Алексей Корепанов - Время Черной Луны
Да, он, вероятно, был прав. Чем дольше продвижение, тем шире распахиваются горизонты предстоящего, тем больше появляется новых вопросов. Как там говорил философ? Вот твой маленький круг - твои знания, а вот мой большой - мои знания. Мой круг больше - но длиннее и черта его соприкосновения с неизвестным. Воистину, пройдя всю жизнь, человек имеет более весомые основания сказать: "Я знаю, что я ничего не знаю", - чем в начале жизни...
- А правильно ли ваше поведение с точки зрения нравственности? задал я вопрос, чтобы хоть как-то оттянуть ту неизбежную минуту, когда служитель Уллор вынесет приговор. - Вас кормит весь мир, ничего не получая взамен.
Служитель с одобрением кивнул и неторопливо произнес:
- Нам не так уж много надо от мира. Всему миру не приходится излишне напрягаться, чтобы прокормить, кроме себя, еще каких-то две тысячи человек. Что касается распространения знаний, то мы не ставим перед собой такую цель; мы постигаем истины для себя, а не для мира. Мы не мешаем миру заниматься тем же самым. Кроме того, существуют истины, обладание которыми не умножает счастья человеческого, поверьте. Ну, а насчет нравственности - согласись, это понятие относительное. В любом случае, мы не несем никакой угрозы миру, нам нет дела до мира и мы будем существовать сами по себе, принуждая, тем не менее, мир кормить нас. А для того, чтобы подобное положение вещей существовало и впредь, - я напрягся, потому что наступил тот миг, когда служитель Уллор огласит приговор, - у нас есть очень хорошее и безотказное средство: напиток забвения.
Вот он, приговор. Напиток забвения, испив который, человек не теряет своей сущности, но забывает пережитое, освобождается от прежних привязанностей, благих и дурных намерений недавнего прошлого и может посвятить дальнейшую бестревожную жизнь постижению истин небесного божества Уо. И Олдан, и другие лазутчики, сумевшие пробраться в город, испили этот напиток. Теперь нам с Донге предстояло сделать то же самое.
Готов ли я к подобной развязке? Забыть о своих бедах и проблемах, навсегда оставить в прошлом тот неуютный мир, в котором с черных небес смотрит Черная Луна... Ступить на путь бесконечного совершенствования, постигать сокровеннейшие тайны мироздания и собственной души, сидя в комнате у раскрытого окна, листая страницы мудрых книг, вдыхая чистый горный воздух; вести неторопливые беседы с умными хранителями, знающими то, чего никогда не узнал бы я в своем грустном мире; заплывать на лодке на середину ночного пруда и лежать, окунув руки в отраженное в воде звездное небо... Жить, как лилии, не заботясь о хлебе насущном... Приобщиться к необъятному океану, доступному беджам...
А Донгли? Согласна ли она? Впрочем, никто не будет спрашивать ее согласия.
А как же Иллолли? Я так никогда и не узнаю, что значит это сочетание звуков, этот знак, этот символ? Я все забуду, я забуду себя, теперешнего, я оторвусь от собственного прошлого - и стану другим. Меня уже не будет - будет некто другой, живущий под моим именем. Возможно, более совершенный, более умудренный. Но другой...
"Ты уже решил, - вновь заявил о себе бедж Сю. - Подожди, сейчас я вызволю вас из храма. И увезу из города. Мне они ничего не смогут сделать. Сейчас я приду".
Как все-таки бывает хорошо (хотя вовсе это и не хорошо), когда кто-то принимает решение за тебя! Не оставляя возможности для колебаний и сомнений.
"Мне что, тянуть время, пытаться сопротивляться?"
"Нет. Напиток действует не сразу, его нужно принимать понемногу и довольно долго. От нескольких первых глотков ничего особенного не случится. К тому же, есть верное средство предохраниться от его воздействия. Я дам тебе знание о нем".
- Напиток забвения, - повторил служитель Уллор и, протянув руку, взял со стола маленький серебристый колокольчик.
Звон колокольчика бисером посыпался по залу. Девушка растерянно смотрела на служителя, потом сдвинула брови, и если бы взглядом можно было сжечь человека, от Уллора не осталось бы даже пепла. Послышались вкрадчивые шаги по ковру, и один из бородачей-конвоиров приблизился к нашему столику и, сдвинув посуду с остатками моего пиршества, поставил на него круглый поднос с двумя бокалами. На дне бокалов желтел напиток забвения, похожий на светлое пиво.
- Прошу вас, - сказал служитель Уллор. - Готов приветствовать ваше приобщение к хранителям Тола-Уо.
Судя по лицу Донгли, она скорее бы запустила бокалом в служителя, чем выпила его содержимое, и я сказал, кивая на готового к насильственным действиям бородача, замершего у столика:
- Пей, Донгли. Поверь, хуже не будет, я знаю больше, чем ты. Я продолжаю общаться с нашим другом. Пей, все будет хорошо.
Служитель Уллор приподнял бровь, а бородач позволил себе ухмыльнуться, полагая, что я опять блефую. Видимо, никому из горожан не приходило в голову прокатиться в "кармане" беджа. Я медленным движением взял свой бокал и проглотил прохладный, слегка горьковатый напиток. Донгли, поколебавшись, последовала моему примеру.
- Сейчас вы немного отдохнете, - удовлетворенно сказал служитель Уллор, - а потом вам покажут ваши новые жилища. Дальше вам все расскажут.
Я уже слышал его как будто издалека. Лицо служителя исчезало, растворялось в воздухе. Девушка поникла в кресле, бессильно уронив руки. Меня окутывало невидимое жаркое облако, и, растекаясь в этом облаке, я ощутил далекую тяжелую поступь идущего на помощь беджа...
9.
И вновь передо мной была черная дверь из моих давних снов, и вновь я пытался открыть ее. Я толкал ее обеими руками, наваливался всем телом, бормоча какие-то увещевания и заклинания, но потуги мои были тщетными. Я выворачивал свои карманы в поисках ключа, я шарил в траве под деревьями, выдвигал ящики стола, зачем-то заглядывал в холодильник, расшвыривал кучи опавших листьев в парке и, становясь коленями на грязный мокрый пол, исследовал пространство под сиденьями троллейбуса. Поискам моим мешали посторонние звуки, даже не то чтобы мешали, а, скорее, не способствовали - собачий лай и чьи-то невнятные голоса с теми интонациями, что прорезаются после употребления чрезмерных доз.
Дверей было много, и все они, возможно, куда-то вели, а может быть и не вели, а были просто нарисованы черной тушью на бумажной стене. Они могли быть не запертыми, и весь секрет их мог заключаться только лишь в том, что не толкать их надо было, а тянуть на себя, но я почему-то не мог это сделать. Двери, двери, двери кружились передо мной... или это я сам вращался вокруг собственной оси в силу какого-то непонятного воздействия? Нужно было делать выбор.
Одним из преподавателей у нас на факультете был медиевист с интересным, хотя и вполне понятным тогда именем Марэн. Он и сам был очень интересным человеком. Лысый, широколобый, похожий на клювастую хищную птицу, с умным и холодным взглядом из-под очков... Интересен он был вот еще чем: написав на доске тему очередной лекции: "Франция в XII веке" и уже приступив к изложению материала, он мог через пятнадцать-двадцать минут резко замолчать на полуслове, размашисто стереть все написанное на доске - имена королей, даты битв и всякие исторические термины и объявить новую тему. Например, "Средневековый город"... И мы послушно ставили многоточие в своих конспектах и начинали сначала. Или принимались играть в "балду".
