Ларри Нивен - Мир вне времени
Часто в конце долгого похода начинают болеть все мышцы, а в голове остается одна мысль: идти вперед, несмотря ни на что. Примерно в таком состоянии Джером двинулся к выходу. В ушах у него звенело, а голова болела в том месте, где он ударился ею о шлем, да вдобавок он потянул спину. Он чувствовал себя круглым дураком: удар воздуха, резко заполняющего вакуум, не должен был застать его врасплох.
— Пирсса! Говорит Корбелл. Ответь мне, если можешь.
Тишина в ответ. Куда мог деться Пирсса? Ведь теперь между ними не пролегает толща океанического дна. Корбелл покачал головой. Ему оставалось только идти вперед и посмотреть, что еще уготовила ему судьба.
Где-то в большом зале горел тусклый свет. Джером различал диваны, ниши и слабо светящиеся линии на настенной карте. Приборы скафандра говорили, что давление в помещении слегка повышенное, а температура высокая, но не слишком. Подняв лицевую пластину, он принюхался. Воздух в зале был теплый, сухой и пыльный. Тогда Корбелл снял шлем и снова принюхался. К пыли примешивался запах животного.
— Мя?..
Он подпрыгнул от неожиданности. Но звук казался таким знакомым, домашним и милым... Краем глаза он заметил слева движение.
— Мя-а!
Животное — толстая мохнатая змея, черно-бело-серая — быстро ползло к нему по ковру. Остановившись, оно подняло милую кошачью мордочку и снова вопросительно произнесло:
— Мя-а?
— Черт возьми! — не выдержал Корбелл. И тут сзади что-то зашуршало. Он мгновенно забыл о мохнатой змее; ему захотелось спать так сильно, что он готов был упасть на пол и отключиться. Но сзади раздавались странные звуки, он повернулся, чудом удержавшись на ногах, и увидел сгорбленную человеческую фигуру под белым плащом с капюшоном. Она напала, пока странная помесь кошки и змеи отвлекала его внимание. В полумраке пряталась настоящая ведьма: высокая, худая, с морщинистым лицом, горбатым носом и глубоко посаженными злыми глазами. В воспаленных руках она держала серебряную трубку, направив ее прямо в глаза Корбелла.
Он видел ведьму несколько секунд перед тем, как полностью отключился. Тогда он был уверен, что за ним пришла смерть.
II
Он лежал на спине на мягкой поверхности, ноги раздвинуты, руки где-то за головой. Воздух вокруг был влажным, густым и горячим. В паху, подмышках и уголках глаз кожа была мокрой от пота. Когда Корбелл задвигался, поверхность под ним всколыхнулась и пошла волнами, а на запястьях и щиколотках натянулись мягкие петли.
Скафандра на нем не было. Оказавшись в одном белье в жарком помещении, он почувствовал себя голым, незащищенным. Яркий свет давил на веки, и он открыл глаза.
Джером лежал на водяном матрасе лицом вверх и мог видеть серое небо сквозь отверстие, пробитое в крыше. Повернув голову, он рассмотрел остальную часть спальни: изогнутое изголовье кровати с панелью управления, дугообразный диван и летающий кофейный столик. Наверное, это типовая обстановка спальни. Однако в этой комнате потрудился ураган — окно и стеклянная крыша были разбиты. На диване сидела и смотрела прямо на пленника старая женщина. Норна, подумал он. Судьба, воплощенная в образе старухи. Он хорошо помнил, как она стояла в полутьме, сжимая в руках серебряную трубку.
Старуха встала и подошла к нему. Боа, лежавшее у нее на плечах, подняло голову с острыми ушами и уставилось на него. Оно было обернуто вокруг шеи хозяйки полтора раза, кончик хвоста нервно дергался.
Все-таки это кошка! Корбелл помнил, что видел в детстве похожее животное. Его звали Лев, но имя мальчика, его хозяина, давно стерлось из памяти человека. У Льва был густой роскошный мех и очень пушистый длинный хвост. Если удлинить этот хвост втрое и прикрепить прямо к голове, получилось бы животное, в точности похожее на боа норны.
Но как кошки могли лишиться лап в процессе эволюции? В такое сложно поверить. Скорее за три миллиона лет кто-то намеренно изменил кошачьи гены.
Старуха наклонилась над Корбеллом, нацелила трубку ему между глаз и заговорила. Он покачал головой, показывая, что ничего не понимает. Матрас снова пошел волнами, и хозяйка спальни покрепче сжала руку на трубке. Спускового крючка на ней не было, но старуха, видимо, как-то привела ее в действие, потому что Джером погрузился в агонию. Страдания были не физическими: его охватило горе, бессильная ярость и чувство вины, такие сильные, что хотелось умереть.
— Стой! — закричал он. — Не надо!
Так началось их общение.
Старуху звали Мирелли-Лира Зеелашистар.
Где-то в ее спальне, наверное, стоял большой компьютер, потому что коробка, которую она держала в изголовье кровати, была слишком маленькой. Вначале Корбелл просто болтал что попало, чтобы старухе не пришло в голову снова применить свое оружие. Коробка переводила его болтовню, причем разговаривала с ним его голосом, а с Мирелли-Лирой — ее.
Вначале они поочередно называли существительные. Старуха указывала на разные предметы и называла их, потом то же самое делал Корбелл. Однако он не знал правильных названий для многих предметов в спальне. Мохнатую змею он назвал «кошкохвост», а кабину для телепортации — «телефонной будкой». Затем Мирелли-Лира развернула гибкий экран и стала с помощью компьютера показывать на нем картинки. Словарный запас собеседников увеличился.
— Дай мне поесть, — попросил Корбелл, когда голод стал сильнее страха. Когда старуха наконец поняла, что ему нужно, она поставила рядом с ним полную тарелку и освободила ему одну руку и снова направила на него серебристую трубку. Он съел все, рыгнул и потребовал:
— Еще.
Мирелли-Лира унесла тарелку куда-то за изголовье кровати и примерно через минуту снова поставила перед Корбеллом. На этот раз в ней оказались фрукты, кусок жареного мяса, горячий и явно свежий, и тушеный желтый корнеплод, похожий по вкусу на морковь и кабачок одновременно. Первую тарелку Джером опустошил так быстро, что практически не заметил ее содержимого. Теперь же у него было время задуматься, где норна готовит пищу. Он быстро понял, что в кухню она попадает с помощью «телефонной будки».
Кошкохвост спрыгнул с плеч старухи на постель, подполз к тарелке и понюхал мясо. Корбелл замер. Мирелли-Лира легонько ткнула животное, оно оставило тарелку в покое, забралось на грудь Корбеллу и уставилось ему прямо в глаза. Джером почесал зверя за ушами, тот прикрыл глаза и громко заурчал. Живот кошкохвоста был покрыт жесткой кожей, слегка ребристой, как у змеи, а мех — роскошным и густым. Джером доел вторую порцию и покормил мясом кошкохвоста. Потом он задремал, успев подумать только о том, станет ли Мирелли-Лира будить его.
