Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны
— Шторм, — сухо сказал Вестинг. — Должно быть прошел довольно близко.
Бронстайн обеспокоено взглянул на часы. «Насколько далеко Веккер вышел за пределы?»
— Почти три с половиной километра. Вторая, третья и четвертая взрывные скважины находятся на подножье кратера.
Комендант включил радиосвязь.
— Эй, Фрол! Ответьте, Веккер!
В наушниках фыркало и завывало. В промежутке между этим было слышно неразборчивое бормотание. Неразборчивый, но узнаваемый голос Фрола Веккера.
— Циклоны, Фрол! Возвращайтесь!
— Оставьте динамит там. Мы повторим попытку позже! — крикнул Вестинг.
Ответом был гулкий смех. Спутники удивленно и обеспокоено переглянулись. Они все еще прекрасно помнили нервный коллапс Далберга.
— Чем Вы там занимаетесь? Вы должны немедленно…
— Я схожу с ума. — Веккер снова рассмеялся. Но теперь было ясно, что это был не настоящий, а вынужденный, неуверенный смех. — Я уже на обратном пути. Потерпите пару минуток.
Он оставил рацию включенной. Они слышали по его дыханию, что он приближался. Пару раз он оступился. Уже рядом с палаткой, он свалился на пол и выругался. Над ним со свистом пролетел смерч. Наконец, он втиснулся в шлюз.
— Загадка номер четыре.
С раскрасневшим, потным лицом, Веккер сидел на перевернутом ящике и угрюмо смотрел на собравшихся.
— Могу себе подумать, что Вы сразу усомнитесь, в своем ли я уме. Сам уже думал, что спятил. Но это ничего не меняет в том, что динамит бесследно пропал.
Вестинг нахмурил брови.
— Из каких взрывных скважин?
— Из всех трех.
— Глупости. Их…
— Их не засыпало! — Веккер вскочил. — Я своими собственными руками обшарил снег сантиметр за сантиметром!
— И в волнении Вы забыли, что несколько дней назад случилось нечто подобное, — сказал Бронстайн. — Передатчик…
Веккер сильно покачал головой. «Передатчик свободно стоял на поверхности. Но динамит лежал в тесных скважинах, почти что метровой глубины.
Бронстайн повернулся к астрохимику.
— Как были размещены взрывные скважины?
— В ряд. По прямой линии. Промежуток между ними составляет…
— Ну да. Они совершенно случайно находились точно на пути смерча — у которого, разумеется, должна была быть совершенно потрясающая сила засасывания…
— И вдобавок разум! — воскликнул Веккер. — Потому что запальные шнуры еще там, несмотря на то, что я крепко подсоединил их к динамиту. Они не могли просто так оборваться, потому что их другие концы нигде не были закреплены, а лежали на поверхности беспорядочно.
— Вы уверены, что они еще там? — Вестинг пристально посмотрел на геолога. — На улице довольно темно, и штормит.
— У меня есть фонарь.
— Вы не дотрагивались до фитиля? Я имею ввиду руками.
— Но видел!
— Возможно, лишь их отпечатки на снегу?
Веккер провел рукой по забралу шлема и выругался: Одно из двух: или я действительно схожу с ума — или здесь завелись призраки.
— Будем надеяться, ни то ни другое, — с улыбкой сказал Бронстайн. — Это выяснится, когда закончится шторм. Тем временем мы…
— … еще раз основательно осмотрим россыпь гальки, — быстро оборвала его на слове Анне, которая прежде молча слушала. Она, наконец, сподобилась изложить свой план.
Спутники сразу же согласились с ней. Правда, Бронстайн решил, что не все участники должны проникать в свод одновременно.
— Сначала Далберг, Вы, Анне, и я. Вестинг и Веккер пока что останутся наверху…
VII
— Готово, они могут начать!
Бронстайн сидел верхом на буровой машине. Он установил рядом с собой высокочувствительную камеру с прибором автоматического наведения на цель. Она была смонтирована подвижно на шаровом шарнире. Крошечный электромотор обеспечивал движение вслед за реагирующим на раздражение светом поисковым устройством. Когда Бронстайн выключил фонарь, который держал в руке и наверху на россыпи вспыхнул транспортабельный прожектор, объектив сразу же повернулся в этом направлении.
Далберг и Анне медленно поднимались по россыпи. Они шли друг рядом с другом. Далберг нес прожектор, Анне повесила себе на плечо детектор излучения. Он показывал все электромагнитные волны за пределами ультрафиолетового диапазона вплоть до космических лучей. Если Далберг, как предполагала Анне, стал жертвой какой-то сияющей субстанции, тогда они должны были найти ее в течение точной реконструкции каждого его шага.
Было важно выяснить причину несчастного случая. Не только потому, что она могла вызвать новые опасные ситуации, но и потому, что она, пока была совершенно неизвестна, могла бы породить чувство постоянного беспокойства, постоянную напряженность, которое рано или поздно могло катастрофически сказаться на состоянии психики всей команды.
Если существовала такая излучающая субстанция, тогда необходимо было — это уже стало ясно Бронстайну — изменить программу исследований. Потому что каждое новое бурение могло пройти вблизи другого месторождения, и даже буровые отходы, которые доставлялись на поверхность, могли стать источником опасности.
Вообще — с тех пор, как Бронстайн увидел результат первого сейсмического анализа, он больше не был так твердо уверен в том, что предложенный Вестингом путь был лучшим. По меньшей мере, он еще не исчерпал все возможности. Основательное исследование равнины и ее окружения — чудненько. Приобретались точные количественные данные о текущем состоянии и химическом состоянии грунта, регистрировались, констатировались. Но вопрос о подверженности долгосрочным изменениям и ограничивались ли анклавы в локальной очерченной области или пронизывали весь слой коры, оставался без ответа.
Возможно, дальше помогала гипотеза Веккера. Возможно, действительно, было уместно дополнить бурения, в том случае, если они вообще могут быть продолжены, обследованием вулканической траншеи.
Вестинг отклонил эти мысли столь же категорично как и прежде. Он все еще был крепко убежден в правильности своей концепции. Действительно? Или ему просто было трудно сойти с проторенного пути? Был ли Веккер прав, упрекая астрохимика в том, что он слеп по отношению к всему, что не совмещалось с привычной методикой его работы или тому, что не подпадало посредственно в сферу его деятельности? Факт был в том, что он уже несколько лет занимался практически одним анализом поверхности.
Но если дело было так, если Вестинг, сам не зная того, имел односторонний взгляд на вещи, неосознанно закрывал себя от новых точек зрения и рабочих методик, тогда он в конце концов мог стать для экспедиции тормозным башмаком. Тогда он, Бронстайн, был обязан столкнуть его нос к носу с новым положением вещей. Может быть ему просто распорядиться об экскурсии к вулканическим траншеям? Возможно, что интерес Вестинга проснется только на месте.
