Владимир Колотенко - Тебе и Огню
Греби, Рест, греби...
«...возьмёт запястье в жесткий плен...». Точнее не скажешь! Наручники!
Попутный ветер, попутный ветер... Лови!..
Хо!..
Хорош!..
Хорошенькое дело!..
Если ты прикован цепями, как тот Прометей, какой может быть попутный ветер? Да никакого! Ты, милый, в плену, в плену... «жесткий плен»! Заарканен, уякорён! И ведь известно давно - кто никуда не плывёт, то и ветра ему не бывает. Штиль, голый штиль, амба! Жди теперь, что прилетит злая птица, чтобы выклевать твою тепленькую сладенькую печёнку...
Счастье в том, что Тина не требует ничего взамен. Однажды я спросил её, почему бы ей не заполучить авторское право на свои произведения. Ведь само собой разумеется, что... Даже Пушкин...
Вот что она ответила:
«Вам, наверное, сложно понять...».
Тогда Тина говорила мне «Вы».
«... сложно понять, что есть люди, которые пишут потому, что пишут, а не потому, что есть потребность быть понятой, прочитанной, признанной и так далее. Вот, представьте себе - это тот самый случай. Потому что ЭТО не принадлежит мне. У меня нет единоличного права на то, что...».
И т. д.
Сложно понять?
Давайте-ка разбираться!
Эти ваши ямбы и хореи...
С картинами так не бывает. Начни хоть с наскальных рисунков... (О Жориной финтифлюшке я пока помолчу). И потом все эти Гойи с Эль-Греками, Босхи и Дюреры, Леонардо и Рафаэли...
Мона Лиза?
Наверное...
Караваджо?
Наверняка...
Гогены, Ван Гоги, Матиссы и Ренуары... Да хоть возьми нашего Никаса! Его лунная дорожка их женских поп...
Пока смотришь - кажется, что... Можно часами смотреть... Работать часами... Но потом вскоре - бац!..
Не, не тянет!..
Правда, вот Э. Мунк! Кстати, в Нью-Йоркском музее современного искусства открылась выставка одной картины... аж до марта или даже апреля...Так вот эта одна картина - «Крик»!.. «Один из главных символов ХХ века...», «...продана за 120 млн. долларов...», похищена из... найдена... куплена... выставлена...
С ума сдуреть!
...одного портрета...
И всё же - стихи...
Абсолютное недоумение! Как же так?..
С картинами ясно...
А что праксители, микеланджело, родены... Эти сизифы глины и мрамора...
Каменные бабы скифов, каменные истуканы острова Пасхи, стоунхеднжи, статуи Христа и Свободы, Эйфелева башня, Пизанская, Храм Гауди... И его «Ла педрера» в Барселоне... Ой, да мало ли ещё...
Чудеса света... Чичен-Ица, Маку Пикчу... И эти новые семь чудес: Колизей, Петра... Наконец пирамиды....
И наша Пирамида.
И Тинкина Пирамида Духа.
Вот все и срослось и склеилось...
На Тебе, оказывается, сошёлся-таки клином белый свет!
Тинкины клинки...
Вот: когда произносишь её стихи... Они-то, слова, звуки ... и выстраивают в ДНК ниточку совершенства... И потом - почки, печень. Сердце, мозг, мозг...
И заметьте, пожалуйста: никто, ни Гомер, ни Петрарка, ни Данте, ни... Ни Шекспир, ни Рембо, ни Гёте... Ни Байрон, ни Пушкин, ни Лермонтов...
- Что, и даже не Киплиг?
- Не!..
Никто...
- Что «никто»-то?! Не перегибай!.. Не перебарщивай свой борщ!
Мы просто дикари, дикари...
Беда в том, что я...
Я ем и ем этот пирог!
Я замечаю, как я старею, несмотря на достижения Джона и Яманаки!
Тинка...
Да-да, давайте-ка разбираться: вот так феномен!
«Мы забыли с ним оба о том, что стихи, как раны, и за них произносятся сотни чужих молитв...».
Тинкины клинки...
Что? Неубедительно?
- Не-а...
Раны, раны...
Как стигматы Христа!..
Боль без соли...
«Вы - соль земли».
- Рест, а скажи мне, пожалуйста, - говорит Лена, - возможно ли...
И вот это-то и непостижимо! Как можно.... Это как якобы каждая особь, каждая планария, даже такая как Валерочка Чергинец, или Авлов, или даже тот же Ушков, получив этот Тинин заряд космического электричества, вдруг вкрутил в себя лампочку, даже самую махонькую и на самую малую йоточку... замерцал... засветился... Как светлячок в ночи... Каждый-каждый... И вот, ах, это чудо! Весь этот хомосапиесный планктон вдруг зафосфоресцировал повсеместно по всей планете, как море в августе... Или в сентябре... А Тина...
Даже Переметчик!..
- Рест, ты слышишь меня?
А Тинка, глядя из иллюминатора своего Ковчега на иллюминацию всей планеты, вдруг воскликнула своё «Свершилось!..». Совершенство свершилось... И смогла повторить: «А всё-таки она вертится». Будто в этом повторении была нужда. Будто это повторение утверждало это её совершенство не только в пределах одной богом забытой планеты (Земля), но и всей её космической берлоги...
Тина - как Самая Большая Медведица нашего космического околотка. Точнее - как альфа Малой Медведицы - Киносуры. Той, что является звездой путешественников и искателей.
- Киносура? Рест, ты...
- И искателей, - повторяю я. - Я не знаю в мире лучшего искателя совершенства, чем Тина! Я уже уверен, что только она...
- Рест, нельзя же так категорично.
- Из иллюминатора, - говорю я.
Значит, она - иллюминат? Тинка-то!..
Тинка?!
Ага, Тинка!.. Тинка-то!..
- Приземляйся, Рест, - говорит Лена, - идём на посадку.
- Да-да, - говорю я, доедая последний кусочек пирога, - вкуснятина беспримерная...
И моя рука неудержимо тянется за следующим кусочком.
- О! - восклицаю я, - это последний?!
- Есть, есть, - радостно сообщает Лена, - есть ещё, ешь на здоровье! Тебе нравится?!
Мне нравится всё, что она делает, говорит...
- Во как!
Значит - иллюминат!
«Остановите Землю, я сойду!».
Нетрудно представить, в какое смятение повергла меня первая мысль о том, что Тина (теперь-то это уже факт свершившийся и непогрешимый!), что Тина... Это был крик!.. Мунк! Не меньше! Тинка, правда, терпеть Мунка не может, но это же был мой крик! Оррррр!.. Мой Мунк! После долгих размышлений я убедился в неоспоримости той, выблеснувшей вдруг сентенции, что мне оказана честь...
Каким бы это умопомрачением не казалось со стороны!
Честь!
Это - нелегко!
Но какое же это нравоучение? А как же! А как же: честь - как тяга к прекрасному!
Я мог бы теперь, не привлекая всеобщего, я бы сказал всепланетарного внимания, почивать на лаврах, убаюкивая себя честолюбивыми мыслями о причастности к...
Молодец, Рест, молодчина!..
Ха!..
Внимательно присматриваясь к себе...
Ах, какое это блаженство - тереться плечом об ось планеты, расшатывая устои ханжества и невежества!..
- А ты прожора! - восторгается Лена.
Про Жору - ни слова.
Бесспорно, Тина наделена редким талантом поэтическими средствами созидать свой волшебный мир. Её одухотворённость и остроумие, глубина знаний о путях совершенствования мирового порядка в сочетании с ритмическим чутьём позволяют причислять её к плеяде гениев, способных изменить устои мира. Без преувеличения! Остаётся только дивиться, с какой непостижимой лёгкостью только ей присущим наборов слов Тина строит свою Пирамиду совершенной жизни.
Гений?
Это ведь так по-человечески.
Даже Юля, даже Юля признала... Да, её «твоя Тинка - богиня!». Эта её оговорка (по Фрейду?) - «твоя Тинка» - дорогого стоит. Ей понравилось Тинино пророческое «Сегодня назван материк и срок... Сегодня назван город, день и час...». Сказать «понравилось» - это ничего не сказать. Мы тогда говорили о коммунизме. О Пирамиде, о совершенстве, о благоговении перед совершенством. И о том, что даже час конца предрешён. Час конца! Календарь Тинин. Что если и она из племени майя? И её род...
Надо дождаться этого часа...
Признаюсь: я просто оцепенел от этого Юлиного «твоя Тинка»!
Потрясение? Конечно! Никто, я уверен, - никто посвящённый не устоял бы! По этому поводу можно строить предположения, даже планы на будущее... Да! Планы на...
Если час конца вычислен до секунды...
Я пока не решаюсь причислить Тину к сонму богинь, об этом скажут потом, сейчас же...
Так давайте же в конце-то концов разберёмся: суть в чём?..
Легко сказать...
Но давайте...
Иншаллах!..
«...и за них произносятся сотни чужих молитв...».
Никаких чужих!
Других!..
Я ловлю себя на том, что перечитываю только Тину, только Тину... Ни Чехова («Дама с собачкой»), ни О. Шпенглера («Закат Европы»), ни А. Шопенгауэра («Мир как воля...»), ни даже Эф. Вэ. Ницше («Так говорил Заратустра») я не перечитываю...
Мало ли что говорил...
И ведь истинно так: «Мы попали в престранные времена, Где мечам пролагает дорогу слово».
Тинка, Ты - пророк?..
Перечитываю...
«Я напишу водой...».
Перечитываю:
«Дом у дороги, тихая речка...».
А газет не читаю. Даже Чехова не перечитываю...
Узда, таки узда...
И соль, соль, соль, соль...
- Ну ты и налепил, - говорит Лена, - соль... узда... Прилепи сюда ещё...
