Джек Вэнс - Королевская охота. Сборник.
— Красивая планетка, — заметил он. — Будь я богачом, я попросил бы, чтобы вы продали мне ее в качестве личного имения. Но я не богач… Даже совсем наоборот. В любом случае вы, похоже, беспокоитесь не столько о том, чтобы продать свои права на эту планету, сколько о том, чтобы разыскать поручителя бедняги Тихальта.
Герсена это застало врасплох.
— Я просто хочу продать эту планету поручителю за разумную цену, — брякнул он невпопад.
Деттерас скептически усмехнулся.
— На дурака вы не похожи. Извините, если это слово задело. Если хотите знать, я не могу позволить себе солгать меня очень интересует. Ваш человек — Уорвин или Келле.
— Но они отрицают это!
— Странно… Что же тогда?
— В нынешнем состоянии содержимое монитора бесполезно для меня. Вы можете предоставить мне дешифрующую перфокарту.
— Боюсь, что об этом не может быть и речи.
— Я так и полагал. Поэтому я должен продать монитор, вернее его содержимое, кому-то из вас или университету. Правда, можно еще уничтожить записи!
— Гм… — Деттерас понимающе кивнул. — Тут надо все хорошенько обдумать. Если ваши требования не будут непомерными, меня бы заинтересовало… Или, вероятно, мы трое, сообща, могли бы прийти к определенному соглашению с вами. Гм… Разрешите мне переговорить с Уорвином и Келле. Приходите сюда завтра, скажем в десять часов. Возможно, что у меня будет определенное предложение, которое вас заинтересует.
Герсен поднялся.
— Очень хорошо. Итак, завтра в десять.
Глава 15
Паллис Атроуд жила вместе с двумя другими девушками в жилой башне на берегу моря к югу от Ремо. Герсен остался в вестибюле, а она поднялась наверх, чтобы переодеться и переменить цвет кожи.
Он вышел на балкон, выходящий к океану, и облокотился об ограждение. Огромный сверкающий Ригель опустился низко над океаном, высветив размытую дорожку от берега к горизонту. Впереди, в гавани, образованной двумя пирсами, стояли сотни различных лодок: яхты, парусные катамараны, субмарины со стеклянными корпусами, реактивные аквапланы, в которых можно было лететь над волнами с бешеной скоростью.
Настроение, охватившее Герсена, было сложным и непонятным даже для него самого. Здесь было и вызывающее учащенное сердцебиение предвкушение вечера с красивой девушкой, ощущение, которое было неведомо ему в течение многих лет. Здесь была и грусть, навеянная закатом, а закат был действительно очень красив: небо окрасилось в лилово-розовый цвет, на фоне которого плыли темно-оранжевые облака, окаймленные тонким ярко-красным контуром. Не сама красота вечера вызывала грусть, размышлял Герсен, а спокойный, безмятежный свет и его угасание… И какая-то неясная печаль охватила Герсена при виде жизнерадостной толпы вокруг. Все были изящны и беззаботны, им были неведомы тяжелый труд, страдания и ужасы отдаленных планет. Герсен завидовал их отрешенности, их умению вести себя в обществе. И все же, поменялся бы он местами с любым из них? Вряд ли.
К нему подошла Паллис Атроуд и встала рядом. Она подкрасилась в мягкий оливково-зеленый цвет с нежным налетом золота. Она рассмеялась, услышав неуклюжие комплименты Герсена.
— Я чувствую себя припортовой крысой, — сказал Герсен. — Мне следовало бы сменить платье.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — сказала девушка. — Это не имеет никакого значения. Что же мы будем делать?
— Ваше право предлагать.
— Очень хорошо. Давайте отправимся в Авенту и сядем на бульваре, где все любят прогуливаться. Меня никогда не утомляет зрелище проходящих мимо людей. Там мы и придумаем, что будет дальше.
Герсен согласился.
Они сели в глайдер и отправились на север. Паллис с неподдельной искренностью болтала о себе, о своей работе, о своих планах и надеждах. Она была, как узнал Герсен, уроженкой острова Синхал на планете Ио, дочерью состоятельных родителей, владевших единственным холодильным складом на полуострове Лантанго. Когда они устранились от дел и переехали на Пальмовые острова, ее старший брат принял на себя заведование холодильниками и родительским делом. Второй по старшинству брат хотел жениться на ней — такая форма брачного союза поощрялась на Ио, первая колония на котором была создана группой реформаторов-рационалистов. Он был дюжим, краснолицым, высокомерным, единственное, что он умел, — это водить рефрижератор, и такая перспектива вовсе не привлекала Паплис…
Здесь девушка заколебалась, ее оживление угасло, и она переменила тему разговора. Герсену оставалось только догадываться о драматических событиях, связанных с ее уходом из дома. В Авенте Паллис прожила уже два года и, хотя иногда скучала по дому, чувствовала себя счастливой и уверенной.
Герсен, не сталкивающийся прежде с такой естественностью, был очарован ее болтовней.
Они поставили глайдер на стоянку и вышли на эспланаду. Пройдя немного, они заняли столик перед одним из бесчисленных кафе и стали наблюдать за проходящими мимо толпами людей. Вокруг них простирался темный океан, небо над которым уже окрасилось в серо-лиловый цвет, и только небольшое лимонное зарево указывало на место, где зашел за горизонт гигантский диск Ригеля.
Вечер был теплым, вокруг медленно прогуливались люди со всех концов Ойкумены. Официант принес бокалы с пуншем. По мере того, как Герсен потягивал этот восхитительный напиток, он ощущал, как уменьшается владевшее им напряжение. Некоторое время они сидели молча, затем Паллис внезапно повернулась к нему лицом.
— Вы такой молчаливый, такой настороженный. Это из-за того, что вы из дальних миров?
Вопрос застал Герсена врасплох. В конце концов он грустно рассмеялся.
— Я надеялся, что вы будете думать, что я такой же беззаботный и обходительный, как многие другие…
— Вот глупости, — улыбнулась Паллис. — Люди вообще не похожи друг на друга.
— Я уверен в этом, — сказал Герсен. — Даже бактерии имеют свою индивидуальность, если к ним внимательно присмотреться.
— Значит, я сейчас что-то вроде бактерии?
— А я другая бактерия, которая, наверное, наскучила вам…
— Нет, нет! Конечно же нет! Мне все здесь так нравится!
— Мне тоже. Очень! В этом даже есть что-то разлагающее.
Паллис учуяла в этом какой-то комплимент.
— Что вы имеете в виду?
— Я не могу позволить себе роскошь предаваться чувствам, как бы мне этого ни хотелось.
— Вы очень рассудительны, хотя и молоды.
— Увы, я уже не молод.
Она весело махнула рукой.
— Но вы признаетесь в том, что слишком рассудительны?
