Владимир Цыбизов - Тайна «Соленоида»
В дороге люди быстро знакомятся, особенно если это пассажиры, любящие поиграть в шахматы, домино или шашки. Часа через полтора после отхода поезда из Авророполя Игнат Ефимович уже сражался с Захаром в шахматы. Проигрывая пешку или фигуру, старик охал, ахал, комически хватался за голову, хлопал в отчаянии рукой по колену и качал головой. Захар лишь усмехался.
Юрий с живейшим интересом наблюдал за игрой, переживая неудачи старика не меньше его самого — он «болел» за Игната Ефимовича. Вскоре «болельщиков» набилось полное купе.
— Ой, пропал, совсем пропал! — сокрушенно покачивал головой старик, упершись руками в колени и разглядывая фигуры на доске. — Вы скажите, где совесть у этого человека, а? Это же бандит с большой дороги. Ишь, какую ловушку подстроил. Прямо харакири себе делай… Ну что же, сдаюсь. Хватит.
Натерпелся.
В купе раздался смех. Игнат Ефимович нахмурил седые брови и сказал с обидой в голосе:
— Ладно, посмотрю, кто отважится сесть на мое место. Вот уж тогда я всласть посмеюсь — в Айле услышат.
И решительно поднялся с места.
— Ну что же, давайте сыграем, — сказал один из присутствовавших и занял место за столиком. Старик закурил папиросу и вышел в коридор. Потом опять вошел в купе, посмотрел поверх чьих-то плеч на шахматную доску.
Глава 8. Жареная курица
Если бы кто-нибудь следил за неудачливым игроком, то заметил бы, что старика не очень интересовала игра в шахматы. Опытный наблюдатель отметил бы, что этого человека больше всего интересовало изголовье постели, постланной на второй полке, что находилась над Захаром. Из-под подушки там высовывался угол коричневого портфеля Курганова. В том портфеле, судя по тому, с какой тщательностью оберегали его Юрий и Захар, находились чертежи «Соленоида». Да и в разговоре Курганов как-то заметил, что пришлось много попотеть над чертежами, и кивнул при этом на свой портфель под подушкой.
Как же выкрасть их?
Томпсон был в курсе событий. Пока Курганов находился в Авророполе, до чертежей нельзя было добраться: изобретатель не выносил их из института.
Хранил он их в несгораемом шкафу. Потом Курганов отвез чертежи в Москву, а оттуда — в Айлу, на завод. Томпсон попытался тогда похитить чертежи, но дело сорвалось. Было это месяцев семь назад. Все это время Курганов работал на заводе, где началось строительство «Соленоида». Но недавно Юрий вдруг покинул судостроительный завод и выехал в Авророполь за черновиками чертежей лодки. Как удалось выяснить через Галину, в окончательном варианте проекта лодки были сделаны какие-то изменения, которые после тщательной проверки оказались ненужными. Юрий решил показать заводский инженерам первоначальный проект, и вот вез теперь его в Айлу. Сопровождал Курганова лишь один Бессмертный. Пожалуй, на этот раз удастся выкрасть чертежи… Впрочем, лучше сфотографировать их, иначе хватятся и возьмут на подозрение. И явка провалится, и Галину заберут… Надо обделать это дело так, чтобы комар носа не подточил…
Прежде всего Томпсон решил точно установить, есть ли чертежи в портфеле.
Поэтому, видя, что игра затягивается, он протиснулся в купе и шутливо проворчал:
— Эх, молодежь, молодежь. Завидую. Хоть весь день на ногах — и все нипочем вам. А тут уже кости устали, прилечь хочется…
— А вы ложитесь, отдыхайте, — сказал молодой человек с глазами навыкате.
— Конечно, ложитесь. А шахматистов мы и в другое купе попросим, — заметил Юрий.
— Сейчас кончаем, — отозвался Захар. — Шах.
Минут через десять партия окончилась, и все «болельщики» вышли из купе.
Захар стал в коридоре у окна и закурил. Юрий стоял тут же. В купе остались Томпсон и молодой человек с глазами навыкате. Он читал книгу. Томпсон лег.
Томительно потянулось время. Диверсант закрыл глаза и притворился спящим. А сам чутко прислушивался к тому, что делалось в купе, в коридоре. Когда же выйдет из купе этот балбес?
Томпсон ждал. Наконец молодой человек положил книжку на столик и вышел.
Томпсон приоткрыл глаза и увидел Захара, входящего в купе. За ним шел Юрий.
— Простите, — сказал Юрий. — Мы, кажется, разбудили вас?
— Нет, я не спал. Дремал… Тут разве уснешь…
И положил руку на грудь, давая понять, что беспокоится за деньги, лежавшие за пазухой.
Юрий улыбнулся, но тут же спохватился и сочувственно покачал головой. Захар сказал:
— Папаша, вам ничего не надо? Сейчас станция. Здесь, говорят, хороший базар.
— Нет, благодарю. Хотя… Если будут свежие огурцы, то парочку можно будет взять.
— Ладно, поищу. Ты, Юрий, конечно, не идешь.
— Да, не люблю по базарам бродить.
Поезд стал замедлять ход. Захар и молодой человек с глазами навыкате стояли в тамбуре, ожидая остановки. Юрий сидел в купе и глядел в окно, мимо которого мелькали деревья пристанционного сада.
Вдруг старик поднялся, раскрыл свой чемодан и достал бумагу, карандаш, конверт.
— Надо письмецо написать дочке, — пробормотал он. — Как едем, где…
Он написал несколько слов, вложил письмо в конверт и заклеил.
Поезд в это время остановился, и пассажиры посыпались с подножек. Старик выглянул в коридор, вздохнул:
— Эх, не успел, а то Захар опустил бы, заодно уж выходить-то…
— Давайте, я опущу, — сказал Юрий.
— Пожалуйста, — обрадовался старик. — А то дочка беспокоиться будет.
Подумает, что обворовали. Я там пишу, что все благополучно.
Юрий взял письмо и пошел по коридору к выходу. Томпсон, довольный, усмехнулся: выпроводил-таки…
Он быстро закрыл дверь и запер ее на защелку. Метнулся к изголовью постели Курганова, выдернул из-под подушки портфель, раскрыл его — зеленая папка.
Достать папку и развязать завязки было делом нескольких секунд. Чертежи!
На миг у Томпсона появилось огромное желание взять чертежи и скрыться из вагона. Однако он сумел заглушить в себе это побуждение. Днем далеко не уйдешь, разыщут и схватят. Да и времени мало осталось для бегства — кто-то шел по коридору…
Не успел он положить портфель на место, как возле двери послышались шаги, голоса Захара и Юрия. Томпсон отпер дверь и приоткрыл ее, как бы намереваясь выйти. Увидав инженеров, он приветливо улыбнулся, шутливо сказал:
— Уже прискакали? Скоро же вы…
— Письмо опущено, товарищ начальник! — отрапортовал Юрий, становясь навытяжку.
— Вольно, — скомандовал Томпсон. — Хвалю за службу!
— Это вам, — сказал Захар, передавая старику сверток со свежими огурцами.
— Спасибо, спасибо. Сколько я вам должен?
