Жоэль Шарбонно - Испытание
Бойд.
Посеревшая Николетт рассказывает, что он упал на третьем тесте, и его вынесли из класса, куда он больше не возвращался. Все смотрят на меня и на Уилла, который кое-как сидит, но встать без посторонней помощи не в силах. Я с трудом сдерживаю слезы, и Томас берет меня за руку. Я благодарна ему за поддержку и за то, что он выжил. Я скороговоркой рассказываю о событиях в нашем классе, решив, что это как снять повязку с раны: чем быстрее справишься, тем меньше боль. Но я ошиблась: как ни рассказывай о гибели Малахии – быстро или медленно, – это все равно что всадить себе в сердце кинжал. Смотреть, как Томас стискивает от моего рассказа зубы, а Зандри роняет слезы, равносильно проворачиванию кинжала в ране. Я умолкаю, совершенно выдохшаяся.
Последние кандидаты вползают в холл, после чего раздается объявление: «Всем абитуриентам, нуждающимся в медицинской помощи, собраться у лифтов».
От каждого стола встает по меньшей мере один человек. Николетт говорит Уиллу, что он тоже должен пойти. Он приподнимается, но я заставляю его сесть и советую остаться. Я изучаю его лицо. Зрачки расширены, но дыхание стало легче, кожа еще липкая, но на лицо вернулся румянец. Чутье подсказывает мне, что его организм уже избавляется от отравы. Правильное лекарство, без сомнения, помогло бы ему быстрее прийти в себя. Но я не могу забыть слова Барнса, произнесенные в холле, когда Райм вынимали из петли, насчет того, что Испытание показывает, стресс какой тяжести кандидат способен пережить. Что это способ выявить тех, кто в силах выдерживать давление, оставаясь лидером. Сомневаюсь, что обратившихся за медицинской помощью сочтут достаточно сильными лидерами и позволят им вернуться.
Сколько Николетт ни уговаривает, я не отпускаю Уилла. Просто не могу. Ужин готов. Я прошу Томаса принести Уиллу поесть и попить. Это ему поможет. Надеюсь, я не ошибаюсь.
Два стакана сока, немного хлеба и фруктов – и он начинает здороветь на глазах. Он уже может сидеть без посторонней помощи, и я иду за едой сама. Беру больше, чем могу съесть, хотя не голодна. Через силу глотаю немного овощей, пару кусочков курицы, пью сок. Два яблока, апельсин, пакетики с изюмом и бублики исчезают в моем рюкзаке. Я жду, пока мои друзья поедят, и забираю то, что они не доели. Зачем? Сама не знаю. Сейчас я вообще ни в чем не уверена. Просто знаю, что при любом развитии событий лучше хоть немного приготовиться, чем встретить их совершенно неподготовленной.
Я замечаю, что большинство кандидатов сидят в столовой, пока не звучит напоминание расходиться. Вчерашнее торжество осталось в далеком прошлом. Сегодня мы рады тому, что остались живы.
Мы разбредаемся по своим комнатам. Я сплю с включенным светом, надеясь, что Малахия и Бойд не присоединятся в моих снах к Райм и к Джилу. Но Малахия посещает меня во сне, остальные тоже. Только теперь ужас в их глазах служит мне предостережением: я должна держаться начеку. Райм напоминает о необходимости никому не доверять, а Малахия поет мне песню нашей с ним родины.
Утренняя побудка усиливает тревогу, ощущавшуюся еще накануне вечером. Но, когда приходит время идти на завтрак, я говорю себе, что готова ко всему, что принесет новый день.
Уилл приветствует меня за столом улыбкой. Он смотрит печально, но взгляд по крайней мере уже не больной. Отрава покинула его организм. Он шепотом благодарит меня и сообщает, что соседу Томаса по комнате понадобилась медицинская помощь и он до сих пор не вернулся.
Я заставляю себя есть и на сей раз замечаю, что не одна я беру с собой еду. Томас перехватывает мой взгляд и кивает. Громкоговоритель дежурно оживает.
– Поздравляем абитуриентов, добравшихся до командного тура Испытания. Для этого тура вас разобьют на группы по пять человек. Учитывая оставшееся количество участников, в одной из групп будет только четыре человека. Услышав свое имя, присоединяйтесь в коридоре к своей экзаменационной группе. Всем удачи!
Нас за столом пятеро. Я даже не успеваю понадеяться, что нас вызовут вместе: уже звучит фамилия Томаса вместе с четырьмя незнакомыми мне фамилиями. Томас дотрагивается до моей руки, закидывает за спину рюкзак и уходит. Через несколько минут вызывают следующую группу. Уилл и Зандри обещают, что мы скоро увидимся, и исчезают за дверью.
Мы с Николетт переглядываемся, видя, как столовую покидает одна группа за другой. Наконец, звучит фамилия Николетт – вместе с четырьмя другими фамилиями. Мы с ней попадаем в разные группы. Завтраку неуютно у меня в желудке. Оглядевшись, я вижу неряху, в первый день поставившего подножку Малахии: он все еще сидит за столом. Не вызвали также высокого мускулистого блондина и рыжеволосую девушку, которую я помню по письменному экзамену. Это и есть моя группа – единственная из всех, состоящая всего из четырех человек.
– Будем ждать вызова или избавим их от лишних забот? – говорит рыжая.
Я с улыбкой встаю:
– Если мы до сих пор не поняли, что у нас за группа, то какой от нас толк?
Парни продолжают сидеть, рыжая встает, выходит со мной из столовой и протягивает руку. Я вижу на ее запястье полукруг внутри восьмиконечной звезды – у меня тоже такая звезда.
– Аннелиза Уокер, колония Гран Форкс.
– Сия Вейл, Пять Озер.
Она широко улыбается:
– Знаю! Ребятам из моей колонии было интересно обсуждать только вас.
Я вздрагиваю:
– Что же про нас наплели?
– Большинство считают вас слабыми конкурентами. Мол, жители мелких колоний туповаты.
Ее самодовольная улыбка заставляет меня спросить:
– Ты того же мнения?
– У одного парня из моей колонии такой же символ – восьмиконечная звезда. Он – единственный в классе, кто меня обгонял. Я неделями занималась, чтобы его обойти, но так и не смогла. – Она пожимает плечами, как бы давая понять, что ее устраивает и второе место, но я вижу по ее глазам, что это наигранно. Она добавляет с улыбкой:
– Раз уж двое из ваших Пяти Озер попали в одну экзаменационную группу вместе с еще двумя из нашей колонии, то, скорее, остальные кандидаты сваляли дурака, сочтя вас слабыми соперниками.
Громкоговоритель объявляет:
– Маленсия Вейл, Брик Баррон, Роман Фрай, Аннелиза Уокер – в холл!
Брик. Роман. К нам направляются двое парней, и я пытаюсь догадаться, кого как зовут. Задать вопрос я не успеваю: сотрудник в красном ведет нас в лифт и везет на четвертый этаж.
Нас ждет белая комната, в ней стол и четыре стула. В глубине комнаты широкая деревянная дверь, над ней мигает зеленая лампочка. На столе четыре карандаша и четыре буклета, помеченные нашими символами. При виде бумаги я испытываю облегчение. Понятия не имею, что в этих буклетах, но уверена, что письменный экзамен не представляет опасности для жизни. По крайней мере, никому из моих друзей сегодня не грозит гибель.
