Жюль Верн - «Если», 1997 № 11
Спустя несколько лет Оскар Клейн обосновал причину, по которой пятое измерение Калуцы остается вне нашего восприятия. Клейн постулировал тезис, согласно которому пятое измерение свернулось в исчезающе малую «петлю». Иными словами, точка в нашем пространстве не является объектом с нулевой высотой, широтой и длиной, а при должном увеличении окажется чем-то вроде окружности или петли, длина которой исчезающе мала: в 1020 раз меньше атомного ядра. Любопытно, что такая Вселенная сохраняла имеющиеся законы природы. Другое дело, что, «нырнув» в такое пятое измерение, далеко не улетишь, а будешь бесконечно описывать петли, вырисовывая своеобразную кишку!
До начала 80-х годов концепция пятимерного пространства Калуцы— Клейна рассматривалась как забавная умозрительная спекуляция, не более. Но уже давно было известно, что для создания теории, обединя-ющей все известные силы, помимо гравитации и электромагнетизма, необходимо учесть еще и так называемые сильные и слабые взаимодействия между частицами. Была разработана весьма оригинальная теория так называемых калибровочных полей, которая заслуживает отдельной статьи. Скажем только, что благодаря ей были сведены воедино электромагнетизм и слабое взаимодействие. Кроме того, симметрия калибровочных полей «гальванизировала» теорию Калуцы — Клейна. Однако на сей раз она была существенно дополнена новыми измерениями. Оказывается, мы живем (сядьте, если вы стоите) в одиннадцатимерном пространстве! При этом дополнительные семь к предыдущим пяти свернуты в некий семимерный шар. Даже не пытайтесь представить, что это такое!
Если вы думаете, что на этом пытливые умы успокоились и остановились, то глубоко ошибаетесь. Пошатнула устои теория суперструн. Выяснилось, что кварки, из которых состоят элементарные частицы — кирпичики мироздания — должны рассматриваться не как частицы, а как нити, или, иначе говоря, — струны. Не вдаваясь в подробности, скажем, что вписывание суперструн в теорию Калуцы — Клейна неожиданно «секвестировало» одно измерение и превратило наше пространство-время из одиннадцатимерного в десятимерное. А предостережение Эренфеста относительно нестабильности четных размерностей оказалось хитро обойдено. Мало того, десятимерное пространство лишилось досадной асимметрии между левой и правой закрученностью микро- и макрообъектов. Но здесь надо поставить точку, потому что рассказ о возможных свойствах суперструн неизбежно выльется в невероятную сагу о «призрачной материи», «призрачных черных дырах» и «призрачной Вселенной», которая незримо переплетается с нашей, реальной, и при этом вполне реально же с ней взаимодействует. Оставим эту историю до иных времен.
Итак, мироздание оказалось гораздо сложнее, чем любые наглядные модели, которые мы выстраиваем. Говорить о параллельных мирах можно лишь в плане художественного вымысла. Современный математический аппарат — чрезвычайно мощное средство для постижения истины, но, увы, с каждым годом все более и более недоступное для «простых смертных». Вселенная оказалась более изощренной, чем стопка бумаги. Это, по всей видимости, должно внушать нам оптимизм. Ведь чем сложнее система, тем больше вероятность того, что должны существовать какие-то «обходные пути». Тем более, что квантовая механика вообще переворачивает с ног на голову все наши представления о реальном и нереальном. Примитивное же мироздание по типу стопки бумаги не дает нам, трехмерным существам, никаких шансов переползти с одного «листка» на другой без вмешательства четырех- (или более) мерного хозяина этой «стопки». Но все же немного жаль эту бесхитростную модель. Как легко можно было вообразить то, что так называемые высшие силы — боги, демоны и т. п. — всего лишь существа высших размерностей, а загадочные исчезновения и прочие чудеса и тайны — это всего лишь их проекция на наше измерение. Могут ли «низшие» вступить в контакт или даже, страшно подумать, использовать для своего блага возможности «высших»? Логика здравого смысла подсказывает, что нет, никогда. Но вдруг когда-либо выяснится, что в так называемых магических или оккультных знаниях таится рациональное зерно, а взаимодействие между «низшими» и «высшими» не подчиняется обыденной логике, равно как не подчиняется ей и квантовая механика, теория относительности и иже с ними? Что если и мы с вами на самом деле своего рода проекция многомерных существ? Не построит ли тогда человек суперзвездолеты, в которых должность Главного Инженера займет шаман, а кресло Навигатора — колдун-ясновидящий? Не забушует ли тогда в дюзах не атомное пламя, а демоническая сила, «вытянутая» из иных измерений. Здравый смысл восстает против такой картины. Но достаточно пролистать современный учебник физики — и от здравого смысла ничего не останется!
Геометрия Тлёна состоит из двух слегка различающихся дисциплин: зрительной и осязательной. Последняя соответствует нашей геометрии и считается подчиненной по отношению к первой. Основа зрительной геометрии не точка, а поверхность. Эта геометрия не знает параллельных линий и заявляет, что человек, перемещаясь, изменяет окружающие его формы.
Хорхе Луис Борхес. «Тлён, Укбар, Орбис Терциус».
Джонатан Летем
ХОЗЯИН СНОВ
Посвящается Карлу Руснэку и Джиан Бонджорно.
ГЛАВА 1
Вся скоростная трасса досталась Эджу. Его собственность, его любимая игрушка. Асфальт, ограждение, краска — все, на что ни падал взгляд. Спасибо Келлогу и его новому закону о приватизации. «Тебе достаточно решить, что это — твое». Эдж уже обзавелся привычкой вспоминать изречения Келлога слово в слово: «Что видишь, то имеешь».
Качая по артериям адреналин, он давил на акселератор. Мимо проносились унылые пейзажи пустыни. Он свернул налево, похрустел мертвой травой разделительной полосы и очутился на белых линиях, что убегали на запад. «Сам себе хозяин, — думал он. — Шпарю не по той стороне автострады. Моей автострады».
Он наращивал скорость, пока не завихляла, не затряслась видавшая виды колымага. Дорожные знаки смотрели не на него, а в противоположную сторону, но он знал дорогу. И знал, что никто больше не мчит сейчас по этой трассе. Потому что Эдж — гонец. «Гонцов не убивают». В его голове собственные мысли перемешались с мыслями Келлога, и подчас мысли Келлога заметно брали верх. Ибо таяли не столь быстро, как свои. Да, Эдж знал наверняка: никто другой не едет по этой магистрали, потому что с войны Шляпвилк — зачумленный город. Полнехонько мутантов и прочих выродков. Время от времени Келлог подбрасывал туда продрейнджеров с едой, но сам не появился ни разу. Он ненавидел Шляпвилк, называл его пиявкой на своей ягодице, занозой в своей лапе и своим выкидышем. А Эдж прозвал Шляпвилк Волосатым Городом. У каждой местной бабенки, которую он видел раздетой (а он повидал-таки голых баб на своем веку), волосы росли там, где не полагается. Все шляпвилкские мужики носили бороды. Кроме Хаоса.
