Джон Уиндем - День триффидов
— Что ты не откроешь? — подбодрила его она.
Он посмотрел снова, взгляд его заметался по столу и встретился с выжидательным взглядом Мэри. Медленно, неохотно Мэтью взял нож и взрезал пакет. На стол выпала красная кожаная коробочка. Мэтью снова заколебался, нехотя открыл ее и застыл, глядя на золотой диск, сверкающий на синем бархате.
— Не надо мне… — буркнул он.
На сей раз я поймал взгляд Мэри и едва заметно покачал головой. Нижняя губа Мэтью чуть-чуть отвисла и задрожала.
— Это нечестно!.. — начал он. — Нас Чокки спас… Это неправда, папа…
Он все глядел на медаль, опустив голову. Меня пронзило воспоминание об ударах, которые не забываешь и взрослым. Открыть, что в этом мире воздают почести не тем, кому надо, — как раз такой удар. Ценности сместились, надежное пошатнулось, золото стало медью, правда — неправдой.
Мэтью вскочил и, ничего не видя, выбежал из комнаты. Медаль поблескивала золотом в коробочке, на столе.
Я взял ее. По краю, кругом, красовалось полное название Общества, потом шли всякие завитушки в довольно современном стиле, а в центре мальчик и девочка, держась за руки, смотрели на восходящее солнце, которое сияло вовсю.
Я перевернул медаль. Та сторона была проще. Надпись, окаймленная лаврами, — и больше ничего.
Наверху:
ПРИСУЖДАЕТСЯ
ниже, другим шрифтом:
МЭТЬЮ ГОРУ
и еще ниже:
ЗА ПОДВИГ
Я протянул ее Мэри. Она внимательно все рассмотрела и положила медаль на место.
— Какой стыд, что он ее так принял!
Я сунул коробочку в карман.
— Жаль, что она пришла сейчас, — сказал я. — Подержу ее, отдам позже.
Мэри, кажется, хотела возразить, но тут явилась Полли, которая очень боялась опоздать в школу. Перед уходом я зашел к Мэтью, но его уже не было, а учебники лежали на столе.
Вернулся он в седьмом часу, сразу после меня.
— Где ж ты был? — спросил я.
— Гулял.
Я покачал головой.
— Знаю, — кивнул он.
Больше мы не говорили. Мы оба все поняли и так.
Глава 10
Несколько дней — до пятницы — событий не было. В пятницу я заработался, пообедал в городе и домой вернулся часам к десяти. Мэри кому-то звонила. Как раз, когда я вошел, она нажимала на рычаг, не кладя трубки.
— Его нет, — сказала она. — Обзваниваю больницы.
Мэри позвонила еще два-три раза; список ее кончился, и она положила трубку. Я достал виски.
— Выпей, — сказал я. — Лучше будет.
Она с благодарностью выпила.
— В полицию сообщила?
— Да. Сначала я позвонила в школу. Он ушел оттуда вовремя. Ну, я позвонила в участок, сказала приметы. Обещали сообщить, если будут новости, — она выпила еще. — Дэвид, Дэвид! Спасибо хоть ты пришел. Я себе такое воображала… Знаешь, раньше мне казалось: только бы кончился Чокки! А теперь вот он замкнулся. Ничего не говорит, даже мне… И ушел куда-то в понедельник… Ты не думаешь…
Я сел к ней и взял ее руку.
— Конечно, нет. И ты не думай.
— Он так замкнулся…
— Это ведь все-таки удар. Он привык к своему Чокки. Теперь надо как-то приспосабливаться — но он старается…
— Ты правда так считаешь? Ты не утешаешь меня?
— Ну что ты! Если б мы сморозили какую-нибудь глупость, он бы ушел недели две назад, а он и не собирался. Он мучился, бедняга, но уходить не хотел. Это точно.
Мэри вздохнула:
— Дай Бог… да, надеюсь, ты прав. Но тогда я совсем ничего не понимаю. Он же знал, что с нами будет. Он же не злой.
— Да, — согласился я. — Это меня и беспокоит.
Утром мы позвонили в полицию; они посочувствовали нам, но ничего нового не сказали.
— Его, наверное, похитили, — предположила Полли. — Подсунут записку, потребуют огромный выкуп.
— Вряд ли, — отвечал я, — да и не можем мы дать огромный выкуп.
Молчание мучило ее, она ерзала и наконец сказала снова:
— Когда похитили Копытце, его хотели сделать боевым пони…
— Помолчи, — сказал я. — А не можешь — иди к себе.
Полли укоризненно взглянула на меня и сердито вышла из комнаты.
— А может, напишем в газеты? — предложила Мэри. — Они так хотели взять у него интервью.
— Сама знаешь, что будет. «Юный художник исчез», «Где ангел?» и прочее.
— Бог с ними, только б его найти.
— Ладно, попробую, — сказал я.
В воскресенье утром зазвонил телефон. Я схватил трубку.
— Мистер Гор?
— Да.
— Моя фамилия Боллот. Вы меня не знаете, но наши дети вместе учатся. Сейчас прочитал в газете. Какой ужас! Как там, ничего нового?
— Ничего.
— Вот что, мой Лоуренс говорит, что видел вашего Мэтью в ту пятницу. Он разговаривал недалеко от школы с каким-то типом в машине — кажется, «мерседес». Лоуренсу показалось, что они спорили. Потом ваш Мэтью сел в машину, и они поехали.
— Спасибо вам, мистер Боллот. Большое спасибо. Я сейчас позвоню в полицию.
— Вы думаете, это… Да, наверное. Ну, они его быстро найдут.
Но они его не нашли. В понедельник газеты писали о нем радио говорило, телефон звонил все время, а новостей не было.
Никто не подтвердил истории, рассказанной Боллотом, сам он твердо стоял на своем. Расспросы в школе ничего не дали — в тот день никого из мальчиков не подвозили на машине. Значит, это был Мэтью.
Зачем его красть? Для чего? Если бы нам грозили. требовали выкупа, и то было бы лучше. А так — он исчез неизвестно куда, и мы могли думать что угодно. Я видел, что Мэри все хуже и хуже с каждым днем, и с ужасом ждал, что она вот-вот сорвется.
Неделя тянулась без конца. Особенно долгим было воскресенье, а потом.
В девятом часу, во вторник, на перекрестке в Бирмингеме остановился мальчик, воззрился на полисмена и терпеливо ждал, пока тот его заметит. Управившись с потоком машин, полисмен склонился к нему:
— Привет, сынок! Что случилось?
— Простите, сэр, — сказал мальчик. — Я, кажется, заблудился. А это очень жаль, потому что мне не на что вернуться домой.
Полисмен покачал головой.
— Плохо дело, — посочувствовал он. — А где ты живешь?
— В Хиндмере, — ответил мальчик.
Полисмен посмотрел на него с внезапным интересом.
— А как тебя зовут? — осторожно справился он.
— Мэтью, — ответил мальчик. — Мэтью Гор.
— Ах ты черт! — сказал полисмен. — Стой, где стоишь, Мэтью! Стой и не двигайся!
Он вынул микрофон из нагрудного кармана, нажал кнопку и что-то сказал. Минуты через две рядом с ним остановилась полицейская машина.
— Это тебе подали, — сказал полисмен. — Отвезут домой.
— Спасибо вам большое, сэр, — сказал Мэтью, уважавший полицию.
