Кэролайн Черри - Угасающее солнце: Кесрит
— Нет. Я буду есть.
— Хорошо. — Он все сжимал пальцы, пока Дункан, больше не в силах вытерпеть боль, шагнул в сторону. Бай тотчас же отпустил его плечо.
Затем он величественно уселся в тележке. Та зажужжала, поехала назад, развернулась и исчезла.
Дункан стоял и смотрел ей вслед. Ставрос издал какой-то звук.
— Сэр? — сразу же откликнулся Дункан, стараясь, чтобы голос его звучал естественно. Он повернулся и увидел, что Ставрос показывает на стол. Там лежали его записи. Дункан собрал все и протянул ему. Но Ставрос правой рукой взял только лист бумаги. Дункан понял и дал старику ручку. Затем он встал на колени и поддерживал лист, пока Ставрос писал, неумело, коряво, как ребенок.
«Регулы спокойны, — прочел он, — потому что такое состояние для них в старости естественно. Я могу выздороветь, и оснований для паники нет."
Кривые строчки не помещались на странице, и Дункан перевернул лист.
«Скоро прибудут земляне, — продолжал Ставрос. — Катастрофа в порту — правда. Расписание эвакуации регулов нарушилось. „Хазан“ поврежден. Регулы в панике. Мри… необходимо выяснить, что предпринимают мри. Это самое главное. Слушай разговоры регулов, старайся узнать о мри. Но не предпринимай активных действий."
— Даже если я выйду из Нома?
«Офицер должен становиться дипломатом. Будь осторожен. Помни мои инструкции. Регулы убивают молодых без жалости. Советуйся со мной обо всем. Придвинь меня. Сейчас. Пульт."
Дункан не хотел этого делать, но Ставрос громко выругался и приказал ему. Дункан мягко, осторожно поднял тело и опустил в кресло тележки с пультом. Он обложил Ставроса со всех сторон подушками, чтобы те поддерживали тело. Правая рука Ставроса нащупала пульт, покрутила ручки регулировки. Пульт повернулся. На маленьком экране засветились буквы.
«Обучись этому."
— Да, сэр. — В горле у Дункана запершило. Юноша внезапно ощутил, насколько он привязался к этому беспомощному старику.
Надпись сменилась. «Закажи для себя обед. Отдохни."
— А для вас, сэр?
Ставрос развернул кресло и ловкими маневрами приблизился к кровати. Ручкой на пульте он притушил свет в комнате. «Я подожду, — сказала надпись. — Пока не нужно."
10
— Брат.
Ньюн, безуспешно пытавшийся покормить дуса, оглянулся. Теперь они редко встречались с сестрой. Мелеин удивила его. Ньюн растерялся. Ведь они были так далеки друг от друга, хотя провели много времени вместе в покоях госпожи. Ньюн не хотел оставаться наедине с ней. Это причиняло ему боль, поскольку близость их давно исчезла.
Ньюн молчал, пытаясь соблазнить дуса кусочками пищи. Ему казалось, что до появления Мелеин в темных глазах зверя вспыхнули слабые искорки интереса. Но теперь дус снова стал безучастным. Ньюн уже столько раз обманывался после прихода в эдун. Он пожал плечами и подтолкнул кусочек к дусу. Теперь тот лежал между лапами зверя. Может быть, дус поест. Этого будет вполне достаточно, чтобы не умереть. А может, зверь унесет куда-нибудь пищу, чтобы съесть ее в одиночестве.
Чаша рядом с дусом была все время наполнена водой. Это было очень необычно для Кесрит. Больные дусы сильно страдали от жажды и постоянно пили. Здоровые звери не пили вовсе. Им хватало той влаги, что содержалась в пище. Ньюн предполагал, что воду наливала Пасева. У нее был свой дус, но добрая душа женщины не могла остаться равнодушной к страданиям животного. Сам Ньюн никак не мог добиться расположения и признания дуса. Все видели, как он упорно предлагал дусу пищу, и тот отвергал ее. Но Ньюн отчаянно старался спасти животное от смерти.
— Иногда, — сказала Мелеин, — их спасти невозможно.
Она села на ступени, не думая о том, что запачкает свою золотистую мантию. Тончайшая шелковая вуаль скрывала Мелеин: сены не любили прятать лицо.
«Тело кел'ена — Тайна Народа, — гласило учение. — И, следовательно, кел обязан носить вуаль; тело сен'ена — всего лишь вуаль для того, что он носит внутри и что является Тайной Народа, и сену не нужна вуаль."
После пронесшейся бури наступила прекрасная погода. Буря засыпала песком все ущелья и учинила разгром в городе регулов. Дым от пожарищ был виден даже сквозь дождь. И когда буря закончилась, кел'ейны смотрели на город с башни Сенов с каким-то мрачным удовлетворением.
— О, — сказал Эддан, заметив дым и огонь, — Кесрит мстит своим хозяевам.
Похоже, погибло немало регулов. Впервые мри чувствовали удовлетворение при виде страдания других. Но ведь на корабле регулов умер кел'ен, и регулы были повинны в его смерти. И, к тому же, регулы отдали Кесрит во владение землянам.
В чистом вечернем небе стали появляться звезды. Ветер больше не гнал тучи песка, и надобность в мэз отпала. Подобные вечера всегда бывали после сильных бурь. Казалось, что природа выдохлась, истратив все свои силы во время неистовства.
Ньюн сбросил вуаль. Ци-мри здесь не могло быть.
— Может быть, пройдемся? — спросила Мелеин. Ему не хотелось этого, но она очень редко просила его о чем-нибудь. Он поднялся и помог ей встать. Они пошли туда, куда повела Мелеин — по узкой тропинке, которая огибала эдун и вела к высоким камням в конце дамбы. Он вспомнил те времена, когда они бегали туда втроем. Дети без вуалей, маленькие мальчики и еще более маленькая девочка. Они бегали туда, чтобы посмотреть, как взлетают и садятся корабли.
Это были корабли с волшебными именами, корабли мри, корабли регулов — «Млерейней», «Камрив», «Хораг-но», что прилетали от дальних миров и привозили военную славу. Как и все дети, они играли в войну и представляли себя великим кел'ейнами в блеске славы, как те кел'ейны, которые гордо сходили с кораблей и, после непродолжительного отдыха в эдуне, снова исчезали в пучинах пространства. Они помнили, как однажды их отец и мать улетели на одном из кораблей, чтобы никогда не вернуться.
Сегодня они снова шли рядом. Он — кел, она — сен, и тяжкий груз кастовых одежд и обычаев давил их. Дойдя до камня, возвышающегося над долиной, он взобрался первым и втащил туда Мелеин — ведь в золотистой мантии Сена скрывалась все та же девушка Мелеин, легкая и быстрая кел'е'ен, еще не отяжелевшая, как остальные в ее теперешней касте.
Они сидели, пока красное солнце не исчезло за горизонтом. Там, где был порт, вспыхнуло море огней. В этом сияющем море виднелось одинокое темное пятно — рана, нанесенная бурей. То был поврежденный «Хазан».
— Зачем ты привела меня сюда? — спросил Ньюн.
— Нам надо поговорить.
Ему не понравился этот тон. Последние лучи солнца коснулись ее лица. Оно показалось ему совершенно незнакомым. Казалось, кто же еще, как не Ньюн, должен был знать ее, но сейчас он не узнавал Мелеин. Она была совсем не та девушка, которую он знал раньше. Рядом с ним была настоящая сен'е'ен, чьи сокровенные мысли были неведомы никому. Ньюн внезапно испугался предстоящего разговора. Он понял, что Мелеин лишит его мира, поселившегося в его душе, и он не сможет противостоять ей.
