Юлия Латынина - Клеарх и Гераклея
Тут Расак повалился на землю и заплакал. Дело в том, что, понимая, что Тирибаз ни в чем не виноват, и предвидя раскаяние царя, он укрыл Тирибаза в одном из своих поместий у горы Эльвенд, а присланным показал какого-то другого мертвеца, которого уже исклевали вороны. Итак, Расак повалился на пол и, плача, повторил:
- Великий царь! Я не мог ослушаться тебя.
- Вижу я, - возразил царь, - что и ты, и Оронт, и Мегабиз - все вы задумали извести моих лучших слуг, а затем и меня!
- О царь, - возразил Расак, - не ты ли сам видел сон, угрожающий бедой царству, и не ты ли одобрил старое поверие?
А у персов есть поверие, что беду от царя можно отвести, пожертвовав его слугами.
- Я доверил тебе Тирибаза, - возразил царь, - полагая, что ты не способен на несправедливость! Знаешь ли ты, что кадусии, узнав о смерти Тирибаза, отложились от меня? Кого я пошлю против них? Можешь ли ты мне назвать хоть малейшие доказательства тирибазовой вины?
- О царь! - возразил Расак. - Три дурные вещи заслуживают кары: дурные дела, дурные слова и дурные помыслы. И если не карать за зловредные помыслы, которые он осуществил бы, если бы был в состоянии, то сколь часто придется не казнить подозреваемых, а миловать мятежников!
А р т х а к ш а т р а. Кто еще, кроме тебя, предатель и негодяй, посмел бы казнить человека по одному подозрению!
- Наказание, - возразил евнух, - у всех народов вменяется в вину потерпевшему, если он первый нанес более тяжкие обиды или же если он проявил неблагоразумие и не берегся ударов судьбы!
А р т х а к ш а т р а. Клянусь Ахура-Маздой! Я приставлен к этому царству, чтобы люди не убивали друг друга, а убийцы несли наказание, и я поступлю с тобой так же, как ты поступил с Тирибазом!
Тут евнух увидел, что царь действительно расстроен смертью армянина и не накажет его за ослушание, и сказал:
- Прости меня, царь, что я так долго испытывал твое милосердие: Тирибаз жив.
x x x
Так, как я уже сказал, и выходит, что при персидском дворе людям независимым уцелеть легче, чем членам гетерий, ведь будь Тирибаз противником Парисатиды, Клеарх и Митрадат не твердили бы царю день и ночь о его достоинствах; а будь Тирибаз ее сторонником, евнух Расак непременно бы его убил.
x x x
Клеарх и Митрадат захватили десяток всадников и поскакали в поместье, где Расак держал Тирибаза. Вошли в дом; в доме был сундук, в сундуке начинались ступеньки особого устройства: не туда ступишь, перевернешься и на колья нанижешься. Сошли. Темно, мокро, каменный колодец, вверху кусочек света, а внизу лежит ничком что-то, как рухлядь, и не шевелится.
- Тирибаз, - позвал Митрадат, - царь тебя помиловал и зовет к себе.
Тирибаз перевернулся; глаза его были безумны.
- Прочь от меня, дэв! - закричал он.
Ему ведь часто являлись злые духи - и Митрадат, и Клеарх, и разные рожи, - вот и теперь он принял Клеарха за Клеархова двойника.
На обратном пути Митрадат спросил Клеарха, видел ли он Фарну в гробнице Кира.
- Нет, - ответил Клеарх, - только золотое ложе и пурпурную шкуру. А ты?
- Вот и я, - сказал Митрадат, - не видел сегодня Фарны в гробнице Кира.
Да, все-таки царю хотелось кого-то в этот день казнить, Клеарх отбрехался, и Расак отбрехался; вечером слуга, подавая на стол, опрокинул плошку с медом; царь приказал его намазать этим медом и привязать к дереву с муравьями, так что муравьи целых девять дней ели и мед, и человека.
Клеарх и Митрадат переговорили о невиданном доверии к ним царицы и согласились, что царица взяла с собой тех любимцев, которых было не жалконе жалко.
x x x
Вскоре Тирибаз оправился; царь осыпал его милостями, Тирибаз был все так же высокомерен с равными и почтителен к царю. Артхакшатра спросил его мнение о Клеархе. Тирибаз, однако, решил думать о собственных грехах, а не о поступках царя и считал, что получил за свои сомнения все, что заслужил. По совету Тирибаза и Парисатиды царь дал Клеарху и Митрадату сорок талантов и послал их во Фригию, чтоб они набрали людей и исправили несправедливость, причиненную Клеарху городом, а когда Клеарх расплакался и попросил не отсылать его, то царь растрогался и подарил денег вдвое больше.
x x x
Через две недели один из благодетелей царя, Мегабиз, по-персидски Багабухша, друг Оронта и враг Тирибаза, докладывал царю о важнейших делах в государстве и сказал:
- Лишь одна вещь крепит царство сильней, чем мир между подданными, и это - раздоры между врагами. Тирибаз и Анталкид выманили у тебя мир: Тирибаз думал лишь о том, чтобы беспрепятственно взимать подати с подвластной ему Ионии, а взамен отдал спартанцам всю Элладу! Я так полагаю, что нам надобно послать денег в Афины, в Фивы и в Коринф.
- Откуда же я возьму денег, - возразил царь, - если даже Вавилония в этом году принесла лишь восемьсот талантов?
А надо сказать, что Вавилония - богатейшая провинция царства и ежегодно приносит по тысяче талантов деньгами и столько же натурой. Подати Вавилонии брал на откуп дом Эгиби и последние три года платил восемьсот талантов. Дело в том, что земледелие в Вавилонии зависит от каналов, а каналы запущены.
- Впрочем, вот что, - проговорил царь. - Мать моя говорит, что люди Эгиби разоряют города и деревни и собрали много больше тысячи талантов, и обманывают меня. Кого бы мне туда послать?
Мегабиз поклонился и сказал:
- Главное между людьми - это доверие. Пошли зятя своего, Оронта. Он не раз уже ездил в Вавилонию и Заречье, и ничто от него не укроется.
Царь обрадовался совету и велел писать приказ. И пока дибиру писал приказ, царь сказал.
А р т х а к ш а т р а. Я рад, что Оронт и Клеарх помирились перед отъездом и что по моему настоянию Клеарх вчера угощал Оронта. Остался ли тот доволен?
М е г а б и з. Чрезвычайно, и домом, и садом, и надписью над входом, предостерегающей посланцев Аримана от проникновения в дом. Так и сказал: "Все в доме прекрасно, непонятно лишь, как, несмотря на надпись, входит в него хозяин? Ведь ему, чтоб походить на скорпиона, только что хвоста сзади не хватает". На что Клеарх возразил: "Клянусь Ахура-Маздой, это не удивительно, что у меня нет хвоста сзади, а вот у тебя, говорят, нет хвоста и спереди!"
А р т х а к ш а т р а. И это все, о чем они говорили?
М е г а б и з. Да, только на пиру хозяин ошибся и из чаши, которой ополаскивают рот, ополоснул руки. Оронт, возлежавший рядом, посоветовал: "Ополосни рот". А грек возразил: "Зачем? Разве я упомянул твое имя?"
Итак, Мегабиз докладывал о важнейших делах царства, а писец писал себе указ. И случилось так, что писец, заслушавшись рассказа о важнейших делах, по ошибке вместо "Оронт" написал "Клеарх". Царь стал читать и удивился.
- Надо переправить приказ, - в ужасе воскликнул Мегабиз. - Ты не можешь послать царским оком в Вавилон выскочку грека!
