Алла Марковская - Волны. Сэнп
— Еще раз спрашиваю, — тэйл с трудом преодолевал брезгливость и желание запустить грязным перевертышем в ближайший ствол старого дерева, — ты кто такой?
— Т-ы-ты-ы меня-я-я от-т-тпустишь? — заикаясь, выпрашивал жизнь перевертыш.
— Ты еще торгуешься?.. Уродец… Черт… — Гэл вспомнил об Айрэ на испуганном жеребце. Бросил старого мага в дерево, маг ударился головой и затих. Гэл понадеялся, что полулюдь потерял сознание, плюнул на него и в один прыжок вернулся на тропу.
Ни сына, ни коня…
Гэл помчался по тропе… Поворот тропы прошел, не сбавляя скорость. Загреб почву с травой, прорыл едва ли не рвы когтистыми лапами. А сразу за поворотом пощипывал траву его рыжий жеребец. Айрэ все еще сидел в седле, ерзал и подпрыгивал, бил маленькими ножками по спине коня, до боков не доставал, дергал за повод и требовал:
— Ну, иди! Иди! Там же папа!
Гэл покатился по траве, пытаясь затормозить. Рыжий конь увидел уже знакомого зверя, подсел на задние ноги, пронзительно заржал и начал пятится. Гэл вернул себе человеческий облик. Но конь всем своим видом говорил ему: «Не верю я тебе…»
Конь отступал к краю пропасти. Айрэ уговаривал хорошего коника не пугаться папы. Но хороший коник прижимал уши. Гэл услышал, как его конь зарычал.
— Да я же человек! — вскрикнул тэйл, — иди сюда, упрямая скотина.
Бежать к жеребцу глупо. Конь испугается, кинется в сторону и еще свалится с тропы.
— Айрэ, прыгай с него! — крикнул Гэл сыну. Конь, конечно, высокий и прыгать с него трехлетнему ребенку опасно, но еще опаснее оставаться на спине испуганного коня, — прыгай!
— Папа, я коника не брошу… — упрямился малыш. И вновь бил ногами по седлу, пытался заставить животное пойти вперед.
Ребенок готов был зареветь в голос, ему было страшно на спине неуправляемого коня, но упрямство он унаследовал от обоих своих родителей, и не мог уступить даже отцу.
— Хорошо, хорошо малыш. Не плачь. Успокойся, перестань тянуть повод, отпусти его, спокойней… — говорил Гэл сыну, отступая к зарослям.
Рыжий стоял, прижав уши, задрав голову, и тихо рычал, в любую секунду готов был сорваться с места и бездумно скакать пока от усталости не забудет об опасности.
Айрэ послушал отца, пустил поводья.
— Держись за седло, но повод совсем не выпускай… — тихо говорил Гэл.
Айрэ кивнул головой, белые кудри упали на его лицо, ребенок боялся отпустить повод седло и гриву, начал дуть на волосы, пытаясь убрать их с лица. Рыжий пронзительно заржал. Айрэ вскрикнул. Рыжий конь приподнялся на задних ногах. Хорошо, ребенок держался за седло, усидел. Гэл едва не кинулся к коню. Лошади так похожи на людей, вторгаться в их психику опасно, но ведь сейчас не было другого выхода. Конь заплясал на краю пропасти. Айрэ сжался в комок, еще крепче вцепился в седло и закрыл глаза.
— Черт… — сказал Гэл, — я назову тебя чертом — упрямая зверюга. Иди сюда…
Жеребец почувствовал, как непонятные силы заставляют его успокоиться, повернул голову в сторону Гэла, посмотрел на него затуманенным взглядом.
— Иди сюда… — шептал Гэл.
Рыжий, как во сне, опустил голову, как будто рассматривал траву под ногами.
— Спокойно… — Гэл сделал шаг в сторону жеребца. Рыжий вскинул голову и вновь попятился.
— Вперед, вперед, сюда… — Гэл протянул руку в сторону коня. Айрэ открыл глаза, — Айрэ, ты молчишь… пожалуйста…
Конь вновь повесил голову, и, едва переставляя длинные ноги, побрел к хозяину.
Гэл почувствовал, как закружилась голова. От простой попытки внушить коню спокойствие закружилась голова. Он может превращаться в зверя, бежать целый день, неделями ничего не есть, но как только пробует завлечь свои духовные силы, у него начинает кружиться голова. Он все еще не мог забыть о том, каким он был, и кто есть теперь. Казалось, и сам на миг потерял сознание, мимо пронеслись миры, увидел все, что создал: радужный узор космоса, водопады и горы, равнины и города, но заставил себя вернуться в реальность, когда теплые конские губы коснулись его плеча. Гэл как слепец нащупал повод. У него уже абсолютно не было сил гоняться сейчас по лесу за безумным магом-перевертышем. Только спать.
— Папа, папочка, он послушался, — тихо говорил ребенок.
— Послушался… — едва шевеля губами, повторил калтокиец и снял сына с коня.
Айрэ сразу сел в траву. Он так цеплялся в коня, что теперь не мог стоять на ногах. Гэл кое-как привязал коня к дереву и лег. Небо плыло и взрывались миллиарды звезд перед глазами, он увидел медленно текущую реку времени в берегах звездных дорог.
Понадобилось три часа на восстановление сил, прежде чем Гэл смог встать. Необходимо позаботиться о сыне и коне.
Ближе к вечеру он уже смог охотиться — поймал маленького пушистого зверя.
Айрэ собирал хворост, путаясь под ногами отца и выбирая красивые сухие ветки. Найдя ветку побольше и покривее, он бросал ту, которая, по его мнению, была недостойна вечернего костра.
Конь стоял в плетенном из разноцветных веревочек недоуздке, привязанный к дереву и приноравливался развязать привязь. Он рассматривал узел, хитрыми темными глазами изучая систему крепления себя к дереву. В стороне от дороги на небольшой лужайке Гэл бросил ветки для костра взял сухой тонкий хворост, немного мха, черкал кресалом, огонь не разгорался, последние магические силы ушли на разжигание костра.
Гэл едва не выбросил в сердцах бесполезные камни, но сдержался и аккуратно положил их снова в дорожный мешок. Затем занялся тушкой зверька. Айрэ присел возле костра, протянул к нему свои маленькие ручки, копируя отца, потом взял пару веток, отошел немного в сторону сложил веточки в маленькую стопку, и попытался зажечь, разворачивая ладонь в сторону хвороста — не получилось.
Рыжий конь почти развязал узел привязи. Гэл вскочил, подошел к коню, конь быстро опустил свою большую голову, делая вид, будто он очень занят травой, гораздо более, чем привязью.
— Папа, не получается… — пожаловался Айрэ.
— У тебя еще нужной силы нет, — ответил ему Гэл, — со временем я тебя научу… А ты — рыжая зверюга, — это уже к коню. Конь заинтересованно поднял голову — как будто спрашивал: «Да, да… я вас слушаю… вы ко мне?» Гэл не сдержал улыбки: — Если развяжешь привязь и сбежишь, тебя сожрут местные волки. — Рыжий недоверчиво взмахнул головой, но узел оставил в покое.
Вечер тихий, теплый, безветренный, ни одна ветка на деревьях не шевелилась. Безоблачное небо, бледные звезды, едва различимые протуберанцы космоса, как радуги в дымке, гибкие ленты разноцветных гравитационных потоков. А ночью поднялся ветер, и пошел дождь, поначалу слабый, надоедливый, а к утру разразился ливень. Огонек аккуратно развязал узел, и никуда не ушел, пасся, не отходя от своего нового хозяина.
