Брайан Олдис - Босиком в голове
Он что-то говорил, но его уже никто не слушал. Публика восторженно ревела, «Эскалация» затянула дорожную песню, в которой говорилось о девушке из того благословенного края, где подзольные почвы переходят в аэрозоль небес, что, сев за руль своего автомобиля, отправилась в крестовую поездку по Европе.
Устьица ночи. Саунд.
Дремотное
Скользнув под терминатор сна
Посылаем наудачу сигналы
Слушателям туманной Андромеды
Посылаем шифровки
Нашим людям во всех Андромедах
В надежде услышать ответ ужасаясь заранее
Светлые аллеи уступают место
Многорядным трассам времени
Вчерашний день глумится над нами
Проникнув в нашу подкорку
Через входы
Древнейшей системы прослушивания
Альфа-ритмы дельта-ритмы
Туманные зыбкие трансмиссии старые как мир
В новой изложнице снов
О-снов-а снов-а та же
Но форма форма
Транслирует
Чрез наши
Податливые земные тела иные
Послания таившиеся до времени в недрах
нашей плоти отыгравшей куда-то назад
К неведомому диапазону
Сигналы нашего скромного
Радиомаяка
Вспышки
Белые карлики
Блуждающие из туманности в туманность
Известные в других мирах
Как «темные подвижные уплотнения
Взявшиеся невесть откуда»
Шум толпы и мы
Точнее наше движенье
Меж двумя полюсами молчанье
На одной стороне на другой
Только свет…
«Трехгрошовая Космическая Опера»
Вновь мир грез
Мои посланья ждут своего часа в специальных боксах
Если и раньше я был человеком неуверенным, то теперь
и подавно
Насмотревшись как разветвляются раз за разом
астрострады
Холодно
Гнусная блеклость обоев гардины
На окнах ночные
Хранители троп
Кронами тихо качают
Я только кажусь пессимистом на деле
Я пес в ожидании сахарной кости
Утраченной
Жизни забытой заметь
Не одним только мною
Дни — минувшего грядущего
Настоящего не ставшего пока ни тем
Ни другим
Мой персональный источник родник
Скверны неведомой мне поныне
Утопленнику
В себе ли я
Во мне ли радость
Не знаю
Эхом шагов того кто эхом шагов
Полнится весь этот город
Паттерны города
У каждого города есть встроенные паттерны
города
города паттерны
города
встроенные паттерны
Разум сложнее любого города
сложнее любого города
Разум сложнее
сложнее любого
Разум города
Дороги извиваются словно окаменевшие мысли
извиваются
окаменевшие
окаменевшие
словно окаменевшие
Разум сложнее
города
дороги
окаменевшие
Встроенные мысли
У городов
У городов есть паттерны
встроенные
У городов
У городов есть встроенные паттерны
сложнее
Разумы сложнее
Разумы
Разумы
Разумы сложнее любых городов
Дороги мысли
Дороги окаменевшие
Дороги извиваются
Дороги извиваются
Дороги извиваются словно окаменевшие мысли
Дороги паттерны
извиваются города окаменевшие
Мысли разумы
Книга вторая
НА ЮГ
ГЛАДКИЕ ТРАЕКТОРИИ
Автомат играл «Пункт Икс». В эту ночь в гостиничном ресторанчике эта вещь пользовалась особым успехом. Яан Конинкриик, инспектор Бюро Безопасности Движения, возвращавшийся из Кельна домой, заночевал в комнатке на втором этаже. Он слушал эту песню, глядя из окна на жалкое скопище крыш; он слушал ее во сне, и казалось ему, что жизнь его приобретает определенное направление, и он стремительно несся по ее дорогам — оттуда же, где Мёз становится Маасом, долетали глухие гудки меланхоличных буксиров…
Девушка в баре, совсем светленькая, древний северный род здесь, в этом безликом городке на юге Голландии, поразительно светлые волосы, белоснежная кожа, черты лица резкие, но — Здесь ставим точку. Блеск фонтана.
А ведь она прошлой ночью явно угодить мне хотела, потому так нежно и улыбалась всю дорогу. Конинкриик несся в свою родную Бельгию. Меня с каких-то пор судьба падших женщин особенно не волнует, но с ней связано что-то действительно загадочное… Эдакий пафос — разливать спиртное в бокалы, радуясь тому что оно пользуется таким спросом, и ночь за ночью наблюдать за игрой в карты — игроки всегда одни и те же, — прислушиваясь к гудкам буксиров и раз за разом прибывая в «Пункт Икс». Глад гложет глупышку. Глохнет в этой глуши. Может быть, она подавала мне сигналы, прося о помощи? Я смог расслышать их, теперь же там тишина, тишь — «Пункт Икс». Упадок монархий, коронарная недостаточность… Уж лучше побыстрее к Марте вернуться, там-то уж точно никаких сигналов не будет. Темница ее души. Жена-застенок. Может, она в конце концов исправится, должна же она когда-нибудь выдохнуться в самом деле…
Его «мерседес» летел над шоссе со скоростью сто шестьдесят километров в час, он не касался асфальта: Кельн — Аахен — Брюссель — Остенде, дальше уже Англия. Прикольщики арабы. Лабиринты дум Конинкриик обращал в норы, куда отползало время от времени его сознание. Сейчас же он был занят делом — он охранял дорогу от безумцев. У этого шоссе была очень дурная репутация, его напарники, такие же полицейские, как и он сам, называли его Раздолбой. Этот пасмурный денек был счастливым исключением — дорога была совершенно пуста. Яан несся вперед, беззаботно посвистывая. Падам-падам-пам-пам, падам-падам-пам. Такие, значит, дела.
Она будет думать о своих обожателях, каждый вечер торчащих в баре, а их будет становиться все меньше, ибо время неумолимо. И день будет проходить за днем, она все так же будет стоять за стойкой бара или воевать с посудомоечной машиной. Деланная добрая воля. Она все улыбается и улыбается, но он знает — ей больно, ей всегда было больно. Если ему все еще жаль ее, значит, он любит ее и поныне. Но не ее саму, а то, чем может одарить она его. Рука. Ее рука, тянущаяся к его гульденам. Удивительная линия, само изящество — сокровенный смысл женского начала, и секс здесь совершенно ни при чем. Обтекаемые формы. Ноготки как зубки. Он поступил галантно, совсем не по-голландски — поцеловал ей руку. Они были одни, смотрели друг на друга неотрывно. Она немногим младше его. Комната заиграла всеми цветами радуги. Яан Конинкриик поспешил к выходу, на миг остановился возле музыкального автомата, бросил в прорезь монетку и нажал кнопку под названием вещи. «Пункт Икс». Пусть ей будет приятно.
