Иннокентий Сергеев - Библиотека
"Морг. Приём трупов без лимита".
Мы вошли. У дверей на низенькой табуретке сидела благовидная старушка в шапочке и халате. Она оторвалась от вязанья и оглядела нас поверх очков. - Покойников хотите посмотреть?- спросила она доброжелательно. - Хотим, хотим,- ответил за меня Чацкий.- Где они тут у вас? - За вход сорок копеек,- сказала она строго и обратилась ко мне: "Вы не студент?" - Уже нет,- сказал я. - Жаль,- вздохнула она.- Для студентов скидка, а так - по полной стоимости. Чацкий получил билет и немедленно убежал. Я задержался, рассматривая клочок бумаги, который был мне выдан в обмен на мелочь. На нём было написано: "Билет одиночный. На осмотр экспозиции",и было что-то изображено, но что именно, я никак не мог разобрать. Может, печать? - Что же вы стоите? Начинайте осмотр,- сказала старушка. Я поблагодарил её и направился в сторону ближайшего зала. В нём были выставлены утопленники, плававшие в огромных аквариумах, наполненных какой-то прозрачной жидкостью - наверное, формалином. Обыскав этот зал досконально, я подумал: "Уж не Офелию ли я разыскиваю?"и, посмеявшись в душе над собственной педантичностью, перешёл в следующий зал. Он был посвящён людям, умершим от перепоя. Посетителей было немного. Я бегло осмотрел и этот зал. В "историческом" разделе экспозиции демонстрировались египетские мумии, рыцари, закованные в железные латы, повешенные разбойники, удавленные претенденты на престол, заколотые интриганы, уморённые голодом алхимики и прочая подобная публика. Я обратился к одиноко бродившему по залу смотрителю. - Извините, мне бы хотелось увидеть Марка Антония, Казанову и Лао Цзы. Не подскажете, где они у вас? - Этих у нас нет,- печально сказал он. - Отчего же? - Сам не знаю,- он пожал плечами.- Вообще-то, у нас выставлены только невостребованные покойники... Знаете, в эпоху инфляции только сумасшедший может откладывать деньги на похороны - когда он умрёт, их не хватит даже на покойницкий костюм. А у нас весьма почтенное заведение, пользуется заслуженной репутацией, вот и оставляют их, сердешных на наше попечение. Знают, не отдадим на поругание... Я поблагодарил его за разъяснения и направился к группе молодых людей, окруживших высокого старикана с указкой, по всему видно, профессора. - Вглядитесь в его лицо! - возглашал он, указывая на толстого голого мужчину с выпученными глазами, висевшего в пространстве своего аквариума.Вот глаза, увидевшие смерть. Вот он, познавший её! Но увы, не может он открыть нам её великой тайны. Он нем. И тайна смерти стала его тайной. Я, конечно же, не удержался чтобы не вставить замечание. - По-моему, он не смог бы ничего рассказать, даже если заговорил бы. Ведь это всего лишь тело, а что такое тело без души? Экспонат морга. Профессор так яростно глянул на меня сквозь линзы очков, что я поспешил ретироваться. "Что я здесь делаю?"- подумал я.- "Зачем я сюда приехал? Что я ищу? Тело без души? Если она здесь, мне останется только с моста вниз головой, и то ещё, если я доберусь до "Петровско- Разумовской". Уриил сказал: "Это вряд ли". Значит, её здесь нет. А если её здесь нет, то разве я не теряю понапрасну время? Хватит впечатлений. Курс на выход". Я поспешил к выходу. У дверей я столкнулся с красным от злости Чацким, бранившимся с бабушкой-билетёршей. - Это безобразие!- метал он громы.- Это надувательство!- метал он молнии.- Я думал, что увижу настоящие, приличные трупы, а вы что мне подсунули? Каких-то синих второсортных покойников! - Если не нравятся наши, так понаделай своих и любуйся на здоровье,резонно возразила билетёрша.- А то, ишь, битых три часа слонялся, все глаза проглядел, а туда же, деньги обратно требует! - Я всем...- задыхался Чацкий.- Всем расскажу, как у вас людей обмишуливают! - Иди, иди, дикобраз потный! Что б тебя самого так обругали, когда здесь выставляться будешь. А то смотри, второсортные они для него, видите ли. Сам как будто первосортный! - И не надейтесь!- хрипел Чацкий.- Не буду! Пусть лучше псы разорвут мой хладный труп!.. Я не стал дожидаться, когда они выяснят свои отношения. Оставив Чацкого в морге, я отправился на "Савёловский".
Надеялся, что увижу её там? Странная мысль. И я всерьёз в это поверил?
Я прохаживался вдоль электрички, дожидавшейся отправления. Мне было безразлично, куда она едет, мне незачем было ехать. Народу было немного. Я безучастно скользил взглядом по окнам вагонов. Люди скучали, закутавшись в свои одежды. Я дошёл до конца платформы. Вернулся. Снова дошёл. Вернулся. Было морозно, я чувствовал, что начинаю замерзать, но мне было всё равно. Я уже перестал ждать. Я даже не уговаривал себя ехать, наконец, отсюда. Делать здесь было нечего, а я всё не уезжал. Электрички отходили одна за другой. Мне было холодно. Дойдя в который раз до края платформы, я остановился. - Вы не могли бы сказать, сколько во мне вагонов? Я вздрогнул и повернулся на голос. - А то у меня всё время разное получается... Голос раздавался откуда-то из недр электровоза. - Двенадцать,- машинально произнёс я. - Вот спасибо,- с благодарностью отозвался электровоз.- А у меня всё время разное получается. Я постоял. - С кем имею честь?- спросил я, на всякий случай вежливо. - Со мной,- получил я ответ. - Вы, должно быть, поезд на Рыбинск?- предположил я. - Только не это!- запротестовал голос.- И почему сразу же поезд? Я Змей. - А. Тогда понятно, что вы разговариваете. Только вот посредством чего? - Да я и сам толком не понимаю,- признался Змей. - Простите, а как ваше имя? - Ладон,- представился Змей. Я подумал, что не расслышал. Он повторил. - Прекрасно,- сказал я.- Вот вы и отвезите меня в сады Гесперид. - Если бы я сам знал, где это!- грустно вздохнул он. - То есть, как?- удивился я.- Вы не знаете, куда едете? - А я никогда не доезжаю до конечной станции. - Почему же? - Понимаете, дело в том, что все почему-то выходят раньше, и мне приходится ехать обратно. Поэтому меня даже не объявляют в расписании. Как меня объявлять, если я никогда не доезжаю до конечной станции? Хоть бы разок взглянуть на неё. - А хотите, поедем вместе?- предложил я. - А вы не сойдёте раньше времени?- с сомнением сказал он. - Постараюсь,- сказал я.- Хотя обещать, как вы сами понимаете... - Постарайтесь!- взмолился он.- Хоть бы разок взглянуть на эти самые сады! - Ладно, поехали. - А то ведь находятся такие люди, которые обвиняют меня, что, мол, это я никого не впускаю в эти сады, чуть ли не нарочно не доезжаю... - Это уж как водится... - А мне самому интересно, что это за сады такие! - Съездим, поглядим. Я махнул ему и пошёл в вагон. Прошёл в следующий, чтобы не ехать в моторном. Сел у окна. И мы поехали. Напротив меня уселся болезненного вида гражданин в сером пальто. Он положил на колени дипломат, положил на дипломат руки и впал в коматозное состояние. Разглядывать его было неинтересно. Я стал было наблюдать дорогу, но и это скоро наскучило. Поезд летел быстро. В голове было пусто, ветер носил обрывки мыслей, какие-то дурацкие воспоминания... Постепенно стемнело. В вагоне загорелся свет, и за окнами стало совсем темно. Ехали уже часа четыре. Несколько раз я выходил курить. В вагоне было почти пусто. Тоскливо. Я попробовал подремать. Наконец, я не выдержал. - Вы не знаете, куда мы едем? Человек, сидевший напротив меня, сохранил маску надгробного изваяния. Я тихонько дёрнул его за брючину. - Что?- встрепенулся он. - Куда мы едем?- спросил я. - Как куда,- ворчливо сказал он.- В Рыбинск. Мне стало нехорошо. - То есть как, в Рыбинск? А почему не объявили? - Зачем объявлять, и так все знают. - Все, да не все,- возразил я. - Это уж ваша проблема,- сказал он и снова закрыл глаза. - В Рыбинск электрички не ходят,- неуверенно сказал я. - А это уж не моё дело,- равнодушно изрёк человек с дипломатом, не открывая глаз. Я занервничал. Что же это такое? Почему в Рыбинск? Не надо мне туда. Я вышел в тамбур. Ноги сделались ватные. Что же это такое. Я посмотрел на стоп-кран. Только не терять голову. Поезд подъезжал к какой-то станции. Показались и тут же исчезли огни. Я встал у дверей. Всё равно, лучше ехать до конца, по крайней мере... Через секунду я уже стоял на платформе. Поезд шамкнул за моей спиной дёснами и удрал. Дул резкий ветер. Было темно. Я остался один. Я с ужасом огляделся, словно бы очнувшись. Где я? Куда я заехал? Что теперь делать? О чём ещё может думать человек, когда он один, а вокруг ночь, и ни зги не видно, когда так холодно, и такой ветер, и он не знает даже, что это за место, и едва ли в состоянии объяснить, что ему здесь нужно, и как он сюда попал... Случайно, нелепо! Попросту отстал от поезда...
