Владимир Немцов - Альтаир
Двое других рыбаков, не поднимая глаз, сосредоточенно чистят картошку.
— Разрешите, я помогу? — робко говорит Лева, доставая перочинный ножик.
Старики взглядывают друг на друга и ничего не отвечают.
Усиков вздыхает, с замиранием сердца вытаскивает мокрую, скользкую картофелину.
Митяй опасливо наблюдает за ним, уверенный, что из Левкиной затеи ничего не получится. Бедному Левке просто-напросто никогда не приходилось заниматься столь несложной и не очень интересной работой. Он сам рассказывал, что даже в пионерском лагере его всегда освобождали от дежурства по кухне, так как он должен был либо оформлять стенгазету, либо подготавливать самодеятельный концерт. «А зря, — думает Митяй, глядя на Левкины попытки справиться с непокорной картошкой: она все время выскальзывает у него из рук. — Ну и срамота!.. Не так берешься, чудак, не с этого бока. Тоньше срезай», — мысленно подсказывает Митяй, затем не выдерживает, осторожно, чтобы не заметили старики, подползает к Левке и берет у него начисто искромсанную большую картофелину, похожую на кристаллографическую фигуру, вроде призмы.
Вытирая руки носовым платком, Усиков размышляет о слишком затянувшемся молчании. Пора выяснить причину.
— Я думаю, Сидор Кузьмич… Это самое… — наконец говорит Лева, — скоро ваше родное дело совсем перестанет зависеть от удачи. Через несколько лет уже не скажут: пошли, мол, ловить рыбу. Зачем ее ловить, если она сама идет, куда ей положено? Идет по направлению электрического тока. Опыты показали…
— Знаем мы ваши опыты, елки-моталки! — перебивает его старик, досадливо сплевывая. — Приехали сюда с электричеством, — он неприязненно кивает головой в сторону телевизора, — всю рыбу распугали. Химию развели — тоже отрава, куда от нее денешься! Возьмешь иную рыбину, а она синяя-пресиняя, аж глядеть противно, с души воротит.
— Постойте, дедушка, — искренне удивляется Левка, — мы-то здесь при чем?
— А при том! Нечего над рыбой измываться. Ежели наука против государственного плана пошла, то и на нее управу можно найти.
— Чего ты на них взъелся? — обрывает рассерженного старика другой рыбак. — Кому надо, тот и разберется.
— Нет, уважаемый, — Митяй бросает картошку в ведро и выпрямляется во весь рост, — разберемся вместе. Туману напускать нечего. Никогда еще советская наука против народа не шла. Да это вы и сами понимаете.
Далее Митяй очень убедительно рассказал о телевизоре, для чего он предназначен и почему, так же как и радиоприемник, он ни на какую рыбу не может действовать. Пользуясь случаем, тактично намекнул о преимуществах современного рыболовецкого хозяйства, о том, как наука заботится о разведении ценных пород рыб, как она охраняет их.
— По-хозяйски страна заботится о нашем рыбном богатстве, — закончил Гораздый. — И в этом ей помогает наука.
Похоже было на то, что старики обо всем этом слыхали, но все же им доставило удовольствие еще раз убедиться в значительности своей рыбацкой миссии на земле.
— Мы, конечно, не против науки, — рассудительно заметил Прохор Кузьмич, вынимая изо рта трубку. — Но вот химия… от нее весь вред идет.
Усиков хотел было последовать примеру Митяя и тоже прочитать небольшую лекцию в защиту химии, однако Митяй предупредил его, чувствуя, что здесь дело касается каких-то практических явлений, связывающих столь разные науки — химию и ихтиологию.
— Так почему же вы жалуетесь на химию? — спросил он. — Чем она вредна?
Рыбаки оживились. Видно, вопрос попал в самую точку. Перебивая друг друга, позабыв почтенный возраст и степенность, они поведали комсомольцам о своей искренней, причем вполне обоснованной неприязни к химии.
Неподалеку от тех мест, где расположился рыболовецкий колхоз, протекала небольшая речушка, когда-то очень богатая рыбой. Примерно два месяца назад на ее берегу появилась маленькая химическая фабричка. Что она вырабатывала — старикам было неизвестно, но отходы ее продукции прежде всего заметили достойные представители рыбьего царства. Некоторые щуки, окуни, лещи и подлещики, а может быть, и другие какие рыбы глотали краску, превращаясь в диковинные создания, которых нельзя было найти даже в самом полном атласе промысловых рыб СССР.
Иногда в сети попадалась лиловая щука, будто выкупанная в чернилах, карминовый ершишка и яркозеленая плотва. Возможно, что за последние недели опытный цех фабрики «Химкраска» осваивал новую технологию какого-нибудь красителя.
Вполне понятно, что подобное разнообразие не отвечало насущным интересам холоднокровных обитателей маленькой речки. Они не привыкли менять свой природный цвет, как некоторые представительницы человеческой породы, превращаясь то в блондинку, то в рыжеволосую. Пришлось рыбам покинуть гостеприимные заросли родных камышей, уютные уголки под корягами, мягкое, илистое дно. Но даже в широкой, многоводной Волге возле устья родной речушки бедные раскрашенные судаки и щуки чувствовали ненавистный им запах «вредной химии».
— Но почему же ваш председатель артели не поехал на фабрику? — воскликнул Усиков. Он был искренне возмущен. — Почему… это самое… не потребовал установить специальные фильтры?
— А ему сказали, что краска ихняя безо всякого вреда для рыбы. Доказано наукой.
— Какая тут к лешему наука! — в сердцах крикнул Прохор Кузьмич. — Вся рыба уйдет!
— Значит, надо в министерство писать! — горячился Усиков, суетливо ерзая на месте. — Комиссию должны прислать, проверить, выяснить…
— Эх, милок, — старик соболезнующе похлопал его по плечу, — пока выяснять будут, рыбы совсем не останется. Тут каждый день дорог.
— Да и председателя нашего, холера ему в бок, не раскачаешь! — пожаловался другой рыбак. — Случайность, говорит.
Лева уже не слушал их. Он почувствовал, что здесь необходима его помощь. Снова, как и всегда в таких случаях вопиющей несправедливости, в нем возникло горячее желание сейчас же, сию минуту, действовать. В самом деле, что могут поделать несколько стариков во главе с ленивым председателем, когда им доказывают, опираясь на науку, что химическое производство не имеет никакого касательства к плохому улову. Пройдут недели, а может быть и месяцы, прежде чем авторитетные люди заставят специалистов с фабрики признать свою ошибку.
Усиков уже начал подсчитывать, какой убыток понесет рыболовецкий колхоз, а с ним и государство, если во-время не предупредить ретивых экспериментаторов. Ему казалось, что только он, комсомолец, человек с беспокойным, горячим сердцем, студент, имеющий опыт исследовательской работы, может помочь рыбакам, он не имеет права пройти мимо.
