Арина Воронова - Дети Брагги
Взгляд дружинника был каким-то отстраненным, будто сам воин был очарован этим ритуалом, в голосе его звучала едва ли не нежность:
- Они стоят друг друга. Они лучшие... Лучший из франков и хольд Рьявенкрика...
- Да это же Бьерн, - удивленно прервал его Скагги, пробившийся к ним из-за спин воинов.
- ...сыны Одина. - Он вдруг как будто стряхнул с себя наваждение. Сколько мы выдержим против таких? Я... ну, может, и отвлеку кого-то из них на пару минут. Ты? С тобой я рядом на стене не стоял, не знаю. А эти, - он большим пальцем указал за спину на столпившихся за ними раненых, - для них лишь мясо.
Промедление, нерешительность, думал Грим, они губительны для всех нас...
Внезапно весь небольшой отряд разом рванулся вперед, поднимая копья, сдвигая щиты - в том числе и дружинник Рьявенкрика. Он же знает, что идет на верную гибель, пронзило догадкой Грима, а я знаю, что...
Над головами сражающихся взметнулась вдруг невероятных размеров фигура, будто бы крест, гигантский пылающий крест. Ряды франков расступились, вперед с поднятой секирой выпрыгнул Большой Кулак. Огромный ствол накренился и стал падать в самую гущу сражающихся, как будто его с неба обрушили на звенящих железом древние духи этих мест. Бьерн отпрыгнул в сторону, споткнулся о веревку и с грохотом рухнул наземь, едва успев перекатиться от пылающего бревна, вспрыгнул на ноги и едва не завыл от радости, увидев возникшую из ниоткуда, бегущую по этому самому пылающему кресту полуголую фигуру жилистого крючконосого воина, с лицом перекошенным от ярости и радости.
Грим бежал по еще дымящейся мачте длинного корабля, смутно ощущая зуд от царапины на плече, зуд в обожженных ладонях, хоть от самого худшего их и предохранила разорванная напополам рубаха. Но все перекрывала радость битвы. С помощью рьявенкрикца они с Бранром схватили тлеющую на дне корабля мачту, к которой еще был привязан канат, дождались, когда подоспеют остальные из их небольшого отряда, когда они выдернут кольца из крепежных гнезд. И весь отряд, как единое целое, рванулся с пылающим тараном в самую гущу схватки. И Грим, и Бранр, и рьявенкрикец изо всех сил старались задрать при этом огненный конец с перекладиной как можно выше, удержать его наверху до тех пор, пока не наступит тот миг, когда можно будет швырнуть его в гущу дерущихся. Но в тот момент, когда они швырнули мачту, их захлестнуло волной бегущих, не успевших остановиться. С полдюжины вопящих тел перелетело через их головы вместе с мачтой - прямо на мечи франков и дружинников, Карри Рану и людей из отряда Варши.
Именно тогда, перепрыгнув через борт корабля на пылающий гигантский ствол, Грим как по сходням побежал по нему к шатрам Карри. Что-то чавкнуло, кто-то закричал у него под ногами. Еще один франк рухнул наземь с рваной раной в боку. Грим, не оглядываясь, рубанул куда-то вбок, перескочил через упавшее ему под ноги тело. Краем глаза он увидел потрясенное, перемазанное сажей лицо Карри Рану, расширенные глаза морского конунга взглянули черными дырами.
- Рог! - крикнул он ей. - Сталкивайте на воду оставшиеся корабли.
Карри чуть заметно кивнула и, отсалютовав ему, как старшему, мечом, стала прорубать себе дорогу через свалку рубящихся тел. За спиной у него послышался лязг, за ним предсмертный хрип. Обернувшись, Грим увидел радостный, одновременно и детский, и звериный оскал Бьерна.
- Прорубайся к кораблям. Собери с собой, кого сможешь.
У кораблей суетились кучки людей, сталкивая на воду не тяжелые длинные корабли, а более легкие и податливые драккары. Вот огонь перекинулся на канаты одного из них, и какой-то воин вспрыгнул на борт, чтобы поспешно забить неугомонные язычки плащом. С другого, уже спущенного на воду драккара пронзительно и тоскливо запел рог.
Грим оглянулся по сторонам - в последний раз он видел Скагги на горящем корабле, - стараясь сдержать себя и не ринуться в битву, вместо того, чтобы искать мальчишку, которого во что бы то ни стало Глам требовал вывезти с пылающего острова. На какой-то миг схватка вновь расступилась, приоткрыв ощетинившийся во все стороны копьями холм щитов. Вот холм приподнялся, сдвинулся на несколько локтей, сметая и растаптывая все на своем пути, присел снова. По знакам на щитах Грим распознал остатки отряда Варши. Бывшие рабы сгрудились вокруг своего главаря, но от кораблей они были еще дальше, чем сейчас Грим. У Варши оставался единственный выход - пытаться уйти по скалистым обрывам вдоль реки и в глубь острова. Кому известны все тайные убежища острова, как не объявленному вне закона пирату, скрывавшемуся на нем не один десяток лет. Кто знает, быть может, у Варши еще есть надежда, пронеслось в голове Грима. Не с ними ли мальчишка? Едва ли.
Грим вдруг увидел, как к нему бежит с мечом в руке знакомая фигурка. В самую гущу боя. Франки были теперь повсюду: внутри лагеря у последних сталкиваемых на воду кораблей, они набрасывались на отступающих викингов одновременно спереди и сзади, исполненные решимости смести остатки уходящих защитников Рьявенкрика, прежде чем те успеют столкнуть на воду корабли или пока эти самые корабли будут дожидаться тех, кто еще мог бы добраться к ним из гущи схватки. Одержимые страхом и триумфом, яростью битвы и разочарованием долгой осады, франки рубили все, что двигалось.
Одним прыжком Грим преодолел разделяющие их с десяток локтей, чтобы собственным телом сбить бегущую фигурку, и рухнул на мальчишку в тот самый момент, когда разгоряченный франк, заметив, как что-то движется у него за спиной, развернулся и нанес сокрушительный удар на высоте пояса. Прихватив на удивление щуплое тело, Грим откатился с ним в тень чудом уцелевшего шатра. Шатер устоял, вероятно, потому что находился ближе всего к сходням сталкиваемых на воду кораблей. Над уцелевшим шатром разгоралась новая схватка.
Мальчишка, похоже, потерял сознание. К лучшему, пожалуй. Перекинув мальчишку через левое, чтобы не мешал, плечо, Грим крепче сжал в руке меч и метнулся к ближайшим сходням.
VIII
РУНА СОУЛУ - ТАЛИСМАН ПОБЕДЫ И СОЛНЦА
Руну черти ради победы, помня при этом,
что лишь в единеньи утра и ночи
рождается луч дочери Мундильфари прекрасной,
и, возвращаясь с победой,
сердце и мысли раскроешь целебным лучам.
Но берегись призывать к себе "Зигель",
бурь темных сил прежде в душе не утишив.
"Соулу" духовную мощь во сто крат увеличит,
но вместо удачи и радости сечи,
тень и упадок неосторожного ждет.
В начале лета ночи на севере коротки, и по мере того как корабли уходили все дальше от древней крепости, небо начинало понемногу сереть, а берега одеваться туманом. Идущие впереди в каких-то нескольких сотнях локтей драккары казались призрачными силуэтами.
