Пол Мелкоу - Десять сигм и другие невероятные истории
В прошлом году у нас начался курс пилотирования небольших летательных аппаратов.
Кусты у самого дома вырубили, и вдоль стен тянулись длинные клумбы. Чуть дальше, на самом солнцепеке располагалась прямоугольная грядка с овощами: я заметила томаты, тыквы, кабачки и фасоль.
— Это не дача, — вслух произнесла я, заметив, что Кванта исчезла из поля зрения. — Тут кто-то живет.
Мануэль обогнул огород, чтобы как следует рассмотреть аэрокар. Я чувствовала его восхищение машиной — не конкретные мысли, а просто любование ее красотой и мощью.
— Эй, ребята, что вы делаете в моем саду?
Дверь дома со стуком распахнулась, и мы испуганно вздрогнули, увидев приближающегося мужчину.
Стром инстинктивно принял оборонительную стойку и нечаянно наступил на кустик томата. Я заметила его оплошность, и Стром тут же подвинулся, но это не укрылось от глаз мужчины. Он нахмурился.
— Какого черта!
Мы выстроились перед хозяином: я во главе шеренги, Стром слева и чуть сзади, затем Кванта, Бола и Мануэль. Место Мойры справа от меня оставалось пустым.
— Значит, топчете мои овощи. И как вас после этого называть?
Мужчина, одетый в коричневую рубашку и желто-коричневые брюки, был молод, черноволос и строен, почти хрупок. Поначалу я приняла его за интерфейс кластера, но потом мы увидели, что у него нет сенсорных подушечек на ладонях и каналов для феромонов на шее, и что он не ищет консенсуса. Прежде чем мы успели раскрыть рот, он уже выпалил три фразы.
— Простите, что наступили на ваш томат, — извинилась я, подавив желание выпустить в воздух феромон примирения. Ему все равно не понять. Одиночка.
Он посмотрел на сломанный кустик, затем на меня, затем снова на растение.
— Проклятый кластер! — взорвался он. — Вас что, не программируют на элементарную вежливость? Убирайтесь с моей земли.
Бола хотел возразить, что эта земля Баскинов, но я кивнула мужчине и улыбнулась.
— Еще раз простите. Мы уже уходим.
Поспешно ретируясь, мы чувствовали на себе его пристальный взгляд. Нет, не с нас, а с меня. Он рассматривал меня, и я чувствовала, как взгляд карих глаз проникает куда-то глубоко-глубоко, и он видит то, что я хотела бы от него скрыть. Щеки запылали, и даже в тени мне вдруг стало жарко. Взгляд мужчины был откровенно сексуальным, а моя реакция…
Я загнала эти мысли глубоко внутрь, тем не менее остальные успели уловить их. Закрывшись, я попыталась отгородиться от предостережений Кванты и Мануэля, но было уже поздно.
Я бросилась в заросли, и остальным ничего не оставалось, кроме как последовать за мной.
* * *Доходившие до меня отголоски их гнева смешивались с чувством вины. Мне хотелось ругаться, кричать, наброситься на кого-нибудь. Кластеры — каждый по отдельности, и как целое — не бесполые существа. Я замкнулась, но если Матушка Рэдд и заметила мою отстраненность, то не проронила ни слова. Наконец я поднялась по лестнице в комнату Мойры.
— Держись от меня подальше, — просипела она.
Я присела на один из стульев у двери. Комната была пропитана запахом пота и куриного бульона.
Мы с Мойрой однояйцовые близнецы, единственные в нашем кластере. Хотя мы не очень похожи. Она коротко стрижется, а мои темно-рыжие волосы доходят до плеч. Она на двадцать фунтов тяжелее меня, и лицо у нее не худое, как мое, а довольно широкое. Нас можно принять скорее за двоюродных сестер, чем за двойняшек.
Она приподнялась на локтях, пристально посмотрела на меня, потом снова откинулась на подушку.
— Вид у тебя не очень веселый.
Чтобы поведать ей обо всем, достаточно взяться за руки, только Мойра не подпускала меня к себе. Для краткого рассказа хватило бы и феромонов, но я сомневалась, нужна ли мне такая откровенность.
— Сегодня мы встретили одиночку.
— Ух ты!
Слова слишком расплывчаты. Без обмена химическими мыслями и феромонами я не могла понять, что на самом деле скрывается за этим восклицанием — цинизм, искренность, интерес или скука.
— У озера Баскинов. Там стоял дом… — Я создала чувственный образ, затем позволила ему рассыпаться. — Послушай, я так не могу. Можно до тебя дотронуться?
— Ага, только этого не хватало. Я, потом ты, потом остальные, и через две недели, когда начнутся занятия, мы все будем лежать вповалку. Нам нельзя болеть — осенью мы приступаем к работе в невесомости. По слухам, именно тогда начнется настоящий отсев: преподаватели будут решать, какие из кластеров действительно достойны стать экипажем космического корабля.
— Одиночка, — кивнула Мойра. — Луддит? Христианин?
— Ни тот, ни другой. У него есть аэорокар. Он рассердился на нас за то, что мы наступили на его томат. И он… смотрел на меня.
— А на кого он должен был смотреть? Ты же наш интерфейс.
— Нет. Он на меня глазел. Как на женщину.
— Ага… — немного помолчав, произнесла Мойра. — И ты почувствовала…
Щеки снова запылали.
— Я покраснела.
— Ну да. — Мойра задумчиво разглядывала потолок. — Ты прекрасно знаешь, что по отдельности мы наделены сексуальностью, но в целом…
— Не надо лекций! — Мойра бывает такой занудой, такой правильной.
— Прости, — вздохнула она.
— Ладно, проехали.
— А он симпатичный?
— Прекрати! — вспылила я, однако после паузы прибавила: — Вообще-то он красивый. Жаль, что мы растоптали его томат.
— Так принеси ему другой.
— Правда?
— И выясни, кто он такой. Матушка Рэдд должна знать. И позвони Баскинам.
Мне хотелось обнять ее, но пришлось ограничиться взмахом руки.
Матушка Рэдд, в прошлом врач, после смерти одной из составляющих кластера сменила профессию, не желая мириться с потерей квалификации. Она — ее кластер состоял из четырех женщин-клонов, и местоимение «она» годилось в любой ситуации — приглядывала за фермой, а на лето приглашала к себе школьников. Добрая женщина, умная и мудрая, тем не менее, глядя на нее, я каждый раз пыталась представить, насколько умнее она была бы вчетвером.
Матушку Рэдд я нашла в теплице — она поливала, собирала и изучала гибридные огурцы.
— В чем дело, милая? Почему ты одна? — спросила та, что рассматривала огурец в оптический микроскоп.
Я пожала плечами. Мне не хотелось рассказывать, почему я сторонюсь своего кластера, и я ответила вопросом на вопрос:
— Сегодня у озера Баскинов мы видели одиночку. Кто он?
Я ощутила едкий запах мыслей Матушки Рэдд. Как всегда, для меня это был загадочный хаос символов, но я вдруг поняла, что она размышляет дольше, чем того требовал простой ответ.
