Рэй Брэдбери - Сборник 8 ВОСПОМИНАНИЕ ОБ УБИЙСТВЕ
– Дайте мне еще два дня, отец Дэн. Больше мне ничего от вас не нужно. Когда я найду убийцу, все успокоится. Обещаю. Если я его не найду, я уйду из цирка. Это я тоже вам обещаю.
Отец Дэн с мрачным видом разглядывал носок своего ботинка с налипшими опилками. Потом он выпрямился с таким же невеселым видом:
– Ладно, даю два дня. Но это все. Два дня – и ни минутой больше. Ты сильный человек, сиамский близнец номер два, тебя так просто в бараний рог не согнешь…
Они выехали из спящего города верхом на лошадях, следуя изгибам ручья, болтали без умолку и целовались, примолкнув. Рауль рассказал Дейрдре об отце Дэне, о разорванном на две части холсте, о Лале, а также о том, какая опасность угрожает его будущей работе в цирке. Она всматривалась в лицо Рауля, взяв его в ладони.
– Милый, давай уедем. Я не хочу, чтобы ты подвергался опасности.
– Осталось всего два дня. Если я найду убийцу, мы можем здесь остаться.
– Но ведь есть же другие цирки, другие города. – Ее серые глаза выражали муку. – Я пошлю к черту свою работу, лишь бы ничто нам не угрожало. – Она схватила его за плечи. – Какое значение может сейчас иметь для тебя Роджер?
И прежде чем он понял, что она делает, Дейрдре в темноте ночи повернула его к себе спиной, притянула за локти и прижалась своей гибкой талией к его изуродованной спине.
– Теперь ты мой, впервые в жизни, один на один, – тихо прошептала она. – Не покидай меня.
Медленно Дейрдре разжала объятия, но он обернулся к ней и вновь обнял.
– Не покидай меня, Рауль, – тихо повторила она. – Я не хочу, чтобы что-то снова нам мешало…
Неожиданно на Рауля нахлынули воспоминания. Ему припомнилось, как однажды Дейрдре спросила Роджера, почему бы им не обратиться к хирургу и не сделать операцию. Из глубин памяти Рауля всплыло лицо брата, который насмешливо, а скорее цинично улыбнулся и возразил ей:
– Нет, моя дорогая Дейрдре, нет. На такую операцию требуется согласие обоих близнецов. Я против.
Рауль поцеловал Дейрдре, стараясь забыть резкий ответ Роджера. Он вспомнил, как Дейрдре первый раз его поцеловала, а Роджер внезапно выпалил:
– Не так нужно с ней целоваться, Рауль! Дай-ка я тебе покажу, как это делается! Вы позволите? Нет-нет, Рауль, так целоваться не романтично! Вот так лучше. Вы не против моего вмешательства? – Он фыркнул, изображая смешок. – А так, пожалуй, уже слишком.
– Замолчи, заткнись! – вскричал Рауль.
Сейчас, чтобы стряхнуть с себя эти назойливые воспоминания прошлого, он снова ринулся в объятия Дейрдре…
Утром Рауль проснулся с непреодолимым желанием, бежать отсюда: взять Дейрдре, собрать вещи, сесть в поезд и немедленно уехать, чтобы навсегда забыть все, что их окружало. Он начал беспокойно метаться по гостиничной комнате.
«Уехать, – думал он, – оставить все и никогда больше не узнать, что стало со второй половиной твоего существа? Забыть о Роджере, похороненном на кладбище в сотнях миль от тебя? Нет, я должен все выяснить…»
Раздался звук трубы, возвещавшей наступление полудня. У дощатых столов выстроились в ряд разномастные подхалимы, уроды, шпионы, лгуны, зазывалы и бродяги. Рауль рассеянно тыкал вилкой в какое-то мясное блюдо на тарелке. Был один способ найти убийцу. И способ верный.
– Сегодня, – негромко проговорил Рауль, – я сдам убийцу моего брата в полицию.
Татуированный едва не уронил вилку.
– Ты это серьезно говоришь?
– Передайте-ка мне кекс с белым верхом, – попросили рядом. Мимо хмурого лица Рауля проплыл кекс.
– Я выжидал все это время, с тех пор, как вернулся. Пытался определить, кто же из вас убийца. Я видел его лицо в ту ночь, когда он набросился на Роджера. Я не сказал об этом полиции. Вообще об этом никому не говорил. Я ждал – просто ждал, – когда наступит подходящее время, чтобы рассчитаться с ним в удобном месте. Я не хотел, чтобы за меня это сделала полиция. Предпочитал рассчитаться лично, так, как я хочу.
– Так это был не Лал?
– Нет.
– И ты допустил, чтобы Лала убили?
– Не думаю, что здесь можно было что-то сделать. Ему следовало больше помалкивать. Мне очень жаль Лала. Но сегодня вечером возмездие свершится. Я лично передам полиции тело убийцы. Будет доказано, что я убил его в порядке самозащиты. Они не станут меня задерживать. Пусть этот подлый человек знает…
– А если он первый тебя достанет?
– Я уже и так мертв наполовину. Я готов ко всему.
Рауль подался вперед, держа Татуированного за синюю руку.
– Ты, конечно же, никому об этом не расскажешь?
– Кто? Я? Ха-ха… Только не я, Рауль.
Эту сенсационную новость Татуированный сообщил Тупице. Тот – Скелету. Скелет – Безрукой. Она – Циклопу. Циклоп – Недомерку и далее по кругу. Рауль предвидел, что так оно и будет. И знал, что теперь-то дело дойдет до логического конца: либо он одолеет убийцу, либо убийца одолеет его. Все очень просто. Чтобы поймать крысу, нужно загнать ее в угол.
После захода солнца Рауль обследовал все самые темные места. Он прошелся мимо алого цвета вагончиков, из окон которых на его голову могло свалиться ведро и прибить его до смерти. Ничего такого не случилось. Он поболтался возле клеток со львами, где внезапно открывшаяся дверца могла выпустить зверя на волю, и тогда уж страшные когти вонзились бы в изуродованную скальпелем спину… Нет, львы на него не набросились. Тогда Рауль улегся возле размалеванного колеса синего вагончика и стал ждать, что оно покатится и задавит его. Колесо не тронулось с места, слоны его не растоптали, на него не свалилось перекрытие цирка и никто в него не выстрелил. Под звездным небом звучала лишь ритмическая музыка джаза.
Тогда Рауль начал передвигаться быстрее, лихорадочно думая обо всем на ходу и подбадривая себя громким свистом. Для убийства Роджера, понятное дело, существовал какой-то повод. И в силу этого же обстоятельства Рауля оставили в живых.
Из-под большого купола, нарастая, словно волна, донесся шум аплодисментов. Затем послышался рык льва. Рауль прикрыл уши ладонями и зажмурился. Никто из этих несчастных, подвизавшихся в цирке, не был виновен в убийстве. Теперь это ему стало ясно. Если бы это было дело рук Лала, Татуированного, Толстушки, Безрукой или Обрубка, то они бы убили их обоих. Поэтому оставался только один вариант.
Он направился ко входу в цирк, шаркая ногами по настилу. Теперь не будет ни драки, ни пролитой крови, ни взаимных обвинений и ненависти.
– Я проживу еще долго, – устало сказал он сам себе. – Но после сегодняшней ночи для чего мне жить? Какой смысл теперь стремиться участвовать в этом шоу? И что толку от того, что уроды согласятся вновь принять его в коллектив? Он знает имя убийцы – и где же радость? Никакой радости, совсем никакой. В настойчивых поисках одного Рауль утратил другое. Он был жив. Сердце его билось сильно, толкая по жилам горячую кровь, пот лился у него из-под мышек, по спине, выступал на лбу и ладонях. Он был жив. И сам факт того, что он жив, того, что билось его сердце, ноги двигались, – доказывал безошибочно, кто был настоящим убийцей.
