Александр Лукьянов - Черная пешка
-Есть на сон грядущий – крайне вредно! –угрожающе сообщил он себе, надкусывая пирожок с рыбьей печенью.
В тяжелом свертке Аги находилась записка и две совершенно одинаковых рамки из коричнево-желтого нефрита, великолепной старинной работы. Не сразу становилось заметно, что узор на них состоял из искусно сплетенных арабесок, рун, соединявшихся в слово «Хагизиси» – «род потомков Хага».
-Сумасшедшая! –возмутился Всеслав, -Отдать фамильную реликвию! Вдобавок, это же целое состояние. Ну, ничего, приеду, отправлю почтой назад.
Но, прочитав записку, задумался:
-«Милый Да! Никто не сможет даже представить себе, как мы к тебе относимся – Оки… и я. Спасибо за все! Пожалуйста, помни о нас. В одну рамку я вставила снимок. Я и Оки прошлым летом сфотографировались на бастионе крепости, вроде бы получилось неплохо. Не хочу ничего советовать и навязывать, но видела как-то в твоем блокноте рисунок гелевым карандашом. Ты сказал: «Моя мама». Кажется, рисунок по размерам как раз подойдет к второй рамке.
Ага»
Всеслав, качая головой и смотря на непроглядно черный круг иллюминатора, машинально дожевал пирожок. Вывалил на постель вещи из сумки, Блокнот оказался на самом дне. Всеслав осторожно вынул из него листок с портретом и аккуратно вставил под тонкое стекло.
-Что ж, -сказал он, -пусть будет так, правда, ма?
Всеслав пробежал наверх по освободившейся лестнице и направился к зданию, сиявшему огромными витринами. Это было роскошное кафе. И в нём ни души. Всеслав сел за столик, аккуратно устроив медвежонка на коленях. Он вообще не хотел выпускать из рук плюшевого друга.
-Не пей сока! –предупредил Мишка, -Нам еще, может быть, долго идти. Лучше молока налей.
-Конечно. Я так и хотел.
Всеслав жевал галеты, запивая теплым, удивительно вкусным молоком. Мишка терпеливо ждал.
-Все? Подкрепился?
-Вроде бы.
-Что ж, пойдем дальше?
-А надо?
Медвежонок выразительно развел плюшевыми лапками.
-Понятно. -сказал Всеслав. –Хотя не очень хочется.
Он вышел из кафе и поплелся по набережной. Любопытно, что теперь на ногах у него были сандалии. Откуда они взялись? Сами наделись?
-Мишка, мне это не нравится. Не помню, чтобы…
-Чего там… Смотри под ноги внимательнее, тут ступеньки стертые.
Всеслав поднялся по узкой лестнице, виляющей между старых акаций и пышных кустов сирени. Впереди в конусах фонарного света виднелась деревянная беседка.
Её вечерами строили в парке соседи: дедушка Слободан и дедушка Николае. –вспомнил Всеслав. –Они очень любили рукоделие. А я прибегал смотреть, как старики работают. Никаких инструментов с программированием они не признавали, применяли только старинные пилы и точные копии прежних рубанков. Даже кибердворников прогоняли и сами сметали опилки вениками из камыша.
Всеслав вошел в беседку и топнул по толстым доскам пола.
-Нигде не скрипнет. -с почтением признал он. –Мастера. Я завидовал тому, как споро они обращались с молотками и топорами. Доски мне разрешалось подавать, наблюдать – сколько угодно, а вот топоры и рубанки были под строгим запретом: «Обращаться с инструментами, Славко, надо учиться! –назидательно гудел в усы Слободан. –Строить – это большое искусство. Не присматривать, как кибертехники, за железными оболтусами, громоздящими стены, не высиживать дворцы из яиц, как эмбриомеханики, но – строить собственными руками. Так, чтобы пахло землей, краской, свежераспиленными досками.»
-«О, разошелся, морж старый! –подначивал дед Николае, -А для кого вчера кибер бревно разделывал?»
-«Так то дело совсем другое. .-возражал дедушка Слободан, -возраст наш с тобой не тот, чтобы стволы по два центнера ворочать.»
Всеслав провел ладонью по деревянной резьбе:
-Молодцы деды!
Мишка вздрогнул и насторожился:
-Слышишь?
-Нет.
-Внимательнее!
Да, надо было опять уходить. Не мешкая. Пока еще время было и следовало его использовать. Из угла беседки раздалось скрипучее монотонное бормотание: «Рыцарь Бертран повернул своего скакуна в низину, надеясь пересечь мрачные болота до вечернего звона. Но прежде чем он проделал половину пути, он был сбит с толку множеством разветвляющихся тропинок. Не в силах ничего разглядеть, кроме окружающего его бурого вереска, он совсем потерял направление и не знал, куда ему следует двигаться. В таком положении и застигла его ночь».
-Брысь! –досадливо приказал медвежонок. Бормотание прервалось. Но тут же возобновилось. Всеслав выбежал из беседки и, ускоряя размеренный бег, устремился прочь. Позади, затихая, слышался скрип: «То была такая ночь, когда луна бросает сквозь черные тучи лишь слабый отблеск света. Порой она появлялась во всем великолепии из-за своей завесы, лишь на миг открывая перед несчастным Бертраном вид широко раскинувшейся пустынной местности. Надежда и врожденная смелость пока вынуждали его двигаться вперед, но наконец усиливающаяся темнота да усталость тела и души победили: страшась сдвинуться с твердой почвы и опасаясь невидимых трясин и ям, он в отчаянии спешился и упал на землю. Но недолго пребывал рыцарь в таком состоянии: его слуха достиг зловещий звон далекого колокола».
Комментарий Сяо Жень:
Одним из немногих КОМКОНовцев, которые затребовали отправленные в архив донесения Черной Пешки и ознакомились с ними, был культуролог Комитета Тимур Усеинов. К сожалению, мне так и не удалось с ним встретиться, поскольку он практически все время проводил (и сейчас проводит) во Внеземелье. Даже используя экстренную нуль-связь, не всегда получается отыскать его. Тем не менее, я все же получила любезное разрешение опубликовать некоторые записи из его «Блокнота размышлений и наблюдений»:
«-Все написанное мною - это попытка посмотреть на жизнь саракшианцев изнутри. Не взглядом пришельца, который ищет экзотику инопланетной жизни, а взглядом Человека, который ищет Человеческое в Другом мире.
Это проще увидеть, когда сидишь с ними – саракшианцами - на остановке и ждешь автобуса.
Стоишь в магазине и смотришь сквозь витринное стекло, как соседские дети играют в прятки. Когда идешь по парку и видишь, как молодой человек знакомиться с красивой девушкой, а та не отталкивает его.
Есть и различия, которые бросаются в глаза. Различия которые бросятся в глаза любому землянину. Это бег минутных и часовых стрелок - они идут «против земных часовых стрелок»" (простите за каламбур). В сутках 10 часов. В часе 100 минут.
