Дэн Симмонс - Олимп
Боман запнулся: люди снова начали прыскать или смеяться в кулаки. Гектор, не объясняя ошибки, жестом велел ему продолжать. Говоря о «разведении» скотины, ардисианец использовал греческое слово «трахать», применимое исключительно к людям. Елену позабавил такой оборот.
— В любом случае мы будем рядом, и моравеки помогут доставить домой всех… иностранцев. — Тут он употребил верное слово: «варваров», но явно хотел подыскать другое.
— Благодарю, — ответил доблестный Приамид. — Фразимед, как вы поступите со множеством своих народов — с Пелопоннеса и других островов, таких как маленькая Итака Одиссея, из Аттики, Беотии, Фракии, всех прочих земель, которые вы, пространноживущие греки, зовете своим домом? Столько людей — и ни городов, ни волов, ни домов, ни укрытий?
Воин кивнул.
— Благородный Гектор, пять кораблей мы намерены сразу же отослать обратно в Новый Илион, дабы известить вас об успехе. Прочие останутся с теми, кого мы вызволим из синего луча, помогут семьям безопасно вернуться в родные земли, после чего найдут способ прокормить и разместить людей, покуда не будет восстановлен порядок.
— Но это займет годы, — вставил Деифоб.
Брат Гектора никогда не был поклонником этой затеи с экспедицией в Дельфы.
— Может, и займет, — согласился Фразимед. — А что нам остается, кроме попытки освободить своих жен, матерей, дедов, детей, рабов и слуг? Это наш долг.
— Ардисианцам ничего не стоит факсовать на место в одну минуту и вызволить их — за две, — послышалось из носилок. Возмущенный голос принадлежал Агамемнону.
Боман опять шагнул вперед.
— Благородный Гектор, царь Агамемнон, досточтимые члены Совета, мы могли бы сделать по словам владыки Атрида. Кстати, настанет день, и вы тоже научитесь факсовать… не свободно, как мы… ардисиане… а при помощи так называемых факс-узлов. Правда, здесь поблизости их нет, однако в Греции найдется по крайней мере один… Простите, я отвлекся. Да, нам под силу перенестись в Дельфы и вызволить греков за считанные дни, часы, а то и минуты, но поймите, если мы так поступим, это будет неверный шаг. Ведь это ваши люди. Их будущее — ваша забота. Несколько месяцев назад мы освободили из другого луча своих соплеменников, что-то около девяти тысяч, и хотя подобный прирост населения стал для нас большой радостью, но даже столь малое количество новых людей потребовало многих забот и тщательного планирования. Мир кишит войниксами и калибано, не говоря уже о динозаврах, кошмар-птицах и прочей нечисти, с которой вы столкнетесь, когда покинете безопасные стены Нового Илиона. Мы с вашими союзниками-моравеками поможем разместить представителей иноязычных наций, буде такие окажутся в синем луче, но будущее грекоговорящего населения должно оставаться и останется в ваших руках.
Это короткое, искаженное варварским синтаксисом и грамматикой и все-таки красноречивое выступление принесло посланнику бурные аплодисменты. Елена тоже захлопала. Ей уже хотелось пообщаться с этим высоким ардисианцем.
Гектор выступил на середину открытого пространства и повернулся кругом, чтобы заглянуть в глаза чуть ли не каждому из собравшихся.
— Предлагаю голосовать. Победит большинство. Согласные с тем, чтобы Фразимед с добровольцами при первом же попутном ветре отплыл в Дельфы, поднимите свои кулаки. Те, кто против, пусть не поднимают.
В Объединенном Совете принимали участие чуть более ста человек. Дочь Зевса насчитала семьдесят три воздетых кулака, включая собственный, и лишь двенадцать опущенных ладоней; среди противников были Деифоб и неизвестно почему — Андромаха.
В зале поднялось ликование, а когда глашатаи возвестили решение десяткам тысяч собравшихся на центральной и рыночной площади, то даже невысокие, недавно построенные стены Нового Илиона отразили гулкое эхо радостных воплей толпы.
Уже на внешней террасе Гектор подошел к Елене. Они поздоровались, проронили несколько слов об охлажденном вине, после чего мужчина сказал:
— Я ужасно хочу поплыть с ними. Просто бешусь, как подумаю, что экспедиция отправится без меня.
«Ах вот почему Андромаха была против», — смекнула красавица. А вслух промолвила:
— Но тебе никак нельзя с ними, доблестный Гектор. Ты нужен городу.
Приамид презрительно фыркнул, допил вино и грянул кубком о строительный камень, еще не нашедший своего места.
— Илиону ничего не грозит. Мы целый год не видели других людей. Двенадцать месяцев потратили на возведение стен, хотя бы даже таких, а проку-то? Здесь нет иных народов, кроме нас. По крайней мере в этой части Земли.
— Вот и лишняя причина остаться: жители города нуждаются в твоей заботе. — Женщина еле заметно подняла уголки губ. — Им необходима защита от всяческих динозавров и кошмар-птиц, о которых рассказывал наш ардисианский гость.
Гектор поймал ироническую искру в ее очах и усмехнулся в ответ. Между ними всегда существовала странная связь: не то заигрывание, не то взаимные подначки, не то что-то глубже и крепче, нежели брачные узы.
— Думаешь, твой будущий супруг не в силах защитить Илион от любой угрозы, о благородная Елена?
Красавица вновь улыбнулась.
— Дорогой Гектор, я почитаю твоего брата Деифоба выше всех великих мужей, но еще не дала согласия на его предложение руки и сердца.
— Приам желал бы этого, — произнес мужчина. — Парис был бы счастлив услышать о вашем браке.
«Услышав о нашем браке, покойник бы громко пукнул», — подумала дочь Зевса и сказала:
— О да, твой брат Парис был бы рад узнать, что я вышла за Деифоба… или любого другого из многочисленных благородных сынов Приама, — присовокупила она с усмешкой и втайне насладилась замешательством Гектора.
— Ты можешь хранить секреты? — почти прошептал он, склонившись к уху собеседницы.
— Ну конечно, — ответила та одними губами, мысленно прибавив: «Если это в моих интересах».
— Я отплываю вместе с экспедицией и Фразимедом, — тихо сказал Приамид. — Как знать, вернется ли кто-нибудь из нас к родным берегам? Мне тебя будет не хватать, Елена.
Тут он застенчиво коснулся ее плеча.
Троянская красавица накрыла его грубую ладонь своей — легкой и гладкой, словно шелк, и глубоко заглянула мужчине в глаза.
— Если ты отправишься в это странствие, благородный Гектор, я буду скучать почти так же сильно, как и твоя прелестная Андромаха.
«Но все-таки чуть меньше, — усмехнулась она про себя. — Ведь я-то украдкой проберусь на корабль, даже ценой последнего алмаза или жемчужины из моего немалого приданого».
