Ларри Нивен - Мир вне времени
— Отлично. Батареи скафандра проработают дольше.
— Кто знает, что тут за воздух! — он осторожно открыл лицевую пластинку: воздух спертый, но никакой жары нет и в помине. — Мне надо снять скафандр. Я устал.
— Выпей питательного раствора.
Джером рассмеялся: он успел о нем забыть! Питательная жидкость уменьшила чувство пустоты в желудке, вместе с ней отступила и усталость. Восстановив силы, он вылез из скафандра. Его сразу поразило ощущение ковра под ногами: сухой, мягкий, с ворсом по щиколотку, он был похож на облако. Такой материал должен быть очень дорогим, но в холле общественного транспортного узла площадью полгектара им застелили весь пол.
— Пожалуй, я посплю, — сообщил Корбелл шлему. Он растянулся на облачном ковре и окунулся в блаженный покой.
IV
Наступил серый рассвет. Джером немного понежился, лежа на пушистом ковре и глядя в потолок, переливающийся тысячами цветов. Можно смотреть на яркие лабиринты до одурения и все же не определить высоту помещения. Корбелл закрыл глаза и снова задремал. А я ведь спустился сюда умирать, вспомнил он.
— Как думаешь, Пирсса, от чего я умру? От сердечного приступа?
Нет ответа. Он подтянул к себе шлем и повторил вопрос.
— Вряд ли, — услышал он в ответ.
— Почему? У Государства волшебные лекарства?
— Да, если считать лекарствами контрацептивы. После основания Государства целое поколение действовал запрет на производство потомства для людей с наследственными заболеваниями. Население уменьшилось наполовину, голод кончился...
— А сердечные болезни? — Его отец умер от сердечной недостаточности.
— Дети людей с сердечными заболеваниями не могли иметь потомство. У тебя тело преступника, здорового на сто процентов.
— Ах вы, твари высокомерные. А как же мои дети?
— У их отца был рак.
Значит, гены Корбелл а удалили из генофонда человеческой расы... И все это случилось три миллиона лет назад, так что сейчас уже поздно злиться. Он поднялся, потянулся и огляделся вокруг.
Из ковра в нескольких местах поднимались диваны, покрытые таким же материалом. Рядом с ними летали столики неправильной, но мягкой формы.
— Какой я идиот! Ведь мог же поспать на диване. — Джером уперся руками в летающий стол и надавил изо всех сил. Стол снизился на дюйм, но слова всплыл, как только человек отпустил его.
Одна из стен представляла собой ряд входов в уже знакомые будки. Корбелл двинулся к ним, неслышно ступая по мягчайшему ковру. В каждой будке имелось несколько рядов кнопок, на каждой чернел маленький значок. Всего кнопок было двенадцать; восемь уже известных значков и четыре новых. Он нажал кнопку, которая была больше, чем все остальные. Может быть, она включает устройство? Но ничего не произошло. Потом он заметил прорезь в стене будки и догадался проверить инструментальную сумку скафандра, куда до этого сложил трофеи из разбитой машины. Серебристый бесшовный футляр размером с тюбик губной помады... Носовой платок из ткани с бледными разводами... Обертка от леденца, который сам растаял за годы дождя... Хотя это мог быть не леденец, а лекарство, наркотики и вообще все что угодно. Пластиковый диск размером с ладонь, в центре — путаница зеленых значков... Вот это подойдет. Но где у него верхняя сторона? Диск не влезал в прорезь значками вверх, но прекрасно поместился, стоило его перевернуть. Корбелл нажал большую кнопку, и экран включился.
Так, что теперь? Возможно, экран как раз и есть телефонный справочник. Осталось только найти комбинацию клавиш для вызова необходимой информации и прочесть ответ, написанный непонятными значками. Что делать в такой ситуации, Корбелл не знал; он опустил руки и вышел из будки. Только без паники. Воздуха в скафандре ему хватит еще на два дня, так что время на изучение обстановки есть.
В самом конце холла, как он и ожидал, обнаружилась лестница: широкая, вполне отвечающая предпочтениям профессионального архитектора. Ступени, уходившие вниз, в темноту, покрывал ковер. Джером вернулся за шлемом своего скафандра и прозрачным пластиковым диском. Посвечивая перед собой фонарем шлема и напевая, он двинулся вниз.
— «И голову... под мышку взя-ав... В Кровавую Башню она идет...»
Внезапно ступени пришли в движение, отбросив человека назад. Корбелл сел, ругаясь. Он не ударился, но если он получит на Земле травму, никто не придет ему на помощь.
Снизу пришел свет. Вначале Джером решил, что это включилось аварийное освещение, но свет все усиливался. Внизу лестницы было светло, как днем. Корбелл стоял посреди большого открытого пространства с высоким потолком. В стенах виднелись ниши, в которых раньше, видимо, были магазины. Зал выглядел, как большая железнодорожная станция европейского образца, но фонтаны и тот же мягкий ковер придавали ему вид роскошного дворца. Из ковра поднимались кушетки, а вдоль одной из стен...
— Пирсса! Я нашел карту!
— Опиши мне ее.
— Здесь два полушария Земли. Черт, жаль, что ты сам не видишь. Континенты примерно той же формы, что были в мое время. Карту наверняка составляли до того, как испарилась часть океанов. По всей карте от той точки, где я нахожусь, расходятся линии, в основном темные. Пирсса, освещенные линии ведут в Антарктику, Аргентину и... да, Аляску. — Аляска и Сибирь были сдвинуты на север. — Линии ведут прямо через океаны, а может, под ними.
При ближайшем рассмотрении ниши, которые он принял за магазины, оказались заставлены диванами, а стены в них имели отверстия для выдачи пищи. Когда Корбелл вставил в стену пластиковый диск, раздался женский голос, что-то с сожалением разъясняющий на неизвестном языке. Все остальные ниши дали точно такой же результат.
Ну хорошо. Пройдемся в дальний конец зала, к дверям.
В каждой из толстых дверей были отверстия для дисков. Корбелл вернулся за скафандром, и тот же эскалатор поднял его вверх. Как так получается? При большом потоке народа это может создавать ужасную давку. Таща на себе тяжелый скафандр, он вернулся вниз. На карте рядом со светящимися линиями виднелись значки, тоже освещенные. Джером постарался запомнить обозначение нужного ему маршрута: до растаявшей Антарктики, но не к центру континента, а до ближайшего берега. Ведь берега колонизируют первыми. Дойдя до дверей, он нашел ту, которая обозначалась нужным сочетанием закорючек, и вставил в специальное отверстие диск надписью вниз. Дверь открылась, он вытащил диск и улыбнулся: надпись поменялась. С него взяли стоимость проезда.
Теперь вокруг него были стекло и бетон. Конец поезда слегка выдвигался из углубления в стене: стеклянный круг восьми футов в диаметре, с овальной стеклянной дверью. Через стекло был виден вагон цилиндрической формы, сиденья в нем располагались друг напротив друга и были покрыты тем же ковром, что на полу в холле. Передняя часть вагона оказалась металлической. Найдя возле двери прорезь для дисков, Корбелл воспользовался ею. Дверь открылась, он вошел, вытащил диск со стороны вагона, и дверь закрылась.
