Джерри Понелли - Беглецы с Планеты Обезьян
-- Чем могу быть вам полезен, Виктор?
-- На прошлой неделе я сделал магнитофонную запись разговора с женщиной-шимпанзе. Я бы хотел, чтобы вы ее прослушали.
-- Хорошо. -- Президент поднялся из-за большого стола и подошел к дивану, стоявшему у противоположной стены. Жестом он указал Хасслейну на кресло. -- Не хотите чего-нибудь выпить, Хасслейн? Может быть пива? Я бы лично не отказался.
-- Нет, сэр, благодарю вас.-- Хасслейн извлек из кармана маленький магнитофон и выждал, пока президент открывал банку с пивом, которую достал из небольшого холодильника, стоявшего под столом.
-- Как вам удалось сделать запись?
-- С помощью магнитофона, который мне любезно предоставили в мое распоряжение люди из ЦРУ. Он был спрятан в портсигаре. Хасслейн нажал кнопку --Старт--. Из динамика раздался его собственный голос:
-- А давно вы об этом узнали? -- что вы, гм, ждете ребенка? Зира ответила, пленка воспроизвела до конца весь разговор и Хасслейн выключил магнитофон.
Президент допил остатки пива: -- Ну и что?
-- Что? -- Хасслейн поднялся и раздраженно зашагал по комнате. -- А то, господин президент, что говорящие обезьяны будут господствовать на всей Земле. Это будет цивилизация обезьян, если конечно, вам угодно называть этим словом общество, в котором наука почти не развита, а техника практически не существует. Люди станут тупыми животными, с которыми, вероят-- но, будут дурно обращаться их хозяева -- обезьяны. И менее чем через две тысячи лет эти говорящие обезьяны разрушат Землю, уничтожив сами себя и всех людей вместе с собой.
-- Сомневаюсь, что мы тогда еще будем занимать наши ответственные посты, -- заметил президент.
-- Сэр, я говорю совершенно серьезно.
-- Я тоже, Виктор. Я приносил присягу и клялся стоять на страже Конституции и всеми силами защищать свободу и благополучие народа и нации. И я не вижу, каким образом эти две обезьяны могут представлять угрозу этой моей клятве -- или, как в данном случае, что я могу сделать, чтобы предотвратить страшное будущее человечества и всей Земли, которое обещает стать реальностью всего через каких-то две тысячи лет.
Хасслейн продолжал молча мерить шагами комнату.
-- Ну, что же вы молчите? -- спросил президент. -- Виктор, да не молчите же вы, черт вас возьми? Что я, по-вашему,должен делать со всем этим? Что вообще мы все можем тут поделать?
-- Господин президент, скажите, сейчас обезьяны умеют разговаривать?
-- Что? А, конечно, нет, Виктор.
-- После тысяч -- миллионов лет эволюционного развития они так и не научились разговаривать и явно не смогут научиться этому, -- сказал Хасслейн. -- До появления этих трех обезьян я бы голову дал на отсечение, что обезьяны не смогут научиться разумной речи даже в самом отдаленном будущем! И что даже если это и случится когданибудь, то не раньше, чем пройдут десятки, сотни тысяч лет, а не жалкие две тысячи!
-- И все же у нас есть две обезьяны, с которыми это произошло.
-- Точно! -- Хасслейн даже хлопнул в ладоши. -- Потому что эти две обезьяны генетически отличны от наших! Но я полагаю, что, скрестившись с ними, они могут передать им свою генетическую характеристику, несущую в себе способность к овладению разумной речью. Если, а это теоретически вполне допустимо, этот ген будет распространен среди их нынешних сородичей, то в конце концов они научатся говорить. И меньше, чем через две тысячи лет они разнесут нашу планету на куски.
-- Позвольте, Виктор, это же парадоксально! Вы говорите, что эти две обезьяны, которые явились к нам из будущего, скрестятся с нашими обезьянами, и что в результате этого скрещения они сотворят свое собственное будущее! Что если бы они не прилетели сюда и не стали бы своими собственными пра-пра-прародителями, они вообще никогда не появились бы на свет! Надеюсь, вы на самом деле не верите в эту чушь?
-- Именно в это я и верю!
-- Невозможно! Вздор! Чепуха!
-- Нет,сэр, -- глаза Хасслейна блеснули. -- И я могу доказать это. Вам это кажется парадоксом, нарушением причинно-следственных связей. Но это происходит потому, что у вас совершенно неправильное представление о природе причинности. Позвольте, я покажу вам... Он выудил из кармана несколько листков бумаги, испещренных какими-то математическими символами и длинными колонками цифр и положил их на стол. -- Смотрите...
-- О, нет, -- испуганно замахал руками президент. -- Виктор, я и в колледже был не в ладах с алгеброй! Ради Бога, заберите ваши уравнения и уберите их обратно в карман!
-- Но я могу доказать вам это и без уравнений.
-- Давайте представим, что вам это уже удалось, ладно? И что я повашему, должен теперь предпринять? -- Он вопросительно взглянул в бледные холодные глаза собеседника и воскликнул: -- Нет, все-таки этого не может быть! Неужели вы действительно думаете, что мы можем изменить свое будущее?
-- Да, сэр. Их будущее совсем необязательно должно стать нашим. Даже если им оно кажется вполне реальным. Я могу...
-- Я слышал ваше выступление в Больших Новостях. Если я правильно вас понял, вы хотите, чтобы я попытался изменить то, что по вашим предположениям может стать нашим будущим. И для этого я должен пойти на убийство двух невинных существ. Даже трех, потому что одно из них -- беременная женщина! Это старая традиция королей, не так ли? Ирод, например, тоже пробовал изменить будущее. Однако, если мне не изменяет память, у него ничего не получилось -- и Иисус остался в живых!
-- У Ирода не было таких возможностей, какие есть у нас, -угрюмо произнес Хасслейн. -- И потом нам достаточно разделаться всего-навсего с двумя обезьянами, а не со всеми младенцами, рожденными матерями целого народа.
-- Виктор, вы представляете себе, насколько будет непопулярно такое решение? -- раздраженно возразил президент. Я же по вашей милости войду в историю, как второй Ирод. Нет, уж, благодарю покорно. Мне совсем не улыбается увековечить свое имя таким способом!
-- Вы собираетесь принести в жертву этим обезьяньим сантиментам свой долг перед народом!
Президент привстал, рот его искривился в гневной гримасе:
-- Я не нуждаюсь в ваших напоминаниях о своем долге перед народом, док тор Хасслейн!
-- Прошу прощения, -- официальным тоном извинился Хасслейн.
-- Просите, но вовсе не сожалеете, -- сказал президент. Он тяжело вздохнул и опустился обратно в кресло. Аудиенция явно складывалась не в его пользу.
-- Виктор, я видел этих шимпанзе по телевизору, я встречался с ними на пресс-конференциях -- они выглядят такими очаровательными, такими безобидными и они пользуются такой популярностью среди избирателей! Вы говорите о моих обязательствах перед народом. Одним из них, между прочим, является исполнение народной воли. И мне кажется, что в данном случае симпатии большинства на стороне этих обезьян.
