Кир Булычев - Заповедник для академиков
Начала говорить старуха:
— Я хотела бы сначала отдать должное заслугам и усилиям наших добровольных помощников, скромных монархистов, не знающих, конечно, всей правды, но достойно идущих на жертвы ради своих идеалов. Далеко не все из вас эти идеалы поддерживают…
— Мы обходимся без идеалов, слава богу, — сказал карлик с лицом как моток шерсти — все в длинных тонких морщинах.
— Мы — да. Другие — нет, — сухо поправила его старуха.
— Не волнуйтесь, Анастасия Николаевна, — обратился к ней сутулый мужчина. — Уважение к идеалам — это уважение друг к другу. Продолжайте.
— Когда мы поднялись на борт теплохода «Рубен Симонов», — сказала Анастасия Николаевна, — мы уже знали, что там находятся наши соперники, обладающие информацией не менее полной, чем наша, но информацией другого рода. И главное — у них была возможность получить шкатулку. — Анастасия Николаевна повела над столом тонкой ручкой — там, куда указал ее палец, поблескивали камешки и золото. — У них был один из нас. И не будем сейчас казнить друг друга, упрекать — это был сознательный выбор Владимира Ильича. Мы выходили с ним на связь еще до начала этой эпопеи — он в общих чертах знал о нашем существовании. Но он не захотел трудиться с нами в силу того, что им владеет неизбывная гордыня. Он полагал, что сможет достичь своих безумных целей, опираясь лишь на собственный ум и склонность к интригам.
— Он всегда был таким, — сказала Татьяна, которая стояла за спиной Анастасии Николаевны. — Он неисправим.
— Неисправим, — повторил сутулый мужчина.
— Вы его пригласили к нам сегодня? — спросила дряхлая женщина, похожая на очень старую черепаху.
— Он отказался, — вздохнул сутулый мужчина, — он сослался на нездоровье.
— Ах, какое нездоровье в его возрасте! — засмеялась старая черепаха. — Я жду не дождусь, когда стану такой же молодой, как он.
— Ох, это будет не скоро, — заметила Анастасия Николаевна.
Сутулый мужчина поднялся.
— Во-первых, — произнес он, чуть окая, глухо и медленно, — от имени всех членов нашего союза, союза величайших людей планеты, живущих вновь, ибо смерть отступает перед нами, от имени Союза бессмертных я выражаю глубокую признательность нашим достойным друзьям — Анастасии Николаевне Романовой, наследнице престола Российской империи, которая не пожалела сил и времени, рискуя жизнью ради всех нас…
* * *Раздались аплодисменты.
Бессмертные, в чертах лиц которых можно было угадать величайших негодяев и тиранов, авантюристов и мыслителей нашего века, а также те бессмертные, чьи лица были никому не известны при первой жизни и неизвестны при второй, — все они хлопали в ладоши искренне и без зависти, ибо уже осознали силу своего союза и приветствовали подвиги во славу его.
В своем первом рождении они жили поодиночке и даже порой ненавидели друг друга. Но время почти всех научило мудрости.
— Во-вторых, я прошу вас выразить свою благодарность и восхищение человеку, который руководил всей этой немыслимой и невероятной операцией. Который не только выследил шкатулку, но и смог в ситуации, в которой достать ее было немыслимо, совершить это немыслимое.
— Не говоря о кораблекрушении, — сказала бабушка-черепаха. — По телевизору показывали.
— Где только не показывали, — сказал карлик.
— В шторм, ночью, в рукопашном бою он победил банду мафиози и обогатил наш союз.
— Я только возвратил семье Романовых ее драгоценности, — сказала рыжая красавица.
— Спасибо вам, Иосиф Виссарионович, — с чувством произнес сутулый мужчина. — Спасибо вам, наш дорогой. Простите, что называю вас вашим старым именем.
— Я не обижаюсь, — ответил Сталин. — В конце концов, и в женском теле есть свои прелести.
Все засмеялись и снова захлопали в ладоши. Среди них были и те, кто во втором рождении, по непонятным еще капризам реинкарнации, получил иной пол.
Вошел охранник.
Без предупреждения, без стука. Подошел к сутулому мужчине.
— Алексей Максимович, — сказал он. — Пора. Он испускает дух.
— Вы слышали? — спросил Алексей Максимович у собравшихся за столом. — Нам пора вниз. А вы, пожалуйста, — он обратился к охраннику, — соберите драгоценности и спрячьте в сейф.
Алексей Максимович первым направился в подвал.
Подвал был просторен, чист, разделен на несколько комнат, и, если бы не отсутствие окон, трудно было бы догадаться, что ты находишься под землей.
Алексей Максимович провел всех в запасную комнату, скрывавшуюся за медицинским боксом, стерильным и пахнущим озоном.
— У нас теперь будет настоящая клиника, — сказал он Сталину, пропуская его, как женщину, вперед. — Спасибо тебе, дружище, дорогой мой человечище!
Он стер со щеки набежавшую слезу.
В задней комнате или, вернее, палате на операционном столе лежал старый грузный человек. Он дышал прерывисто и часто, из горла доносился хрип.
— Вы куда? — окликнул появившихся в дверях гостей доктор в повязке, прикрывавшей нижнюю часть лица. — Здесь же стерильно! Вы мне все погубите.
— Остановитесь, остановитесь! — Алексей Максимович закрыл дверь спиной и стал оттеснять бессмертных в пахнущий озоном бокс.
Произошла некоторая сумятица — задние напирали. И вдруг всех заставил остановиться и замереть страшный крик старика.
— О, но! — кричал он и повторял все тише и тише… — Но, но, но-о-о-о…
Врач и помогавшая ему сестра склонились над раздираемым судорогами телом старика.
Бессмертные покорно отступили в коридор.
Но никто не ушел. Прислушивались к звукам, невнятным и страшным звукам, несущим смерть. Звукам, всем известным.
Говорить было трудно. Кто-то закурил, но Сталин вырвал у него сигарету и затоптал ее.
Послышался обиженный голос:
— Вы возвращаетесь к своим штучкам.
Все затихло в операционной.
И потом вдруг — через паузу, может, через минуту — раздался громкий светлый плач ребенка.
— Ура! — негромко сказал Алексей Максимович.
Великая княжна Анастасия широко перекрестилась.
Видно, понимая, что за дверью ждут вестей, акушер, принимавший рождение ребенка из тела умирающего старика, вышел к бессмертным.
Он держал новорожденного.
— Здравствуй, Наполеон Бонапарт! — окая, воскликнул Алексей Максимович. — Здравствуй, великий император. Виват!
Анастасия протянула руку, чтобы дотронуться до ребенка.
