Лиланд Модезитт - Экодипломат
Дело не в оборудовании кабинета. И не в самой Кортни Корвин-Сматерс, воплощении заносчивости.
Кортни отсутствовала пятнадцать стандартных минут. К концу пятнадцатой Натаниэль уж собирался уйти.
Когда она вернулась, на губах у нее играла улыбка.
– Мне удалось пробиться к сенатору. В общих чертах ваши предложения – если предполагать, что факты таковы, как нам представляется, – вероятно, будут приемлемы для него и для Комитета по внешним сношениям в качестве отправной точки. Детали еще проработают наши сотрудники, но к завтрашнему дню я должна все знать точнее. Сможете мне перезвонить?
– Никаких проблем. Не возражаете, если я сообщу то же самое в Минкоммерции?
– С чего бы мне возражать? Когда речь заходит о Минкоммерции, мы скромно и невинно стоим на обочине.
Натаниэль встал и слегка поклонился.
– Ценю вашу искренность и желание трудиться ради достижения взаимоприемлемой договоренности.
– Лорд Уэйлер, вы были весьма откровенны и весьма любезны в очень нелегких, как я знаю, обстоятельствах. Отношения внутри различных бюро и министерств, а тем более – между ними, могут быть чрезвычайно сложны и обманчивы.
Уже во второй раз в ее фразе крылся двойной смысл.
– Я постепенно это понимаю, – со смехом ответил он и боком, чтобы не поворачиваться к Кортни спиной, двинулся к дверям. – Надеюсь, у нас вскоре будет возможность снова поговорить.
– Будем с нетерпением ждать вашего визита, лорд Уэйлер, – прозвенел секретарь Чарльз, едва не столкнувшийся с ним в приемной.
По какой-то причине эколитарию было неспокойно. Так же, как во время тренировочных прыжков или как когда он участвовал в полицейской операции в Трезении. Там ему однажды с трудом удалось не завести свой отряд в засаду.
Это Империя, сказал он себе. Империя.
Выйдя в коридор, Натаниэль стал по привычке рассматривать прохожих. По пути к лифтам ему повстречались всего несколько человек.
Перейдя в скоростную секцию, эколитарий со свистом рухнул на вестибюльный этаж, туда, где сходились тоннели. Спусковые шахты оставались одной из немногих вещей в Нью-Августе, пришедшихся ему по сердцу.
Внизу он решил не пользоваться подземкой – больно уж ее поезда напоминали десантные катера Института, – а принялся искать мигающие огоньки тоннельных такси.
Таксомоторная станция представляла собой тонкий образчик организованного хаоса. Пассажиры совали универсальные кредитные карточки в специальные прорези, после чего из ворот в почти случайном порядке появлялись машины. Как эта система работала, Натаниэль не понимал, но ведь работала все-таки! Правда, красочная и запутанная схема движения, висевшая на стене, играла скорее декоративную, чем функциональную роль.
Натаниэль вставил в щель автомата кредитку легатуры, ткнул пальцем в пункт назначения – помещения Министерства коммерции – и стал ждать.
Вскоре из ворот с номером три бесшумно выскользнул серебристый электромобиль и остановился прямо перед ним. За рулем сидела женщина с короткой стрижкой. Натаниэль втиснулся на заднее сиденье.
– В Минкоммерции?
– Да. Главная башня.
Машина нырнула в тоннель. Натаниэль смотрел женщине-шоферу в затылок. Голова ее сзади казалась квадратной (такая прическа), темно-коричневый воротник напоминал деталь униформы. Женщина была почти с него самого ростом, куда выше всех таксистов, до сих пор ему встречавшихся.
Что-то не так. Натаниэль уже не сомневался в этом. И это «что-то» было связано с нарастающим чувством, будто он проглядел некое обстоятельство, настолько фундаментальное, что все в Нью-Августе, и в том числе – он сам, принимают его за данность.
Пока такси летело мимо фресок на стенах тоннеля, эколитарий решил попробовать разложить все по полочкам.
И Марселла Ку-Смайт, и Кортни Корвин-Сматерс обладают намного большей властью, нежели можно судить по их должностному положению. С мнением Натаниэля как посланника все до какой-то степени считаются, но ничего особенного от него не ожидают.
Размышления прервал замигавший огонек.
– Приближаемся к пункту назначения. Пожалуйста, вставьте кредитную карточку в прорезь.
Натаниэль сделал как велено. Через несколько секунд автомат выплюнул кредитку обратно ему в ладонь, и он сунул ее в поясной кармашек. Машина резко остановилась.
Натаниэль, заранее к этому готовый, распахнул дверь и вышел прежде, чем понял – он находится не в вестибюле Министерства коммерции, а на площадке в тоннеле, в доброй сотне метров от ярко освещенного портала, куда въезжали другие электромобили. Площадку пересекали, полосы тени.
Он быстро обернулся, но женщина-шофер оказалась быстрей. Такси сорвалось с места с наполовину открытой дверцей и исчезло. Натаниэль остался стоять с «дипломатом» в руке.
Услышав негромкий скрип, он присел и развернулся вокруг своей оси. Чемоданчик упал на пол. Включились рефлексы, вколоченные годами тренировок. Бездумным движением Натаниэль отбил пинком ноги силовой нож, одной рукой перехватил противника чуть выше локтя, зажав особую точку, парализующую нервы, другой хлестнул по запястью. Оружие зазвенело по пластикаменным плитам.
Завершая прием, Натаниэль подсек неудавшемуся грабителю ноги, и тот рухнул. Только после этого эколитарий понял, что нападала на него женщина, хотя и почти не уступавшая ему ростом и мощью мускулатуры.
Нагнувшись, он сорвал с нее поясную сумочку. Потом еще раз сбил с ног – она пыталась встать – и принялся исследовать содержимое трофея.
Миниатюрный ножик, портативный станнер, несколько разменных монет. В общем, пусто.
– Есть какая-нибудь причина, по которой мне не следует ломать вам ногу?
– Все вы, мужчины, одинаковы. Собираетесь это сделать – делайте. Не собираетесь – не говорите.
Как же он раньше не догадался? В этом свихнувшемся имперском обществе всю реальную власть держали в своих руках женщины. Теперь понятно.
Натаниэль скрипнул зубами, рывком поднял грабительницу, оставаясь все время готовым к любым фокусам, и, как только она оперлась всем весом на ноги, отпустил и плавным пинком раздробил ей левое колено.
Женщина упада на пол, не проронив ни звука.
Решив, что умение вовремя отступить – главная составляющая доблести, эколитарий протер все, до чего дотрагивался, подобрал свой «дипломат» и поспешно зашагал к выходу из тоннеля.
Кортни хочет его убрать? Или пытается предупредить, что ситуация выходит за пределы ее контроля?
Едва не попав под несущийся на полной скорости электромобиль (водитель-коротышка уставился на него, разинув рот), Натаниэль выбрался в вестибюль. Интересно, сколько людей в Нью-Августе желают его смерти?
