Ольга Онойко - Море имен
– Мама, зачем ты за него вышла? – тихо спросил Алей. – Ты же его не любишь.
– Ах, сына… – она прикрыла глаза, – налюбилась я на своем веку. Это ведь больно, милый, очень больно, особенно когда… вот так потом… Пусть теперь меня – любят.
Алей ничего не ответил.
Обратно они шли молча, и только у самого подъезда Алей спросил:
– А как Иня?
– Иня на классный час пошел, скоро придет, принесет отметки… Ты знаешь, Лева сказал, что он сорвался и больше так не будет.
– Кому сказал?
– Мне.
– А Инею?
– А что? – удивилась Весела. – Иня маленький… Знаешь, тут и я виновата. Я все время перед Левой о Ясе рассуждала, довела человека до трясучки, а тут вдруг Иня ту же песню запел… чужой ведь сын, пасынок, Лева старается ему отцом быть, и вдруг такое отторжение.
Алей помрачнел.
– Он извинится?
– Кто?
– Лева. Перед Инькой.
– Ты что, с ума сошел, – мать заморгала от удивления; веки у нее были припухшие, глаза покраснели от недавних слез. – Взрослый человек, должен быть авторитетом…
– Понятно.
– Алик, а ты не хочешь все-таки пообедать? Скоро Иня из школы придет, можете вместе пообедать, учебу обсудите. Ты ведь у меня отличник, медаль бы получил, если б в экстерн не пошел, а Иня что-то…
– Нет, – ответил Алей, – нет, спасибо. Пойду я, мам, может, еще в институт успею.
– Вот, – заулыбалась та, – узнаю моего Алика.
Алей натянуто улыбнулся: он врал. Сегодняшний день он собирался посвятить поискам фрагментов кодовой цепочки для Воронова.
– Мама, – предложил он, – я вижу, тебе сложно… может, тебе к психологу пойти? Он что-нибудь скажет, поможет…
– Алик! – Весела возмущенно вскинулась. – Как тебе не стыдно такие вещи матери говорить?!
– А что? – смешался он.
– Психическую тоже нашел! Все, все, давай не будем ссориться, чтоб я больше такого не слышала. Очень ты умный, Алик, идеи у тебя… всякие. Необычные.
– Извини, – он развел руками, силясь не засмеяться. – Не хотел тебя обидеть. Ладно, мам, до встречи. Счастливо.
Весела улыбнулась и поцеловала его в щеку.
* * *Иней Обережь шел домой.
Ветер неприятно холодил бритую голову. Иней со скукой глазел по сторонам, еле переставлял ноги, запинался об рюкзак и об пакет со сменкой.
Домой не хотелось.
Он был один.
Комарова отец в пятницу забрал на дачу, а обратно привез сегодня поздно утром, и в школу Ленька уже не успел; если бы Иней сказал «приходи» – Клен бы пришел, но Иней сказал «не надо». Ему сейчас не хотелось видеть даже Леньку.
Потому что на самом деле он был один.
Совсем.
У мамы новый муж. Она стала другой, чужой. У Алика – девушка, а будет невеста и жена, он тоже станет совсем чужим. Иней ему только помешает. Ленька друг, каких мало, друг как в песне – в беде не бросит, лишнего не спросит, настоящий верный друг… но друг – это не семья.
А папа Инея умер за полгода до его рождения.
Никого нет.
Иней закрыл глаза и некоторое время шел так, вслепую, просто ради эксперимента: закружится голова или не закружится, оступится он или не оступится? Солнце било сквозь веки. Ровно, протяжно, будто мирные звери, гудели провода. По магистрали вдали проносились машины, а рядом все было тихо. «Пойдем с Ленькой в лес играть, – подумалось Инею. – С собакой. Каникулы же наступили, больше уроков учить не надо. Будем каждый день гулять. Если дождь не пойдет».
Иней проморгался и отметил, что сошел с середины тротуара к самой кромке. Он вскинул рюкзак на плечо. «А если дождь пойдет – в гости ходить будем друг к другу, – решил он, – под зонтиками».
От этой мысли тоска отпустила и чуть-чуть потеплело на сердце. Иней улыбнулся украдкой.
Все-таки каникулы наступили. Свобода!
И в шестой класс он перешел без троек. По математике за все четверти вместе четверка получилась. Алик, конечно, вообще без четверок учился… ну, он такой. Он гений.
До дома оставалось совсем немного. Иней подумал, что гадский Шишов на работе и придет только поздно вечером, а пока можно поиграть во что-нибудь на компьютере. Мама не станет гнать, она сейчас расстроенная из-за того, что Иней на нее обиделся.
Потом Иней почувствовал взгляд.
На углу стоял человек.
Средних лет мужчина в видавших виды джинсах и серой ветровке, он стоял, как будто ждал кого-то. И смотрел на Инея.
Улица была пуста. У магазина за школой толклись люди, но так далеко, что они не считались.
Иней забеспокоился. Ему хватало сообразительности, чтобы понимать – незнакомец может быть опасен.
Особенно когда вот так смотрит.
И никого вокруг.
Вдруг это какой-нибудь… злой? Из таких, о которых по телевизору говорят?
Может, бежать придется.
«Куда бежать-то? – затревожился Иней. – До подъезда-то я добегу, недалеко. Но там кодовый замок. Пока открою… Нет, побегу в супермаркет, там охранник есть». Приняв решение, он приободрился и расправил плечи. Секунду помедлив, надел рюкзак на оба плеча, чтобы не мешал бежать, если что.
А незнакомец все смотрел и смотрел.
Потом медленно пошел к Инею.
Он шел неуверенно, словно у него кружилась голова, и как-то странно вздрагивал всем лицом – ртом, веками, бровями. Как будто что-то страшно волновало его и мучило, но он старался сдерживаться. Иней смотрел пристально, не отрываясь; он весь напрягся, ловя момент, когда пора будет рвануться в сторону.
Но вместе с тем в мысли закралось сомнение.
Мужчина в серой куртке приближался, и становилось видно… очень уж ясно становилось то, чего Иней до сих пор не замечал. Да и сейчас боялся заметить. Холодок потек по спине, сердце в груди тревожно и робко замерло. «Тьфу ты! – грубовато сказал Иней сам себе. – Струсил тоже. Зря разволновался. Может, он… мало ли, просто дорогу спросить хочет».
Может, действительно сейчас дорогу спросит.
Только уж очень смотрит странно…
Странный тип в серой куртке остановился шагах в четырех от Инея и дальше не двинулся. Он, кажется, понимал, что напугал мальчика, и не хотел еще больше его пугать.
– Привет, – глухо сказал он.
Иней отступил.
– Ты ведь Иней? – спросил незнакомец с надеждой. – Иней Обережь?
– Я.
– Ты не пугайся, – попросил Серая куртка таким голосом, будто сам Инея боялся.
Из супермаркета вышла женщина, стала перекладывать покупки из корзины в багажник автомобиля. Вокруг нее вертелась маленькая дочка в веселеньком желтом пальтишке – точно огонек прыгал. Иней отвел взгляд от Серой куртки и смотрел теперь на маму с дочкой, судорожно вцепившись в пакет со сменной обувью: пальцы заледенели, в груди болезненно екало.
– Не пугайся, пожалуйста, – повторил Серая куртка.
– Я не пугаюсь, – осторожно ответил Иней, глянув на него исподлобья. – А вы чего?
