновеніе я подумалъ, что поднялся всеобщій бунтъ.
Разсвирѣпѣвшее лицо Человѣка-Леопарда вмѣстѣ съ Млингомъ промелькнуло вблизи меня. Я видѣлъ разгорѣвшіеся отъ возбужденія желтые глаза Гіены-Свиньи и подумалъ, что звѣрь рѣшился напасть на меня. Сатиръ также наблюдалъ за мною черезъ сгорбленныя плечи Гіены-Свиньи. Послышался шумъ отъ спуска курка револьвера Моро, и среди суматохи искра пламени прорѣзала воздухъ. Все шумное собраніе, казалось, повернулось въ сторону, указываемую свѣтомъ огня отъ выстрѣла, и я самъ поддался магнетическому вліянію такого движенія. Минуту спустя, я бѣжалъ среди ревущей и буйной толпы, въ погоню за Человѣкомъ-Леопардомъ.
Вотъ все, что я могу сказать. Мнѣ показалось, что Человѣкъ-Леопардъ бросился на Моро, потомъ все вокругъ меня перемѣшалось, и я опомнился уже тогда, когда бѣжалъ со всѣхъ ногъ.
Млингъ двигался во главѣ, по пятамъ бѣглеца. Позади съ уже высунутыми языками большими прыжками бѣжали Женщины-Волчихи. За ними слѣдовали съ крикомъ и въ сильномъ возбужденіи Мужчины и Женщины-свиньи вмѣстѣ съ двумя Людьми-Быками, опоясанными вокругъ бедеръ бѣлой матеріей. Далѣе шелъ Моро съ толпою различныхъ двуногихъ. Онъ потерялъ свою соломенную шляпу съ широкими полями и бѣжалъ, зажавъ въ кулакъ револьверъ, а его длинные сѣдые волосы развѣвались по вѣтру. Около меня прыгала Гіена-Свинья, придерживаясь моего шага и украдкой бросая на меня взгляды своими кошачьими глазами, наконецъ, позади насъ слышался топотъ ногъ и ревъ остальныхъ.
Человѣкъ-Леопардъ пробивалъ себѣ дорогу сквозь высокіе камыши, которые, снова закрываясь за нимъ, ударяли по лицу Млинга. Всѣ мы, слѣдовавшіе позади, достигнувъ болота, нашли утоптанную тропинку. Такая охота продолжалась въ продолженіе, можетъ быть, четверти мили, потомъ углубилась въ чащу, сильно замедлявшую наши движенія; хотя мы двигались толпою, тѣмъ не менѣе сучья били насъ по лицу, ліаны хватали за подбородокъ и путались въ нашихъ волосахъ, колючія растенія вонзались въ наши тѣла и одежды и рвали ихъ.
— Никто не избѣгнетъ! — закричалъ мнѣ Медвѣдь-Волкъ, разгоряченный погонею.
Мы снова очутились между скалъ и замѣтили звѣря, легко бѣжавшаго на четырехъ лапахъ, съ ворчаніемъ онъ оглядывался на насъ черезъ плечо. При видѣ его Люди-Волки завыли отъ удовольствія.
Звѣрь все еще былъ одѣтъ, и издали его фигура казалась человѣческою, но поступь его четырехъ лапъ была совершенно кошачья, а быстрое подниманіе и опусканіе плечъ ясно обнаруживало въ немъ преслѣдуемаго звѣря. Онъ сдѣлалъ прыжокъ въ чащу колючихъ кустовъ съ желтыми цвѣтами и исчезъ. Млингъ находился какъ разъ на полъ-дорогѣ между добычей и вами.
Большинство преслѣдователей потеряло теперь свою первоначальную быстроту погони и старалось идти спокойнѣе и болѣе растянутою цѣпью. Пройдя открытое мѣсто, я замѣтилъ, что погоня вытянулась теперь длинною линіею. Гіена-свинья все еще бѣжала рядомъ со мною, безпрестанно посматривая на меня и, время отъ времени гримасничая, испускала грозное рычаніе. Добравшись до конца скалъ, Человѣкъ-Леопардъ рѣшилъ направиться прямо къ мысу, на которомъ онъ преслѣдовалъ меня вечеромъ въ день моего прибытія на островъ, и сдѣлалъ поворотъ въ чащу кустовъ, чтобы вернуться по своимъ же слѣдамъ. Но Монгомери замѣтилъ его маневръ и заставилъ звѣря снова поворотиться впередъ.
Такимъ образомъ, дрожа, спотыкаясь о камни и оцарапанный терновыми кустами, помогалъ я преслѣдовать Человѣка-Леопарда, который нарушилъ законъ, а Гіена-Свинья съ дикимъ рычаніемъ бѣжала рядомъ со мною. Шатаясь и раскачивая головою, я бѣжалъ съ сильно бьющимся сердцемъ и почти совершенно изнемогая, но не отваживался отстать отъ охоты изъ боязни остаться наединѣ съ ужаснымъ своимъ товарищемъ.
