Николай Томан - По светлому следу
— Устраивайтесь, устраивайтесь обстоятельнее. С работой все равно придется повременить.
— Как же это так — повременить? — удивился Иван Строганов.
— Не в вашем это характере, Владимир Александрович — поддержал отца Илья. — Непонятно это…
Иван Прокофьевич нахмурился и сказал строго:
Вы уж выкладывайте лучше все начистоту. Мы свои люди, скрывать от нас нечего. Поговаривают, будто фашисты с заводами что-то натворили. Мины вроде поставили. Правда это, Владимир Александрович?
— Правда, — угрюмо ответил Дружинин, — Один из заводов враги заминировали. Пока не отыщем мину, работу начинать нельзя. Я не могу рисковать людьми.
— А ее ищут?
— Ищут. Да вот майор Воеводин со своими саперами ищет.
— Очень хорошо, — одобрительно отозвался Строганов-старший. — Искать ее, конечно, нужно, но зачем же восстановительные работы из-за этого приостанавливать — непонятно. Выходит, нас мина страшит? А разве не ходили мы в годы войны по минным полям? Не таскали этих мин в вещевых мешках, уходя на боевые задания в тыл противника?
Дружинин повернулся к окну, избегая взгляда Ивана Прокофьевича.
— Оно, может быть, и негоже простому рабочему самого секретаря райкома партии учить, — продолжал взволнованно старик, — но я тебе все же, как коммунист коммунисту, скажу: собери ты, Владимир Александрович, народ, скажи ему прямо, что завод заминирован, и предложи идти работать тем, кто не боится этой мины. Вот увидишь — все пойдут! А майор между тем пусть делает свое дело.
Дружинин протянул руку Строганову:
— Спасибо, Иван Прокофьевич, спасибо за совет! Поверьте моему слову — недолго осталось ждать. Вопрос всего нескольких дней.
Илья легонько толкнул отца локтем:
— Не пора ли нам?
Иван Прокофьевич решительно поднялся:
— Ну, мы пойдем. Извините, если чего лишнего наговорили, но ведь мы свои люди, на нас нельзя быть в обиде. А совет наш помните.
Проводив Строгановых до дверей, Дружинин вернулся к Воеводину и сказал восхищенно:
— Какой народ! Да ведь с таким народом черт знает что можно совершить! Разве испугаешь его какой-то вражеской миной?
По-прежнему все в тумане
Следующий день был спокойным. С утра Дружинин ездил в горсовет по неотложным делам, потом совещался в райисполкоме с прибывшими инженерами, принимал у себя заведующего гороно. А когда наконец немного освободился и взялся за газеты, вошла Варя и доложила, что пришел инженер Орликов.
— Сергей Сергеевич? — удивился Дружинин. — Да ведь он был у меня сегодня! Что там у него такое?
— Говорит, по неотложному делу.
— Ну что ты будешь делать со стариком! — вздохнул Дружинин. — Пригласи его.
Пожилой, седоволосый инженер Орликов вошел, слегка прихрамывая и опираясь на толстую палку с массивным набалдашником.
— Извини, Владимир Александрович, что я надоедаю, — густым басом начал он, — но я к тебе с жалобой на саперов. Что же это такое! Оцепили все заводы и никого не подпускают. Как же я смету составлять буду?
— Ну-ну, успокойся! — улыбнулся Дружинин. — Раскипятился! Ничего, дорогой Сергей Сергеевич, не поделаешь. Ты же знаешь, что заводы заминированы и могут в любой момент взорваться?
— Ну так что ж из того, что заминированы? — не успокаивался Орликов. — А когда я мост через Дон строил, так нас день и ночь бомбили и обстреливали, а я его все-таки построил. И ничего, жив-здоров, как видишь.
— Ну, тогда была война, а теперь другое дело, — заключил Дружинин.
— Как “другое дело”? Разве дух боевой уже выветрился?
— Не узнаю тебя, Сергей Сергеевич! Очень ты ершистым стал, — засмеялся Дружинин и серьезно добавил: — Дело тут, конечно, не в боевом духе, а в простом благоразумии, так что ты два-три дня воздержись от посещений заводов. Я тебе просто запрещаю это. И не будем больше портить настроение друг другу. У тебя всё?
— Всё, — мрачно отозвался Орликов.
Дружинин подал ему руку;
— Ну, будь здоров!
Когда инженер ушел, Владимир Александрович снова взялся за газеты. Но тут Варя доложила о приходе капитана Шубина.
Хмурое лицо капитана не предвещало ничего хорошего. Это отметил Дружинин еще до того, как Шубин вымолвил слово.
— Ну, что новенького? — спросил его Владимир Александрович и, не дождавшись ответа, сказал: — По-прежнему, значит, плывем в тумане? Интересно все-таки, как же Хмелев ведет себя теперь?
— Очень странно, — ответил Шубин, закуривая папиросу. — Все свободное время проводит в библиотеках, хотя, по наведенным мною справкам, он никогда особенно не увлекался чтением.
— Что же привлекает его в библиотеках, какая литература?
— Берет разнообразные книги по какому-то списку, перелистывает их и, не читая, возвращает.
— Да… — согласился Дружинин. — В самом деле, все это странно!
Что ищет Хмелев?
Владимир Александрович давно уже не имел представления об отдыхе. Ему даже казалось, что он не нуждается в нем. Он терпеть не мог безделья. А теперь, в дни великой восстановительной страды, выходные дни были особенно тягостны для него. Дружинину тяжело и больно было смотреть на остановившиеся станки, опустевшие комнаты учреждений. Ему начинало казаться тогда, что все замерло вокруг, перестало двигаться и совершенствоваться.
Первое время он просиживал в райкоме все выходные дни. Но, видя, что его примеру последовали и другие работники, стал работать дома, запретив и остальным заниматься в райкоме в дни отдыха. Теперь же, когда возникла угроза взрыва, Владимир Александрович забыл не только об отдыхе, но и о сне. Он видел в мине коварного и хитрого врага, который не наносил пока осязаемого удара — он лишь ежечасно, ежеминутно грозил им, но уже и в одной только этой угрозе таилась опасность.
Дружинин был волевым, темпераментным человеком; Он принимал всегда быстрые и смелые решения, но теперь нужна была другая тактика. Он обязан проявить особую осторожность, выдержку и тщательно проанализировать создавшуюся обстановку. Владимир Александрович хорошо понимал необходимость этого, но сильно досадовал на то, что приходилось терять драгоценное время.
В газетах уже сообщалось о первых успехах соседних промышленных районов. Во всех уголках страны шла стройка, а в Краснорудске работа застопорилась из-за угрозы взрыва. Дружинин верил в искусство Воеводина и не сомневался, что рано или поздно он найдет мину. Вопрос только в том — когда?
Шубин шел к той же цели своим путем. Он видел разгадку тайны в самом Хмелеве, который не договаривает чего-то. Дружинин был с ним отчасти согласен в этом, но ему казалось, что Шубин ошибается, исходя из одних только подозрений. Владимир Александрович решил сходить к Хмелеву и вызвать его на откровенный разговор.
